Стихотворения в пяти томах

Акт III

Спальня Агнесы. Узкие окна, темные занавеси. Альков, увенчанный большим гербом. Посреди комнаты круглый столик, накрытый на два прибора; на нем хлеб, вино, ваза с плодами и пузырек с волшебным напитком. К столику придвинуты два кресла, одно против другого. Агнеса в богатом, белом подвенечном платье и драгоценной диадеме сидит перед туалетным столиком. Фаустина подает ей длинный, вышитый серебром вуаль.

АГНЕСА

О, как измят венчальный мой вуаль!

ФАУСТИНА нет, право, в складках вовсе незаметно.

Дай, подколю; так будет хорошо.

АГНЕСА

Как тускло блещут камни ожерелья
И диадема брачная моя,
А где цветы? – Увяли, облетели.
Блаженный день, когда я в первый раз
Надела их счастливою невестой,
Когда его любимая рука…
Блаженный день!..

ФАУСТИНА

    Тот день воскрес сегодня
И счастлива ты будешь. Как тогда.
Где твой напиток? – Ведьма говорила,
Что следует с вином его смешать.
Постой, дружок, тебе я приготовлю.

(Подходит к круглому столику, берет пузырек и, поспешно спрятав его в ридикюль, заменяет другим, содержимое которого выливает затем в кубок и разбавляет вином. Во время этого говорит про себя):

Не так глупа. Довольно кислых мин
И этих слез, и этих причитаний.
Спи, верная голубка, сладким сном,
Заспи тоску в бесовском наважденье.
«С веселым сном веселье к нам придет».

(Громко)

Готово все. Пожалуйте, графиня.
Извольте пить. А я пойду к себе.

АГНЕСА

Что Клара? Спит?

ФАУСТИНА

    Давно и очень крепко:
Я капель ей снотворных подлила.
Спокойной ночи, милая невеста,
Счастливой ночи, верная жена!

(Уходит)

(Агнеса подходит к накрытому столу и садится в кресло, на ручке которого висит лютня).

АГНЕСА

Готово все. Я двери затворила,
Мои одежды мрачные сняла.
Я для тебя убралась, как невеста.
На круглый стол поставлен твой прибор.
Все – для тебя. Я жду, мое блаженство,
Я жду тебя. Ты не идешь. Мой друг?
Ты хочешь ли внимать моленьям скорби?
Их нет в груди надорванной моей.
Ты хочешь криков, стонов и рыданий?
Ты хочешь слез? – Я выплакала все.
Их нет, их нет! Но хочешь сладких звуков?
Я песнь тебе заветную спою.

(Берет лютню и тихо перебирает струны).

Плывет туман от синих вод
К серебряной луне.
Виллис кружится хоровод.
О, вспомни обо мне!
Им любо мять цветущий луг,
Им нежных трав не жаль.
Сгораю я. Мой милый друг,
Пойми мою печаль.
Виллисы пляшут, все в огне,
Где светится вода.
Люби меня. Приди ко мне,
Я жду тебя всегда.
Я песнь твою любимую пропела,
Я жду тебя. Ты не идешь, мой друг?
Ты не идешь ко мне, мое блаженство?
Не думаешь ли ты, что призрак твой
Сожжет меня такой небесной страстью,
Таким восторгом райским упоит,
Что ангелы завидовать нам будут?
О, нет, Роберт, не бойся за меня!
Я лишь страдать на время перестану,
Но грусть моя вовеки не умрет.

(пауза)

Ты не идешь? Я это знала, знала!
Но надо все исполнить до конца,
Испить до дна мучительную чашу.
Все до конца.

(Встает)

    Я не совсем одна.
Еще осталось мне воспоминанье, –
Твоя одежда, смятая тобой.

(Подходит к алькову и выносит оттуда черный плащ, целует его и прижимает к сердцу).

О! Мой Роберт, какое наслажденье,
Какое счастье прикасаться к ней!
Возможно ли страдать еще сильнее?
Довольно ждать, – и пыткам есть предел.

(Снова кладет плащ на постель и, подойдя к столу, берет клубок)

Пью за тебя, Роберт, за искупленье
Безвестных мук, страдальческих ночей
И подвига бесплодных отречений.

(Пьет)

Полынь и желчь в отравленном питье! –
Такой ценой дается нам забвенье.
Я выпила всю горечь слез своих.
Пора забыться. Гаснет мой рассудок.

(Раздвигает занавес и ложится на постель)

Еще слова осталось произнесть
Нелепые, безумные, смешные.
Но, кажется, их смысл я поняла

(мне многое становится понятным):

«не приходи; я не хочу тебя!»)

(Свечи гаснут. В темноте появляется ведьма и, крадучись, подходит к Агнесе).

ВЕДЬМА

Покойной ночи. Спите, почивайте,
Саббат! Саббат! Шш! Красный сон идет!

АГНЕСА (в полусне)

Ха-ха-ха-ха! Да это презабавно.
Ничуть не страшно, глупо и смешно.

(Музыка играет скачущим темпом все один и тот же такт. Из толпы выдвигается хорошенькая девушка, пляшущая «dos a dos» дьяволенком; она поет под музыку):

ДЕВУШКА

Sabbat! Дружок мой, Грибушо,
  С тобой мне хорошо.
Ты так взвиваешь высоко,
  Так прыгаешь легко.
Идем, идем, с тобой вдвоем
  Тепло. Светло, как днем.
Ты так танцуешь хорошо,
  Дружок мой, Грибушо.

ВСЕ

Ты так танцуешь хорошо,
  Дружок наш, Грибушо.

АГНЕСА (привстает с постели)

Знакомые, но странные фигуры,
Все прыгают и скачут как козлы.
И Мьетта здесь. И эта тоже пляшет!

(указывая на молоденькую девушку)

ВЕДЬМА

Все налицо, – как Мьетте-то не быть?
Все собрались, хоть перечесть извольте.
Вот Габриэль, вот Жак, а вот Люси.
Все тут как тут.

АГНЕСА

    Но Мьетта, Мьетта – крошка,
Что целый день за пяльцами сидит,
А вечером перебирает четки, –
Теперь, беснуясь…

ВЕДЬМА

    Все сюда придут!
Лишь в том вопрос: кто раньше, а кто позже,
Но этого никто не миновал.

АГНЕСА

Здесь Клары нет.

ВЕДЬМА

    Затем, что спит – не видит,
А покажи – запляшет, как и все.

АГНЕСА

Не может быть, Не клевещи напрасно.
Я верю ей, как божьим небесам.
И ты царишь над разумом смятенным
Лишь потому, что праведная спит,
Что защитить она меня не может,
Освободив о дьявольских цепей;
Молчит теперь, отравленная ядом,
Не молится, не плачет обо мне.
Мой ангел спит. Душа моя трепещет.
Мне страшно видеть, слышать, понимать.
Мне чудится, сквозь хохот их веселья,
Рыдает скорбь каких-то черных тайн,
Неведомых, несказанных страданий,
Ликует так отчаянье одно.

ВЕДЬМА (хлопает в ладоши)

Саббат! Саббат!

ВСЕ

    Ва, ва! Гарр, гарр! Саббат!

Сцена наполняется новыми фигурами, страшными и безобразными).

АГНЕСА

А вот сам ад идет ко мне навстречу!
Страшилища, ужасные, как смерть,
Кривляются, беснуются, хохочут…
Нет, это больше скорбно, чем смешно.

ДЕВУШКА (танцуя с дьяволенком)

Со мной танцует милый друг,
  Хорошенький Гри-Гри.
Мы с ним пойдем плясать на луг
  До утренней зари.
Пушистый хвостик твой мохнат,
  Рога твои блестят.
Пойдем, пойдем, пушным хвостом
  Следы мы заметем.

ВСЕ

Пойдем, пойдем, пушным хвостом
  Следы мы заметем.

ВЕДЬМА

Саббат! Саббат! Завейся, малый круг!

(все, взявшись за руки, лицом к сцене, Образуют кольцо, бешено вращающееся вокруг неожиданно появившейся фигуры черного козла с рогами, издающими огненное сияние. Он стоит на возвышении вроде престола).

АГНЕСА

Отверженные, дикие созданья,
Вас изрыгнул презревший вами ад!
Я узнаю бесформенных инкубов
С их рыбьими глазами мертвецов.
Вот ларвы, духи, вспухшие от крови,
Как пузыри налитые дрожат
В уродливой и сладострастной пляске,
Качаются на тоненьких ногах.
Вот оборотни с волчьими зубами…
Но это вздор и бред. Я сплю, я сплю!
Все это сон.

ВСЕ

Sabbat! Играет черный бык,
  Гудит, ревет смычок.
И шум, и гам, и вой, и крик,
  И смех, и топот ног.

2-я ГРУППА

Играет бык «гу-гу, гу-гу»
  Веселье хоть куда,
Коровы пляшут на лугу,
  Взбесились все стада!

1-я ГРУППА

Кружатся овцы и козлы,
  Задвигались копны.
Мы все милы и веселы
  На бале сатаны.

ВСЕ

Мы все милы и веселы
  На бале сатаны.

АГНЕСА

Прочь! Сгиньте все! Ваш праздник безобразен.
О, Боже мой, спаси меня, спаси!

(все исчезают).

ВЕДЬМА

Не поминай. Не то разрушишь чары,
Беда падет на голову мою.

АГНЕСА

Тебя живой велю я замуравить!
Где тот, кого клялась ты мне вернуть?

ВЕДЬМА

(подводит к ней инкуба в красной одежде с лицом искаженным, но слегка напоминающим Роберта)

Вот твой Роберт. Целуйся с ним, милуйся,
Чем не хорош?

АГНЕСА

    Я узнаю тебя!
Не подходи. Ты тот, что пред рассветом
Рукой холодной горло мне сжимал,
Окутывал свинцовой паутиной
И ужасом позорных ласк твоих
Высасывал в сверлящем поцелуе
Всю кровь мою. Не подходи, вампир!

(инкуб исчезает)

Где мой Роберт? Меня ты не обманешь.

ВЕДЬМА

Ужель ждала ты правды от того,
Кто «сам есть ложь и лжи отец»?

АГНЕСА

      Колдунья,
Я сплю, я сплю, я знаю – это сон,
Но этот сон ужасен… Солнца! Света!
Весенних роз! О, дай забыться мне!

(Откидывается на подушки и засыпает снова)

ВЕДЬМА

Да, веселится каждый, как умеет.
Вам это не по нраву, госпожа?
Вам света надо, солнышка, цветочков,
Вы задохнулись в нашей темноте?
Что же, мы иное что-нибудь покажем –
Порадостней, поярче, посветлей
Сначала майской позабавим сказкой,
А вслед за тем придет и наш черед.
Прискучат скоро детские забавы,
Таким, как вы, ребячество нейдет.
Полюбится и наше беснованье.
Всему свой час. Шш! Белый сон идет!

(Льется золотистый свет. Медленно проходит процессия юношей и девушек в светлых греческих одеждах. Девушки несут цветущие венки, юноши – золотые лиры и форминксы. Слышится нежная струнная радостная музыка. Хор поет гимн Адонису)

ХОР

  Вперед, вперед,
  Нас праздник ждет,
Цветущей весны возрожденье!
  Мы – солнца луч
  Средь черных туч
Мы счастья златые виденья!
  Ненастья нет,
  Вновь жизнь и свет
Восстали для радости ясной,
  Ликуй, любовь,
  Он с нами вновь,
Воскрес наш Адонис прекрасный!

(Из толпы выходят юноша и девушка – Дафнис и Хлоя. Оба в белых одеждах, с венками на головах. Чертами лица они напоминают Роберта и Агнесу).

ДАФНИС

Птичка моя, говорят, – что ты мне изменила?

ХЛОЯ

Друг мой, не верь никому. Так же тебя я люблю.

ДАФНИС

Радость моя, но однако и сам я заметил…

ХЛОЯ (перебивая)

С ним у фонтана в саду – я анемоны рвала.

ДАФНИС

Да, анемонами если назвать поцелуи –
Ровно двенадцать цветков – сорвали губки твои.

ХЛОЯ (смеясь)

Если, ревнивец, тебя обижают двенадцать.
Дам я охотно тебе – двадцать четыре цветка.

(Целуются и, обнявшись, идут с процессией).

ХОР (все тише, постепенно удаляясь)

  Мы сеем смех
  Земных утех
Мы солнцем весенним залиты!
  Не стон, не кровь
  Несем любовь
На белый алтарь Афродиты!
  Идем, идем
  Счастливым сном,
Не жертвы для смерти напрасной,
  Наш дар – один,
  Цветы долин,
Тебе, о Адонис прекрасный!

(Видение исчезает. Мало помалу замирает нежная музыка и сменяется мрачным гудением органа. За стеной слышен хор монахов, поющих Miserere. Хор продолжается в течение всего монолога Агнесы. Сквозь узкие окна пробивается тусклое мерцание утра).

АГНЕСА (просыпаясь)

Как высоки, как узки наши окна!
Как здесь темно, и тускло, и мертво!
О, что за жизнь! И сколько слез пролито.
И сколько дней бесследно отошло.
Иль это солнце, робкое над нами,
Могло светить и греть лишь в те года –
Свободные, свободному народу?
Для нас оно в туманы облеклось,
И нет тепла в глубоком нашем склепе.
О, если бы сам дьявол пожелал
Мне предложить забвение за душу –
Я подписала б кровию моей
Тот договор. Забвенья! Счастья, счастья!
Один лишь миг – и душу за него!