Во имя твое, Восния

XVIII. Прибавка к телегам

Позднее лето, поляна у гиблого всхолмья

Непокоренный замок Бато мозолил глаза. Так он и стоял на самом высоком холме, будто поглядывая на нас с усмешкой. Вдоль стены и над воротами горделиво высились башни. Замок не терпел чужаков. На нас смотрели черные провалы бойниц, широкие зубцы на стене, пузатые котлы и одна баллиста по центру.

Не поднявшись на холм ни разу, не погостив внутри, я знал, что за первой стеной у ворот построили еще одну такую же. Загон, настоящая мясобойня. Даже если мы пробьем укрепления с востока, останется внутренний двор, сам замок и башни по периметру.

Была у крепости лишь одна слабость. Грязный серый камень хорошо сыпется под ударом требушета.

Сам Бато любил гостей и хорошо подготовился к бою. Свежие пни усыпали поляну перед холмом. Должно быть, в последний год Бато только и приказывал своим людям валить лес. Все для того, чтобы проявить гостеприимство. Встретить нас со всей душой.

Признаться, мы оба заждались встречи. Я вел сюда людей через две зимы.

Должно быть, Бато стоял сейчас там – на стене или в башне – смотрел на нас через три стекла. Ухмылялся.

«Посмотри, я все же пришел, – сказал бы я ему после боя, – и пришел не один, как обещал твоим людям».

Четыре сотни солдат, один требушет. Крепкая сотня Псов Гарготты, если те поднимут оружие и соизволят пойти на стену. Три командира из Оксола, рыцарь Эйв, один инженер, сержант Хенгист…

Все было против нас с самого начала. Продавшийся со всеми потрохами Тувир, безнадежные новобранцы, слабое снабжение, опытный враг, сплоченные села и погода, чертова погода! Месяц за месяцем мы захватывали мосты, обрывали поставки, торговали с местными, разведывали и запугивали, били и лгали, крали провизию, убивали и погибали сами.

И вот, замок перед нами – только протяни руку и ладонь закроет башни у ворот. Ближе некуда. Конец бестолковой бойне, начало новой жизни.

Вот только, как оно всегда бывает, сложности не заканчивались.

– Это, мать их, еще кто?! – почти вскрикнул Гроцер, наш инженер, приподнимаясь в стременах.

На той стороне от длинного, выжженного солнцем поля, находилась полоса леса. А рядом с ней хлопали на ветру штандарты Долов. Не меньше двух сотен бойцов. На беглый взгляд, почти столько же, сколько вышли с нами во второй поход. Долы могли ждать нас здесь целую неделю. А может, только недавно подоспели на помощь к Бато. Вероятно, замок уже отошел к ним? Я посмотрел на флаги над всхолмьем. Нет. Старик Бато упирался до последнего. Надолго ли хватит его упрямства теперь?

– Старый хер явно надеется, что мы тут сожрем друг друга! – вспыхнул сотник Эйва – Маркель.

Рослый, крепкий, вечно хмурый. Не самый худший вариант в подмогу. Спокойнее бастарда, глупее Урфуса. Не боится вести за собой и лезть в самое пекло. За один взмах отделил плечо солдату, который выбежал на нас из леса у захваченной заставы, а потом небрежно вытер лезвие и вернулся к ужину. Сейчас Маркель смотрел на врагов с плотоядным любопытством. Смотрел маленькими, звериными глазками из-под серых косм и бровей. Лицо у него было таким же – небритым и серым.

– Что ж, мой друг, такая вероятность всегда имеется. Мне вспоминается, как я бывал на службе у Веледаги, на западной части болот, и…

– Заткнись, Урфус! – рявкнул Стефан.

Вот такого солдата, как сказал бы Рут, за стол к картам не пускают. Невзрачный, дерганный, с сединой – не поймешь, что у него на уме. Да и лучше не понимать таких вещей, от которых у бедолаги дергается левая половина лица, а с уст то и дело срываются проклятия. Истинной загадкой оставалось то, как Стефан умудрялся гладко и чисто выбривать свое длинное лицо, не оставляя порезов. А еще он категорически не понимал шуток: даже невинное замечание при нем грозило кончиться поножовщиной.

Старики с ненавистью уставились друг на друга. Они не могли удержать себя в узде, и при этом пытались руководить другими.

«Друзья, которые хуже врагов».

Тем более, врагов нам и без того хватало: гарнизон Бато за двойной стеной, на холме. И проклятущее войско Долов.

– Многовато их там, – занервничал Барн.

Рядом тяжко вздохнула главная проблема нашего похода. Эйв Теннет. Было время, когда я презирал бастарда. Счастливые времена! Мне просто не приходилось до того иметь дел со ставленником из Оксола.

– Что нам дикари! – прогремел его голос. Эйв говорил с опущенным забралом, и при людях не снимал шлема. В войске шутили, что он никогда не чистит зубы и не моет голову. Что настоящий Эйв давно мертв, а его место занял купец из Крига. Еще судачили про ожоги на его лице: так уж они страшны, что Эйв боится подходить к зеркалам. Действительность, как всегда, была куда отвратительнее слухов: этому человеку доверили штурм замка.

Эйв Теннет. Рыцарь, отмеченный солнцем. Именно он привез с собой, как бубонную чуму, Стефана и Маркеля – двух сотников. Его синие глаза напоминали мне о Варде: ледяной взгляд убийцы. Хуже того, Вард был простым головорезом. Эйв Теннет родился фанатиком. Он мазал забрало пальцами, цитировал писания, утомлял пространными высказываниями о природе чего угодно.

Не изменяя себе, Эйв властно поманил кого-то ладонью:

– Я бы хотел поболе услышать о том, как разворачивается лагерь. Поставили ли алтарь на востоке?

Алтарь. Мать двойного солнца. Вот уж что поможет нам в борьбе с Долами!

– Будет сделано сию же минуту! – отрапортовал помощник из снабжения и побежал прочь.

– Награжден будет тот, кто упорствует в своей добродетели, – Эйв постучал перчаткой по шлему, поминая солнце. Что характерно, звук был пустым, как ночной горшок к вечеру.

Я еле слышно хмыкнул. Уж я-то знал, чем Восния платит за добродетели. К нам приблизился наемник и присвистнул.

– Это ж, господа, откуда они тут…

Все замолчали, раздумывая над этим вопросом. Ответа не было.

– Прискорбно, но нам придется что-то предпринять по этому поводу, – пожевал губы бастард, который только и делал, что стелился перед рыцарем. – Ну, я про новых гостей, – он тут же бросил опасливый взгляд на нового господина.

Все были заняты чем-то своим. Я махнул рукой на «пояс» у подъема к замку.

– Хороший ров. Так просто мы его не заполним. Гроцер, что вы скажете по поводу…

Меня никто не слушал. Инженер отвел коня в сторону. Старики уже о чем-то спорили, будто вся их работа состояла в том, чтобы притащить на гиблое всхолмье пять сотен задниц и покидать картишки на пнях.

На пнях, потому что войско не успело как следует обустроиться за целый час.

– А погодка-то шалит, господа, – весело ковырялся в ухе Урфус. – Почему бы нам не погреть вина?

– Шутите!

Я робко вклинился в треп стариков:

– Могу ли я узнать, за сколько наш инженер сможет поставить требушет?..

– … ну не сливянку же нам пить, любезнейший!

– Я слыхал, здесь она ниче, – отозвался Маркель.

В замке Бато ютилось, от силы, человек сто. И не все могли держать оружие – при защитниках жили дети и жены.

Нас было пять сотен. Мне все больше казалось, что этого слишком мало при таком штабе.

– С вашего позволения, я пойду в лагерь, – я откланялся и пошел к отряду. Ни прощаний, ни полезных ответов. Сливянка будоражила старые умы куда больше, чем война.

Мой отряд растерянно скучковался у свежих досок, вываленных кем-то из телеги прямо в грязь. Новобранцы с интересом уставились на маленькие, копошащиеся фигурки врагов у леса.

– Не стройте им глазки, – я похлопал ближайшего из отряда по плечу. – Эти парни пришли нас убивать.

Высоченный новобранец с прыщавым лицом потупил взгляд:

– А может, капрал, я им приглянусь, и меня в бою не тронут?

Шутник. Я подошел к нему ближе, и слабая улыбка совсем завяла.

– Скажи-ка, – моя ладонь обвела первый ряд Долов, – кто из них тебе приглянулся?

Стоило бы назвать новобранца по имени, да я зарекся их запоминать. Все равно после штурма забудется. Или того хуже – придется прощаться.

В отряде заржали из лести.

– Н-никто, командир, – нервно сглотнул новобранец и совсем ссутулил плечи.

– И славно. – Я повысил голос, чтобы меня услышали все. Может, кому-нибудь и удастся сохранить жизнь. – Я вел бои на этой земле почти два года. Мужчины здесь упрямее ослов и каждый обучен убивать!

Коренастый и пухлый паренек сделал шаг назад, дернув кадыком.

– Что же остальные, спросите вы? – я обвел юнцов взглядом. – Не было и дня, когда женщины не пытались нас обокрасть или завести под обстрел. А их дети ждали ночи, чтобы зарезать наших коней и испортить припасы! – глаза новичков округлились, один начал мазать лоб от сглаза. – Если вы полагаете, что хоть у одного из этих ублюдков дрогнет рука или проснется жалость, – я резко ударил прыщавого по спине, – не обольщайтесь.

По лицам было видно, что никто из юнцов пока не распробовал Воснию как следует. Они боялись слов, но не знали настоящего ужаса, что стоял за этими словами. Глядя на оборванцев, я скучал по отряду Гвона. По крайней мере, на них я хотя бы мог положиться.

«Прошло так много времени, а я все еще позволяю себе сожалеть. Какая роскошь».

Нахмурившись, я распорядился:

– Ладно. По местам, у нас много работы.

Почти все разбежались, неумело отсалютовав, хоть я и не требовал пустых формальностей. Из моих новичков остался только один – ловкач с копьем. Ниже на голову, с криво зажившим носом. Единственный, кто действительно хоть что-то пытался делать на совесть.

– Простите, но… куда мне идти, сир?

Таких, к сожалению, убивают первыми.

– Куда-куда, – проворчал я, – толкать телеги.

Этого добра всегда хватает. Видит небо, наверняка первое войско было создано лишь как прибавка к телегам.

***

Шатер для штаба ставили больше трех часов. Что сказать – Оксол не поскупился на умельцев. Скорее уж мы перебьем врага осколками камней из требушета, чем возьмем замок с боем. Естественно, у штаба не оказалось никого, кто должен там находиться в этот час.

Расклад становился паршивее с каждой минутой.

Даже если все пройдет складно, Долы начнут штурм первыми и подставят нам тыл, у нас будет не так много времени. Их командир наверняка уже отправил письмо с просьбой о подмоге, как только увидел наших ребят.

Кроме того, новости из города давно не приходили. Письма от Гвона задержались на неделю, и у меня не было ни одного способа выяснить, что стряслось.

Еще и Рут подозрительно хмурился, хоть и вечно таскался следом. Конечно, это было меньшей из проблем.

Наше войско представляло собой разрозненные кучки людей, которые понятия не имели, зачем они здесь и что делать дальше. Прогулявшись вдоль лагеря, я прикинул масштаб работ. И только через час нашел кого-то из руководства. Бастард с кислым видом перекладывал рагу из плошки в свою утробу. Я помешал, не испытывая никаких угрызений совести:

– Когда мы будем ставить требушет?

– …господин Эдельберт, – поправил он меня, важно водя ложкой в воздухе. А потом вдруг просиял. – Так что же, получается, вы уже нашли гвозди?..

Я осторожно присел на один из старых пней. Рут последовал моему примеру и нагло взял горбушку со стола.

– Какие гвозди?..

Ложка плюхнулась в рагу. Эдельберт приложил ладонь ко лбу: