Календарные обычаи и обряды народов Восточной Азии

История изучения.

К сожалению, специальных исследований по календарным обычаям и обрядам тибетцев пока нет: в качестве полевых материалов используются географические описания. Среди источников в данной работе особо надо отметить материалы, собранные русскими и западноевропейскими путешественниками в середине XIX — начале XX в. во время экспедиций по Тибету и территориям, оказавшимся в зоне влияния тибетской цивилизации, отдельные разделы, посвященные праздникам, обычаям и обрядам, в исследованиях, связанных с изучением истории, культуры и этнографии Тибета, а также тибетские хроники, биографии деятелей культуры Тибета, произведения современных тибетских авторов.

Поскольку территория Тибета исследовалась неравномерно, то одни районы и соответственно праздники описаны с достаточной полнотой, о других же известно гораздо меньше. Попытка представить законченную картину праздничной обрядности тибетцев на данном этапе представляется трудной задачей. Поэтому при описании традиционного Нового года и его составляющих частей соблюдался географический принцип изложения материала (по регионам Тибета).

Благодаря экспедициям П.К. Козлова, Н.М. Пржевальского, Г.Н. Потанина, Г.Ц. Цыбикова и других знаменитых путешественников (XIX — начало XX в.) накоплен материал о праздновании Нового года и связанных с ним обрядах тибетцев, обитавших в Амдо, Кхаме, в провинции Сычуань, а также на востоке и северо-востоке Тибета. Эти авторы описывают празднование Нового года-царя (Гйалпо лосар), а также Праздник огней, изгнание лугона гйалпо («козел отпущения-царь»), ритуальный танец Чам (монгольский Цам) и некоторые другие составные элементы Нового года у кочевников, у оседлого населения и в монастырях Лавран и Гумбум.

Материалы русских путешественников дополняются записками путешественников В. Фильшнера и А.Тафеля[704], представивших яркое описание и официального торжества, и народного гулянья по случаю Нового года в монастырях Лавран и Гумбум. К сожалению, у них встречается очень мало данных о предновогодней обрядности.

Факты, приведенные в упомянутых выше работах, относятся ко второй половине XIX — началу и первой четверти XX в.

Данные о Центральном Тибете сводятся в основном к описанию Нового года в Лхасе, столице Тибета, и в ее храмах. Г.Ц. Цыбиков, Мак-Говерн, С.Ч. Дас, А. Уодделл и др. описывают Новый год гйалпо более полно. К уже упоминавшимся составным частям праздника добавляются описания Монлама — религиозного праздника, введенного Цзонхавой Лобзан-дакпой (1357–1419), «круговращения Майтрейи» (Будды грядущего), различных состязаний и соперничеств, народных элементов праздника. Имеются также отдельные упоминания о проведении Нового года в семьях, описания предновогодних обрядов и празднеств. В целом перечисленными авторами характеризуется Центральный Тибет конца XIX — начала XX в.

В Северо-Западном и Западном Тибете, Лахуле, Спити, Ладаке и пригималайской зоне праздновали Земледельческий Новый год (Сонам лосар), описанный А. Франке, Д. Снеллгровом, Д. Туччи. Сукхдев Синх Чарак представляет также материал о праздновании Нового года-царя в этом районе, отмечая его локальные особенности, обусловленные влиянием земледельческого новогоднего праздника; приводит данные об обрядах в семье и в деревне. К сожалению, материал по Южному и Юго-Восточному Тибету пока отсутствует.

Для Тибета до недавнего времени было характерно сочетание двух хозяйственно-культурных типов (ХКТ): земледельцев, ведущих оседлый образ жизни и живущих в долинах, и кочевников-скотоводов. Гйалпо лосар, официальный Новый год, в какой-то мере нивелировал эти различия, но, тем не менее, как полагает Г.Г. Стратанович, «разобщенность подразделений тибетцев, народов тибето-бирманской группы заставляет скорее удивляться сохранности некоторых черт (возможно, восходящих к древнему этнокультурному единству) общности в праздничной обрядности, чем наличию существенных различий в ней»[705].

Наблюдая праздники во время пребывания в Гумбуме и Лавране, П.К. Козлов пришел к выводу, что «в первую луну буддисты справляют праздник „нового года“ или торжество истинной религии над ересью, сопровождаемый попеременно танцами, музыкой, театральными представлениями и иллюминацией»[706]. П.К. Козлов обращал внимание на официальное содержание новогоднего праздника и его общественное выражение.

Д. Макдональд, оценивая главное событие официального праздника — Монлам, отметил его очистительный характер: «Этот молитвенный праздник предпринимается для того, чтобы очистить шесть видов живых существ (в буддийской традиции в их число включены боги, люди, полубоги, животные, духи, обитатели ада) от грехов и загрязнений»[707].

Определение новогоднего праздника и его составных частей дает и Д. Туччи: «Новогодний праздник лосар является, по всей видимости, самым главным событием года. Ему предшествует некоторое число церемоний, очистительных обрядов, подготовительных церемоний, завершающих уходящий год и начинающих новый. Момент смены одного периода другим связан с некоторым риском, повышающим значимость данного времени, когда все испытывают известный страх, что уходящий год может принести какую-то беду, и связывают надежды с наступающим годом, который может быть лучше прежнего. Поэтому все церемонии этого периода преследуют двойную цель: во-первых, очиститься от враждебных сил, блуждающих вокруг да около; во-вторых, обрести благое начало для будущего»[708].

Многие исследователи, описывая праздники, противопоставляли официальный Новый год и народные развлечения в этот период. В. Рокхилл, а позднее Д. Снеллгров справедливо утверждают, что религиозные официальные праздники не играют столь значительной роли в обыденной жизни тибетцев, как это принято считать[709]. Р. Стейн отмечает противостояние между столицей и провинцией и разными социальными группами в различии форм праздника[710]. Наблюдая праздники Западного Тибета, Ладака, Лахула, А. Франке пришел к выводу, что обряды земледельческого Нового года, приходящиеся на зимний солнцеворот, символизируют борьбу между силами весны, тепла и злыми демонами зимы. Ламаизм позднее инкорпорировал эти обряды в буддизм, где они стали символизировать борьбу святого учения с враждебными силами добуддийских верований. Величайший противник буддизма, тибетский царь Лангдарма (836–842) был включен в число персонажей, относящихся к зиме, и его страдания в аду представлены в нынешних танцах масок (Чам) в Калатцэ и Лехе, Лахуле и Спити, во время которых изгоняются силы зимы[711]. А. Франке указал также на связь праздничной обрядности со сменой сезона и на наличие религиозно-обрядового синкретизма, «двоеверия», характерного для всего цикла календарных народных праздников. А. Уодделл говорил о заимствованном характере отдельных элементов Гйалпо лосара, нынешнего праздника Нового года-царя, и отмечал, что в отличие от прежнего он стал Праздником весны, поскольку его дата приходится на февраль-март[712]. О заимствованиях говорил и Р. Стейн. Он полагал, что некоторые из них проникли в страну в период, когда различные религиозные течения могли достигнуть Тибета: манихейство — через тюрок (уйгуров), согдийцев и китайцев, несторианство — через Иран и Китай, ислам — через арабов. Так, новогодний обычай бега мальчиков и «танцы львов», возможно, дошли до Тибета из Ирана через Самарканд, Кучу, Турфан и затем Китай[713].

Давая оценку нынешнему состоянию изученности тибетских праздников, Р. Стейн отмечал, что праздничный цикл древнего Тибета пока неизвестен. Хотя среди современных праздников много буддийских, по даже и они сохранили отдельные небуддийские элементы. На западе и северо-западе Тибета бытует Сонам лосар, земледельческий Новый год; его празднуют в деревнях и в таких городах, как Шигатзе, те, кто по-прежнему занимается земледелием[714]. Описывая обряды земледельческого Нового года, Р. Стейн отмечал элементы народной смеховой культуры, которыми обозначается ненадежный, изменчивый период или переход от старого года к новому. Карнавальный характер этих элементов, когда мир как бы переворачивается вверх дном, очень напоминает описание конца света по бонским хроникам: «Наступит время, когда не будет разницы между царем и подданными, хозяином и слугой, рабы обретут власть над владельцами, монахи станут военачальниками, а отшельницы будут рожать детей»[715].

Об элементах карнавала в новогодней обрядности тибетцев писал и Г.Г. Стратанович, отмечая, однако, с сожалением, что «почти полное отсутствие полевых материалов ограничивает возможность проследить сакрализацию элементов народной смеховой культуры, но не снимает ее»[716].

В работе Р. де Небески-Войковица ставится вопрос о генезисе ритуальных танцев Чам. По его мнению, пока рано утверждать, что священные танцы типа Чам действительно исполнялись в Тибете до того, как буддизм стал главной верой страны. В принципе, несмотря на то что некоторое число элементов, типичных для верований буддийских тибетцев, вошло в танцы монахов сегодняшнего дня, тем не менее, затруднительно с уверенностью сказать, являлись ли эти компоненты уже частью сакральных танцев, которые должны были практиковаться в Тибете до введения их в буддизм, или же использование этих элементов было осуществлено в более позднее время[717]. Этот автор обращает также внимание на некоторые обычаи новогоднего праздника, связанные с культом предков.

Китайские исследователи в монографии «Тибет и тибетцы», подробно описывая новогоднюю обрядность преимущественно в Центральном Тибете, отмечают монгольские и китайские заимствования[718]. Так же, как и Р. Стейн, они полагают, что Гйалпо лосар появился в Тибете во времена монголов.

Основные изменения и новшества в обычаях и обрядах новогодних праздников по традиции связываются с именами Цзонхавы Лобзан-дакпы и Агван Чжамцхо, Пятого Далай-ламы (1617–1682). Поэтому, биографии этих деятелей тибетской культуры содержат данные по введению Монлама[719], обряда изгнания «козла отпущения»[720] в официальный праздничный ритуал Нового года.

Так, современный тибетский автор Тубдэн Санчжэ описывает официальные праздники в течение года; в частности, он подробно описывает последовательность всех праздников в новогодний период, их составные части[721].

Если суммировать все сказанное, то можно констатировать, что в научной литературе противопоставляется официальный праздник Нового года и праздник народный. Исследователи также отмечают влияние на календарную обрядность идеологии буддийской церкви, которая инкорпорировала отдельные элементы обрядности в структуру официального праздника.

Приводятся некоторые данные об иностранных заимствованиях, включенных в новогоднюю обрядность тибетцев.