Счастливый рыжий закат

40

Утро пришло внезапно. Вместе с истеричным скрипом открывающихся дверей и тяжелыми шагами тюремщиков.

— Ее и зверя из той камеры, к которой она прикована, — сказал один из них.

— Доброе утро! Как спалось?

Генри выглядел плохо. С меня сняли наручники, и я почувствовала, что он на грани магического истощения. Почему? Над чем-то работает? «Вас всех, я заражу бешенством — да не простым — и отправлю обратно. В окрестности университета, например. У меня как раз зелье почти готово!» — вспомнила его слова. Нет…

— Выводите!

Щелкнул замок. Генри что-то вылил в миску с водой.

— Пей!

Синие глаза посмотрели на меня. Я очень хотела сдержаться. Но… не смогла. Лис лакал помутневшую воду. Жадно, зажмурившись. Почему-то подумала — горькое, наверное, зелье… Вспомнила, как муж не любит горечь. Противопростудное зелье заставить выпить практически невозможно. Закат. Карусель с деревянной лошадкой. «Я — маг воды!». Мороженое с засахаренными цветами. Варенье, разбавленное водой…

— Не стоит так убиваться, дорогая! Я всего лишь превращаю герцога Морана обратно в человека, — выдернули меня из воспоминаний.

Я ненавижу тебя, Генри Бриггс! Ненавижу!

Мы оказались рядом. Совсем рядом. И я бросилась на шею своему мужу.

— Я тебя люблю…

— Рене, — пожалуйста… Согласись.

— Нет, Раймон. Я не могу.

— Итак, господа… Прошу! — Генри открыл в стене замаскированную дверь-обманку.

Портал.

По привыкшим к мраку глазам, наотмашь, било утреннее солнце. Где мы? Площадка в горах. Наспех сколоченные подмостки. За ночь успели?

— Ты решилась? — Генри смотрел прямо в глаза.

— Я не могу принять твое предложение.

— Подумай, Рене. Подумай хорошенько.

— Я боюсь, что если я приму твое предложение, в дальнейшем даже смерть не послужит мне избавлением.

Человек, которого я знала, как Генри Бриггса, раздумывал несколько минут.

— Может быть, ты и права. В любом случае, — он с насмешкой и завистью посмотрел на моего мужа, — умереть вместе с любимым — что может быть романтичнее? Видите? Я великодушен!

Нас вывели на помост. Странное место. Вокруг — скалы. Ни деревца. Зрители сидели, прикрывая лица капюшонами.

— Западная провинция, — пробормотал герцог Моран. — Несколько родов Османского ханства. Вон те — инквизиторы. Все здесь!

Поднялся какой-то мужчина.

— Губернатор Западной провинции, — успел шепнуть мне на ухо Раймон.

— Казните их! — прозвучало в оглушительной тишине.

И собравшиеся разразились ликующими возгласами.

Нас растащили по сторонам, к щитам, сбитым из досок. В руках одного из инквизиторов появился кинжал, которым тот деловито стал срезать с меня одежду. Мужчина действовал неторопливо, и, явно наслаждаясь моим ужасом, нарочно резанул кожу лезвием. Кровь брызнула. Стало горячо. Перед тем как закрепить мои руки и ноги на щите, с удовольствием провел кинжалом крест-накрест по голой спине.

Жадный, исступленный крик толпы разорвал небо. Я не могла даже кричать от боли. Жаль, что от вида крови не падаю в обморок, как некоторые мои пациенты…

— Доставили приговоренных — и пошли вон отсюда. Не мешайте работать, — услышала сзади хриплый голос.

Наверное, палач. Мне отрубят голову? Сожгут? Щит чуть повернули, я заставила себя открыть глаза… Раймон!

Муж был привязан на другом щите и точно так же обнажен.

Глаза полуприкрыты. Черты лица заострились. Он…жив?

Палач это тоже заметил:

— Что это с ним, курочка? — дружелюбно спросил он меня. И обеспокоенно продолжил. — Только бы не инфаркт. — А ну, ребята, — подсобите! Вылейте на герцога ведро воды — а то он сомлел, кажется.

— Живой! — радостные крики.

Глаза мужа распахнулись. Он не смотрел на меня. Он смотрел…перед собой, чуть вправо, и я невольно проследила за ним взглядом.

Там, меж чинно сидящих зрителей, внизу, под полами черных плащей что-то мелькнуло. Еще и еще. Огненно-рыжей молнией. Чуфи! Нет! Чуф, уходи! Слышишь? Ты слышишь меня? Уходи!

Лисица выскочила на подмостки, Генри, что сидел в центре, вскочил, и, выкрикивая какие-то заклинания, вытянул руку вперед.

— Чуфи! Нет! — крик вырвался сам собой.

Тельце зверька подбросило в воздух, перекувырнуло через голову, и зеленое облако, сверкнув, поплыло на меня. Огненно-рыжая шкурка с гулким стуком упала на доски, и больше не шевелилась…

— Чуфи!

— Рене!

Кажется, это кричал мой муж, а я…

Сила. Сила, бурлящая гневом, вливалась в тело. Сознание…раздвоилось. Как будто в меня вселился кто-то…Кто-то очень сильный. И это было…Прекрасно!

Лопнули браслеты. Цепи разлетелись на куски. Рухнул помост, взмыли в небо щепки. Щиты с грохотом упали на сидящих впереди. Крики. Это была я. Или…не я? Сила не унималась, мне было страшно, я старалась сдержаться, но кто-то во мне пылал гневом, продолжая убивать! Инквизиторы, палач, чинно сидящие зрители — люди падали, хрипя и извиваясь. Они хватались за горло, визжали, будто кто-то душил и рвал их тела под плащом на куски!

И тут я поняла, что происходит! Змеи… Змеи убивали людей. А я… Я ничего не могла сделать!

— Какая же ты… Добрая, девочка. За свою жизнь иногда надо бороться. Нельзя быть хорошей для всех, пойми. Пойми и не мешай мне, Рене!

— Чуфи?

— Ха-ха-ха-ха-ха…

Смех. Кто это?

Взревел портал. Оттуда выскочили серые, в крови и железных ошейниках лисы. Я развернулась. Не понимая, что делаю, подняла руки. Губы сложились в незнакомые слова. Голос, сильный, взревел над скалами, и маги освободились!

— Рене! Рене, останови это!

Раймон кричал, и я поняла, что все, кто находится здесь, блокированы стихийниками. Убивать уже не было смысла, и муж просил остановить змей. Я вспомнила дудочку. Артефакт из тайника Тигвердов.

— Уверена? — раздалось в голове.

Голос не шелестел, как обычно, но гремел диким ревом.

— Да…

В ту же секунду пальцы нащупали гладкое, теплое дерево. Я стала играть. Змеи медленно поползли в ущелья, нехотя отпуская своих жертв. Все стихло. Я стояла голая, в крови, но не чувствовала ни стыда, ни холода. Я чувствовала силу! Вдруг что-то болью взорвалось в спине.

— Рене! Нет!

Муж и несколько стихийников бросились на помощь, но их отбросило к скалам.

— Я знаю, что проиграл. Но я убью тебя! Убью у него на глазах! Смотри, Моран!

Генри раскинул руки, но я успела выставить свою, ладонью вверх. Там, где был знак целителя, жгло нестерпимой болью.

Это был… Поединок. Наши силы боролись друг с другом. И это было последнее, что мелькнуло в затухающем сознании.