Счастливый рыжий закат

9

— Мелани!

— Рене!

Я добралась до маленького городка Киржигаль ближе к вечеру. Прямо за ним начиналось лесничество. Там, ближе к северной границе, в самой глуши стоял маленький, но крепкий деревянный домик. Мое отшельническое счастье!

— Ну, наконец-то! Я уж думала, ты никогда из своего Роттервика не выберешься! — подруга обняла меня.

Я лишь рукой махнула. Говорить ни об императорском суде, ни о эпидемии — не хотелось.

— Девочки! Смотрите, кто к нам приехал!

— Тетя Рене!

Две одинаковые девочки выбежали навстречу. Синие платья, белые косички, золотые веснушки, румянец во всю щеку! Это все воздух наших северных лесов. У Эли и Лины — дар целительниц. Эля, правда, посильнее. Еще на улице заметила три птичьих гнезда на крыше их дома, а уж цветы на балкончике как разрослись! У целительниц особая энергия. К дому, где растет юное дарование — тянется все живое.

— Ох, ты! Как выросли! Пора показывать вас учителю Ирвину.

— Да! Да! Да! — девчонки прыгали вокруг, дергая меня за юбку.

— Да оставьте вы ее в покое, неугомонные! Эля! Лина! Хватит, я сказала! Идите, поставьте воду! Человеку умыться с дороги. Ты голодая?

— Нет, не голодная. Сейчас только трав заварю, и от вашего знаменитого меда не откажусь!

— Тетя Рене! Проверьте меня!

— И меня!

Близняшки, как и я когда-то, мечтали уехать из дома. Стать целительницами. Еще каких-то четыре года назад я приезжала, а они играли — рисовали друг у друга на ладонях соком бервалета свернувшуюся кольцами змею…

И вот они уже почти взрослые. Полтора-максимум два года — и Ирвин заберет их в университет.

— Ну, давайте! Идите сюда!

— Да что ж это такое, Рене! — Мелани побледнела, — иди хотя бы умойся! Ну что ж с порога-то!

— Мел… От того, что я сделаю это позже — ничего не изменится. Перестань. Все хорошо.

И я приложила знак целительницы ко лбу Эли. Змея вспыхнула и засеребрилась. Осталась одна голова. У Лины змея загорелась больше чем на половину, но чуть меньше, чем у сестры. Это означало, что через год-другой их дар вступит в силу. Если не учить — они его потеряют.

— Пойдемте ужинать лучше, — грустно улыбнулась Мелани, одним взглядом давая понять, что сейчас ничего слышать на эту тему не хочет. — Ждали только тебя, Рене.

Я вздохнула, и пошла вымыть руки. Небольшая, пахнущая свежим срубом веранда. Кадки с цветами. Птичий гомон — три гнезда с птенцами на крыше. Тяжелый, круглый стол. Чистая скатерть. Запах трав и меда. Свежий хлеб.

— Розовый, — кивнула Мелани на закат вдалеке.

— Да. С кровавой полосой у самого горизонта. Бабуля такие вот закаты ненавидела. Всегда говорила — быть беде. Странно. У меня, кажется, наоборот все только наладилось…

— Не обращай внимания! Сказки все…

— Тяф! Фыррррррррр……

— Чуфи! Ты как всегда, к закату! — я окунула лицо в огненную шкурку.

— Ха-ха-ха-ха… Рене! Не понятно, где кончается Чуфи и начинаешься ты! Обе рыжие! — Мелани рассмеялась и налила лисице молока. — Она что, прошла вместе с тобой порталом?

— Нет. Просто… Она всегда там, где я. И всегда — к закату…

— Ой, волнуюсь я… Как они в столице освоятся? На первый курс же в четырнадцать лет берут — маленькие совсем.

— Присмотрю. Да и нельзя талант не использовать. Тем более целительский — будут потом тебе душу выматывать. Что не сбылось, не сложилось.

— Твоя правда, Рене. Но страшно.

— Ты бы слышала, как моя бабушка от целителя Ирвина отбивалась. Как шумела, в чем его обвиняла… Это было что-то!

— А ты?

— А я сказала, что поеду. Что научусь людей лечить. И бабушка уступила.

— И ты не жалеешь?

Я только отрицательно покачала головой. Как можно жалеть о том, что является частью тебя…

— Меня Генри бросил, — сообщила я подруге новость.

Взгляд лисы стал довольным. Мелани — встревоженным.

— Миледи Бартон меня с этим поздравила, — опустила лицо в чашку.

— Тя-тя-тя! — коротко рассмеялась лиса.

— И… как ты? — женщина прижала ладони к щекам.

— Не знаю. Столько всего случилось сразу, что я… просто не знаю… Может быть, миледи Бартон права? Первая трудность — и он от меня отказался. Даже разбираться не стал.

— Даже так… А случилось-то что?

— Пожалуйста, давай потом! Я все-все тебе расскажу, только…не сейчас.

— Ф-ф-ф… — Чуфи свернулась калачиком на коленях.

— Тебе кто-то нравится? Другой? Не Генри?

— А…почему ты…с чего ты взяла?

— Я не целитель. Уже никогда им не стану, даже если дар и был. Я не маг, — Мелани грустно рассмеялась, — но я очень хорошо тебя знаю, Рене.

— И?

— Да ты влюблена!

— Нет!

— По уши!

— Тяф-тяф- тяф! — горячий язык лизнул по щеке в знак полного согласия.

— Ах ты…И ты! Предательница… Да вы… Вы что, сговорились?

— По самые ярко-красные уши, Рене!

И Мелли, запрокинув голову, громко рассмеялась. Нет, ну было обидно, конечно. Но хорошо, что она смеется. И вообще. Хорошо, что она у меня есть! И еще…Знаете, она ведь… права.

…

Когда я закончила университет и стала зарабатывать, наконец, столько, что можно было откладывать каждый месяц на выплату займа, первое, что сделала — купила землю в Северной провинции. Заказала небольшой домик из бревен. Мастера ругали мою фантазию: зачем мол, барышне дом в такой глуши?

Зачем-зачем… Здесь не было людей! Лишь журчание воды да шум сосен в вышине.

Внизу — узенькая речка. Речка та звалась Гадючка, и славу имела, самую что ни на есть дурную. В высокой траве ее крутых берегов змей водилось много.

В просторном подвале — лаборатория. Хоть и ворчали мужики, но подвал сделали на совесть — сухой, с окошками под потолком, чтоб было много света.

Гостиная, пара спален наверху, и чердак с выходом на крышу, любоваться закатами.

А на первом этаже — камин! Это было обязательным условием. В Северной провинции вечерами холодно даже в разгар лета, и можно не отказывать себе в удовольствии сжечь пару поленьев. Любоваться на яркое пламя, воображая себя магом огня, улыбаться, глядя как Чуфи щурится от удовольствия, свернувшись на коврике. Вот это счастье!

В округе росли уникальные, нужные мне для работы травы. Водилось много гадюк. Принцесса Тигверд как-то сказала, что в ее мире тоже есть гадюки! Даже внешне эти змеи чем-то похожи. Но отловить иномирскую гадюку для лаборатории она почему-то отказалась. Может, попробовать и попросить еще раз? Интересно, как действует их яд…

Местный вид болотной гадюки — вполне мирный. Да, змея ядовита. Очень. Но змеи — организованные существа. Они живут кланом, внутри которого существует строгая иерархия. Стоило лишь отловить их королеву и объяснить, что хозяйка земли — я, со мной надо жить мирно — и их никто не тронет — и все! Можно не бояться и заходить в самые глухие места.

Я оставляла в определенных местах широкие плоские горшочки с молоком, и змеи сами приползали, чтобы дать немного яда для моих мазей.

Люди ошибочно полагают, что змеи не испытывают эмоций, не способны узнавать людей. Неправда.

Тем не менее, земли, которые мы вместе с болотными гадюками облюбовали, пользовались — вполне справедливо — дурной славой. И ко мне — из людей — особо никто не лез. Что меня более чем устраивало!

В конюшне у Мелани жила лошадка. Я исправно высылала деньги на ее содержание, и Мелли настаивала, что она — моя. Ну…моя так моя! Снежинка моя!

Снежинка была вороной кобылкой преклонных лет. Черной-черной! Ни одного пятнышка. Лишь янтарные, флегматично и как-то философски настроенные к этой непростой жизни глаза сияли на черной, что воронье крыло, морде. Поэтому мы с Мелли назвали ее Снежинкой. Не логично, конечно, но ей очень шло!

Я выбрала морковку покрупнее — и отправилась на прогулку верхом. Чуфи, как всегда, повисла воротником у Снежинки на шее. Колоритно, наверное, мы смотримся в предвечерних сумерках… Рыжая курчавая девица на еле плетущейся совершенно черной лошади по кличке Снежинка с лисицей на шее. Хорошо, что места тут безлюдные.

Доехали до небольшого холма. Отсюда закат был виден лучше всего. И трава рядом сочная. Отпустили Снежинку полакомиться, а сами уселись смотреть на закат.

— Я так скучаю по бабушке, — жаловалась я лисице, обхватив колени и любуясь на закатное солнце, алые лучи которого упрямо пытались пробиться сквозь деревья, чтобы полюбоваться своим отражением в ручье.

— Тяяяя… — сочувственно вздохнул зверек.

— Понимаешь, мне иногда кажется, что она со мной. Присматривает, что ли… Вот как сейчас.

Лисица посмотрела на меня и лизнула в нос.

Мы засиделись — стало совсем темно. Пора было возвращаться. Снежинка получила еще одну морковку на ночь, а Чуфи, блеснув черным глазом унеслась на охоту.

После завтрака, перед тем как отправиться к себе, еще раз крепко обняла близняшек.

— Может, останешься еще на пару дней? — с надеждой спросила Мелани.

— Нет, не могу — хочу к себе!

— Ладно уж. Иди. Отшельница! Твоим именем уже детей в городе пугают! Зовут рыжей колдуньей, обходят те места стороной.

— Неправда! Ты что? Меня все местные дети любят! Мы вот за вареникой скоро пойдем! Она уж поспела наверно! Я такие места знаю…

— Так то дети лесничих! А я про городских говорю!

— Вот и нечего им туда ходить! Гадюк много. Правда, они сейчас вряд ли укусят, но все равно. Пусть лучше спасибо скажут.

— Ну давай. Только я тебя все равно жду! В любое время. Поленьев я тебе принесла. Там все готово. Ты ж сейчас сразу будешь топить, сидеть и смотреть на огонь. Я тебя знаю, — Мелани улыбнулась.

Ее улыбка была такой теплой, светлой. Но вместе с тем и очень грустной. Я подумала, что Мелани нельзя оставлять одну. Когда дочки пойдут в университет, она должна перебраться в Роттервик. Надо поговорить с учителем Ирвином. Или с… Нет. Лучше с учителем Ирвином!

Я пела, пока складывала щепу шалашиком. Пыталась вспомнить тот веселый мотив, под который мы танцевали у чкори. Но пою я еще хуже, чем танцую. Я не умею петь. Не умею танцевать. Готовить тоже не умею. Не удивительно, что замуж никто не берет. Вовремя Генри отказался.

Чиркнула длинной спичкой. Проверила тягу и закрыла стеклянный прозрачный экран — все-таки дом деревянный и держать огонь открытым не разумно. Уселась на коврик перед камином — ждать, пока огонь разгорится.

— Всего двадцать восемь дней! — раздался в сознании собственный счастливый голос.

— Целых двадцать восемь дней! И ты, Рене Элия Агриппа — моя жена! Госпожа Бриггс. — этот голос заставил вздрогнуть.

Стало холодно. И мокро. Я что, плачу? Глупости! Я — дома. И мне хорошо. А то, что через двенадцать дней должна была бы быть наша с Генри свадьба — что ж.

Я вдруг подумала о том, что за все это время ни разу не видела его. Ни разу. Интересно, где он был все это время?

Дом в конечном итоге я перетопила — никак не могла остановиться, подкладывала поленья снова и снова, лишь бы смотреть на танец огня.

Когда глаза стали совсем слипаться, отправилась наверх, в спальню. Открыла окна, впустив ветерок. Активировала защиту от комаров.

Между прочим, продав эту разработку местным — северным — производителям средств от насекомых, я и раздобыла денег на первый взнос за строительство.