Обречённая на месть. Дилогия

— Одежда мешает ощутить тепло в полной мере, — спокойно пояснил боевик. — Погоди минутку, — отстранил брюнетку, тут же вздрогнувшую от пронзительного холода, стащил с себя футболку и вновь притянул Дану к себе. — Так будет лучше. Грейся.

— Как тепло, — блаженно выдохнула девушка, прильнув к нему, словно к печке. И тут же встревоженно добавила: — Я раздеваться не хочу.

— Я и не прошу, — тихо рассмеялся он. — Хотя, если передумаешь, только обрадуюсь.

От тепла Дану разморило. Спрашивать уже ни о чём не хотелось. Она прикрыла глаза, пообещав себе, что делает это буквально на минуточку, и провалилась в сон.

Атор не знал, что именно послужило катализатором для пробуждения дара целительства, но был рад, что это произошло сейчас. Не случись этого, Дана ни за что не согласилась бы разговаривать, лёжа в его объятьях. Сейчас девушка спала, чуть вздрагивали длинные ресницы. Прижималась к нему в поисках тепла, доверчиво обнимая. Мужчина осторожно, стараясь не потревожить спящую, лёг, укутал девушку в плед. Та нахмурилась и забросила на личную грелку стройную ногу. Устроила голову на плече мужчины и довольно вздохнула.

Боевик даже немного позавидовал. Он безумно хотел прикасаться к Лидане, целовать её до исступления, ласкать взглядом, руками, губами, касаться языком пульсирующей жилки на шее, упиваясь тихими стонами наслаждения. А потом брать её, ненасытно и жадно, чувствуя, как она обвивает его стройными ногами, как впивается ногтями в плечи. Но всё, что было позволено сегодня — лишь обнимать девушку, согревать её и вдыхать тонкий аромат волос. Сегодня от Лиданы пахло горечавкой и белым вереском. Нежные медово-травяные нотки. Она и сама была похожа на скромный полевой цветок, не бросающийся в глаза с первого взгляда. Но Атор хотел именно Дану, а не роскошных и пустых красавиц, многие из которых с удовольствием бы упали в объятья лучшего имперского мага.

Он провёл ладонью по щеке девушки, с сожалением убрал руку и прикрыл глаза, перечисляя боевые заклинания стихийной магии, от простых к сложным. Заснуть этой ночью всё равно не получилось бы: слишком остро он реагировал на близость желанной женщины. А та спала, доверчиво прижимаясь к нему, и боевик не мог себе позволить разрушить едва установившееся хрупкое перемирие. Он мог овладеть ею, но потерял бы в этом случае намного больше, чем получил. Атор прикоснулся к лежащей на его груди девичьей ладони, отметив, что та согрелась. Похоже, дар пробудился окончательно. Это радовало. Мужчина улыбнулся и вернулся к перечислению заклинаний. Ночь обещала быть долгой и бессонной. К сожалению, совершенно не по тем причинам, которые предпочёл бы он.

Как и в первую ночь, проведённую в объятьях Атора, Дана проснулась от того, что стало жарко. Пошевелилась и, поняв, в какой бесстыдной позе устроилась, едва удержалась от желания шарахнуться от мужчины на другой конец кровати. Попыталась осторожно высвободиться из-под его руки.

— Выспалась? — негромко спросил боевик. — Как себя чувствуешь?

— Нормально, — девушка снова замерла, словно мышка. — Только теперь мне жарко.

Вспомнила, чем закончился диалог, начавшийся практически идентично, в прошлый раз, и испуганно умолкла.

— Не волнуйся, в этот раз рвать твою одежду не стану, — понял её опасения Атор. — Сними рубаху, будет не так жарко. И не бойся, я же обещал не приставать этой ночью.

Немного поколебавшись, Лидана всё-таки сняла рубаху, оставшись в футболке. Снова легла рядом, стараясь не касаться мужчины, но тот сам повернулся к ней, положил тёплую ладонь на живот. Девушка не решилась возразить. Прикрыла глаза, раздумывая над всем, что произошло прошлым днём и вечером. Атор согласился дать ей время, но не отказался от своих намерений. Враг, который был ближе всех друзей. Враг, относящийся с пониманием и не спешащий навязать свою волю во всём. Враг, в объятьях которого было тепло и спокойно. Лучше бы он был жесток…

— Почему вы не стали требовать от меня расплаты за то, что дали возможность развивать целительский дар? — спросила она. И тихо добавила: — Вы же знаете, что я бы согласилась на всё…

— Знаю, — подтвердил боевик. — Не хочу принуждать тебя к близости таким способом.

— А каким-то другим хотите? — Дана всё-таки сбросила его руку, повернулась к нему.

Она понимала, что мужчина может расценить этот вопрос, как очередную провокацию, и намеренно пыталась вынудить его совершить какой-нибудь поступок, который разрушил бы очарование прошлого вечера, показал бы, что боевик только прикидывался хорошим и понимающим. Лидана не хотела быть ему благодарной, не хотела восхищаться им, не хотела испытывать к нему ничего, кроме неприязни. И то, что это уже не получалось, девушку огорчало. Дана знала, что самый опасный враг, победа над которым практически невозможна, тот, кого не хочется побеждать. Не потому, что он сильнее, а потому, что, глядя на него, уже заранее проигрываешь в поединке воли и мысленно склоняешь голову, признавая чужую власть. Тот, кто обернёт против неё её же силы, мысли и чувства, вызвав желания, далёкие от жажды биться за свободу до последней капли крови. По злой воле Пересмешника ей достался именно такой враг. Сильный, безжалостный, и почему-то проявляющий удивительное терпение и понимание в отношении самой Даны. От его поцелуев по телу разливалась горячая волна, пробуждая странное томление. И то, что эти желания после непременно обернутся горечью поражения и жгучим стыдом, казалось мелочью по сравнению с тем, что можно обрести. Но Дана никогда не верила иллюзиям. «Он сорвёт меня, как придорожный цветок, выпьет аромат, а потом выбросит в пыль», — напомнила девушка сама себе. И почему-то ей стало горько от этой мысли.

Атор молча смотрел на Дану, чувствуя за прозвучавшим вопросом неозвученные страхи. Слишком резко он был задан. И в ожидании ответа девушка волновалась, хоть и пыталась это скрыть.

— Нет, солнышко, — покачал он головой. — Я хочу, чтобы ты сама согласилась.

— Для чего вам это? — в полумраке глаза Лиданы казались совсем чёрными. — Вы можете просто меня заставить.

— Могу, — согласился боевик и замолчал.

— Так почему вы этого не делаете? — с какой-то обречённой настойчивостью произнесла девушка.

— Потому что «могу» не значит «хочу», — ответил он. — И даже если всё-таки хочу, не значит, что сделаю.

— Вы меня запутали, — Дана вздохнула. — Чего мне от вас ждать?

— А чего ты хочешь? — мягко прозвучало в ответ.

— Прекратите притворяться хорошим и понимающим! — не выдержала девушка. — Вы же совсем не такой!

— А какой? — уточнил боевик.

— Грубый, жестокий и безжалостный, — выпалила брюнетка. — Вы любите ломать людей, причинять боль, унижать!

— Так вот чего ты боишься на самом деле, — Атор притянул её к себе, невзирая на сопротивление. — Давай разберёмся. Первое. Я не считаю необходимым проявлять милость, заботу и снисхождение ко всем, кто попадается на моём пути. И особенно это касается будущих боевых имперских магов. Да, на занятиях я заставляю вас прыгать выше головы, суров и безжалостен. Но привыкнув не ждать помощи от того, кто сильнее, вы привыкаете справляться с трудностями сами. Второе. То, что я умею ломать людей, причинять боль и унижать не значит, что люблю это делать. Третье. Ты моя женщина, Дана. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Мне нравится, когда ты улыбаешься, когда обнимаешь меня, нравится тебя целовать и уж точно я не намерен быть с тобой грубым и жестоким. Или унижать.

— Простите… — пролепетала девушка, жалея о своей вспышке. — Я не должна была говорить этого.

— Ну почему же нет? — спокойно ответил он. — Говори о своих страхах, о том, что тебя беспокоит. Замалчивание проблем не помогает их решить.

— Я бы ни за что не согласилась стать вашей, будь у меня выбор, — тихо проговорила Дана через несколько минут. — Ни за что.

— Но выбора у тебя нет, — констатировал Атор. — А я не отступлюсь.

Девушка снова умолкла. Повернулась к мужчине спиной, не желая продолжать беседу. Слишком сложным выходил разговор, беспокойным, и в итоге всё равно не позволяющим относится к Атору с негативом. На высказанные Даной обвинения он реагировал так спокойно, словно его они не касались. И то, что боевик неделю с лишним назад просто поставил её перед фактом, не спрашивая, хочет ли она с ним спать, казалось не таким уж большим преступлением, учитывая, сколько он сделал для неё после этого. И ещё согласился подождать… Девушка понимала, что на такое пошли бы немногие, только ей от этого было не легче. «Пресветлый, ну почему я? — в который раз мысленно обратилась к божеству юная герцогиня. — Чем я так тебя прогневала?..» Бог молчал. А за спиной спокойно и ровно дышал мужчина, рядом с которым Дана не чувствовала себя одинокой. И которого пыталась ненавидеть лишь потому, что его отцом был Коул Бергенсон.

Остаток недели прошёл вполне спокойно. Личный знак Императорского жнеца Дана продолжала носить на внутреннем шве рубашки, но предъявлять его не пришлось. Девушку никто не трогал, а рядом постоянно были друзья. Алехно, улучив момент, ещё раз напомнил о своём предложении фиктивной помолвки, но Дана отказалась, не желая впутывать парня в свои проблемы. Настроение испортила лишь Флавия в среду, предложив Дане во время практических занятий создать вместо безликого манекена иллюзию Атора. А когда девушка отказалась, покраснев, как вареный рак, госпожа Треаль лишь понимающе рассмеялась:

— Он тебя ещё не тронул. Не бойся, он опытный любовник, тебе с ним будет хорошо. Со второго раза точно. Ты молодец, правильного мужика выбрала. С ним как за каменной стеной будешь до конца учёбы. Только у меня теперь с тебя спрос особый будет: не хочу, чтобы Атор считал, что я неумех выпускаю. Так что давай, отбросила стеснение и ласкай ручками и грудью иллюзорного мужчину. Можешь потом отработать на настоящем.

И лукаво улыбнулась. Радовало лишь одно: кроме них с Флавией, этого разговора никто не слышал. Но когда преподавательница в конце занятия объявила, что со следующей недели у них начинается мини-курс по оральным ласкам, и продлится он полтора месяца, Дане захотелось утопиться в том самом пруду с лебедями.

Рид Ренуа обрадовался, что у Даны пробудился дар, но в тот же день выдал девушке пару серёжек-«гвоздиков», заявив, что это — ограничители целительского дара.

— Пока не освоишь курс по анатомии, даже не думай снимать их за пределами моего кабинета! — распорядился он. — А то вольёшь силы, не зная, как и куда, и я потом сойду с ума, устраняя последствия. Вот тебе атлас, вот учебник, изучай в свободное время.

Зато под чутким руководством Рида девушка сделала свою первую мазь от синяков и ушибов, влив в неё собственную магию. Перед этим целитель почти час рассказывал о природе появления ушибов и синяков, о том, как восстанавливать капилляры, демонстрировал голограмму с ускоренной регенерацией синяка, и в итоге, совершенно измучив Дану информацией, разрешил приступить к изготовлению мази. Молча наблюдал, как девушка отмеряет на весах необходимое количество ингредиентов, перетирает в ступке травы, а после смешивает всё в металлической чаше на водяной бане. Помог лишь с зачаровыванием. Браслет Даны никак не среагировал на применение магии, и Рид пояснил, что на целительский дар запрет не распространяется.