Зарница

Глава 20

1984 год

— Смотри… там кажется какой-то дом… — Олег Митяев потянул Иру за рукав куртки. Она невольно вздрогнула и всмотрелась в чащу.

Сквозь желтеющую листву по направлению к сломанной пополам сосне проглядывал остов сгоревшего дома, — жуткий и мрачный.

— Пойдем проверим, — близоруко щурясь, сразу сказал Сева.

— Погоди, дурак! Вдруг там солдаты? — одернул его Прошкин. — Сначала понаблюдаем. — Забыл, что ли, здесь же вышки вокруг! Если нас поймают, мы уже точно никого не найдем.

Сева Шанцев кивнул и приложил палец к губам:

— Т-с-с!

Они замерли, прислушиваясь к шуму леса. Где-то вдалеке, едва различимо затарахтел двигатель не то мотоцикла, не то запорожца.

— А может… они зашли туда и… сгорели? — вдруг прошептала Ира. — Мало ли, что тот придурок мог учудить. Поджег что-нибудь в доме, а выбраться не смогли…

У каждого из них от ее слов пробежал холодок по спине, а из леса друг потянуло могильной сыростью и каким-то странным горьковатым запахом.

— Не выдумывай, — Прошкин похлопал рукой себя по голове, показывая, что только ничего не соображающий человек мог такое придумать. — Если бы сгорела изба, тут бы дым стоял столбом.

Однако по его глазам было видно, что вся эта затея ему постепенно переставала нравиться.

Озираясь, они топтались на месте, готовы сорваться в любую секунду. Со стороны избушки не доносилось ни единого звука, только висящий позади нее обломанный ствол сосны, медленно покачиваясь, отрывисто поскрипывал.

Прошкин махнул рукой:

— Идем. Быстро проверим и на базу.

Митяев уловил его настроение и заметно повеселел. Если уж главарь дрейфит, значит скоро и правда они побегут домой. Может быть, если повезет, их даже и не хватятся.

Он достал из кармана две жевательные резинки «Donald Duck. Bubble Gum» в желтой и красной обертке, припасенных на обратную дорогу и протянул Ире.

— Держи, там и вкладыш есть!

Глядя на это сокровище, она замерла, не понимая, почему сегодня повезло ей, а не Светке Федоровой. Потом взяла красную жвачку.

— Спасибо!

— Не за что! — чересчур громко сказал он. — У меня еще есть! Если хочешь, конечно!

Ира ничего не ответила, развернула жвачку и понюхала светлый прямоугольник, который благоухал, словно все магазины конфет вместе взятые.

Странно он себя как-то ведет, — подумала она. — Обычно такой скупердяй, даже стирку не выпросишь исправить описку в тетради. А тут…

Она снова украдкой взглянула на старосту. Глаза парня блестели и сам он выглядел взбудораженным. Это ее пугало. Пропустив Митяева вперед, она пошла рядом с Севой, который казался и проще и надежнее, хотя был обычным непримечательным троечником и самым что ни на есть середнячком.

— Что с ним? — шепнул Сева ей на ухо, когда Митяев оказался метра на четыре впереди, рядом с Прошкиным.

— Не знаю. Он какой-то странный.

— Как будто пива выпил, — сказал Сева.

Пиво, конечно же, пока никто из них особо не пил и даже не пробовал, но Сева точно знал его вкус. По выходным отец отправлял его с трёхлитровой банкой к бочке за гастрономом. Детям вообще-то пиво не продавали, но продавщица знала дядю Петю, поэтому с радостью брала мятый рубль и пятьдесят копеек, оставляя сдачу себе и отдавая Севе полный баллон холодного пенистого напитка, который Сева незаметно отпивал (чтобы не текло!). И поэтому, когда он подходил к дому, настроение улучшалось, он чувствовал себя куда раскованнее, говорил громче и вообще ощущал себя так, будто бы стал другим человеком — вот прямо как Митяев сейчас.

Продираясь по едва различимой лесной тропке сквозь колючие заросли сухого кустарника, они медленно направились к темнеющему дому.

— Да нет их там, — бросил Валик Лукьянов, шедший позади всех. — Их же сколько всего? Шесть или семь, мы бы услышали, наверняка. — Тихо… Кажется, кто-то едет…

Группа остановилась.

Прошкин повернул голову, но определить точно направление звука было очень трудно — он доносился то с одной стороны, а в следующую секунду уже совершенно с другой.

— Это с дороги, по которой мы ехали на автобусе, — сказал он.

Кажется, ему никто особо не поверил. Ребята медленно, чуть ли не по полшага, двинулись вперед.

Когда перед ними расступилась поляна, тропинка оборвалась и вместо нее возникла чуть заметная дорожка — колея, поросшая редкой травой. Дом, или что от него осталось, располагался задом к лесу. Он был окружен развалившейся оградой, — черные, потемневшие от дождей и времени столбики торчали местами из земли как гнилые зубы, а на них висели обрывки изгороди. Перед входом в дом каким-то чудом уцелела калитка — она держалась на двух коричневых от ржавчины металлических трубах и только поэтому, судя по всему, не развалилась. Висевшая на скрученной проволоке дверца мерно покачивалась, издавая тонкий скрипучий звук.

— Ну и место… — тоскливо протянул Сева Шанцев, глядя на обугленную печную трубу, торчащую из дома, словно перст. — Почему его не снести?

— Может, они используют его для чего-то? — прошептала Ира.

— Сам развалится, зачем сносить⁈ — неестественно весело гоготнул Митяев.

Прошкин подошел к калитке и попробовал ее отодвинуть, но одна единственная петля, на которой держались полусгнившие доски, не захотела его пропускать — калитка крутнулась и выскочила из рук. Прошкин отдернул пальцы и вскрикнул:

— Ай, черт! Зараза!

Напиравший сзади Митяев чуть не подпрыгнул.

— Что⁈ — он рефлекторно шагнул назад и зацепившись пяткой за камень, повалился на грязную мокрую дорожку. — Черт! — вскрикнул он почти в такт Прошкину.

Валик Лукьянов протянул руку упавшему.

— Давай, вставай!

Прошкин справился с калиткой и, лизнув кровоточащий палец, направился к дверям, заколоченным крест-накрест.

— Я не пойду, — сказала Ира Валику и тот кивнул. — Подожду вас тут.

— Ладно, — сказал он, улыбнувшись. — Боишься?

— Да нет, — ответила она уклончиво, но в ее глазах он заметил тревогу.

— Давай, пацаны, по бырому, — с крыльца раздался голос Прошкина. — Глянем, что там и все, домой. — Повернувшись, он дернул за одну из досок, ожидая, что дверь намертво прибита, но та с легким скрипом неожиданно легко открылась, едва не уронив самого Прошкина.

— Глянь, открыто! — пробормотал он, замерев перед черным проемом, из которого пахнуло сыростью, гарью и чем-то еще…

Ира заметила, что он не решается сделать шаг вперед. Дом с заколоченными окнами и дверью, почерневший от дождей, старости и пожара, — он вдруг возник перед ними здесь, на территории воинской части и она не понимала, откуда он вообще мог взяться? Скорее всего, это дом лесника или крестьян, которые жили здесь давным-давно, а потом, когда территорию заняли военные — дом пришлось покинуть. Он обветшал, горел, его омывали дожди и обдували ветра и в конце концов он стал похож на скелет, обтянутый черным саваном.

Наверное, и правда военные решили его не сносить, потому что он и сам вот-вот рухнет, — подумала она.

Одно было ясно, ребят здесь нет и вся затея, которая поначалу казалась такой романтичной и даже геройской, в итоге выйдет им боком. И не только им — попадет классной, военруку, который уже давным-давно должен был уйти на пенсию и только физрук, этот напыщенный самолюбивый хлыщ будет улыбаться своей противной двусмысленной улыбкой, которую Ира терпеть не могла и ненавидела за это физкультуру.

Она заметила, как Прошкин шагнул в темный проем, а за ним проскочил и Сева. Митяев остался снаружи — он подошел к крыльцу и боязливо поглядывал в чернеющий провал. Валик же решил обойти дом по кругу. Он поднял с земли какую-то палку, похожую на черенок лопаты и размахивая ей, словно шашкой, срубая высокие стебли сухой колючей травы — медленно двинулся вдоль правой стены.

Ира отчетливо уловила стрекот двигателя где-то позади — в лесу. Это точно был мотоцикл. Каждое утро сосед дядя Коля с первого этажа заводил свой огромный «Урал» и ехал на работу — он трудился механиком в большой автоколонне и постоянно возился со своим мотоциклом. Мама говорила, что мотоцикл у него вместо жены, а папа на это лишь ухмылялся.

Иногда дядя Коля подвозил (конечно, с разрешения родителей) Иру до школы и впечатления от этих поездок у нее были самые восторженные. От виражей захватывало дух. Ей нравились восторженные взгляды, когда возле ворот школы она медленно снимала оранжевый шлем, ощущая себя космонавтом и гонщиком в одном флаконе.

«Кажется, звук движется в нашу сторону, — подумала она, косясь в сторону леса. — Значит, скорее всего, подняли тревогу и теперь мало того, что ищут зарничников, так еще и мы шума наделали…»

Она хотела, чтобы Прошкин побыстрее вышел, а с ним появился и Сева, но они все не выходили. Из дома не доносилось ни звука. Только треск ломаемых кустов позади избы возвещал, что Валик продолжает своей героический путь сквозь заросли дикого кустарника. Однако, через минуту затих и он.

Ира переступила с ноги на ногу. На душе становилось все тревожнее и то что Митяев маячит у двери, покачивая, словно истукан, головой, уверенности ей не добавляло.

Она хотела крикнуть и сказать ему, чтобы поторопил ребят, но решила, что поднимать сейчас шум — не лучшая идея. Проскочив в щелку между покачивающееся калиткой и столбом, Ира быстрым шагом направилась к дому.

— Ты что, не слышишь⁈ — полушепотом сказала она, поравнявшись с Олегом Митяевым. — Сюда кто-то едет на мотоцикле. Если мы сейчас не уйдем, то попадемся. Точно попадемся!

Олег вздрогнул. Он был так увлечен разглядыванием теней в черном проеме, что даже не слышал, как она подошла.

— Что⁈ Что ты сказала?

Глядя на него как на идиота, Ира покачала головой.

— Слышишь⁈ — она показала рукой в сторону леса. — Это, скорее всего, к нам сюда едут! Нужно сматываться!

Митяев прислушался и, к ее облегчению, до него кажется, дошло.

— Черт! — сказал он и зашипел, сунув голову внутрь дома.

— Ребзя, надо сматываться, сюда кто-то едет! Они уже близко!

Он плохо различал, что происходит внутри — там было темно и сыро и к тому же воняло гарью, а он не хотел, чтобы его спортивный костюм провонялся. Мать сказала ему, если они будут жечь пионерский костер, он ни в коем случае не должен стоять с подветренной стороны, иначе потом «эту вонь ничем не отстираешь».

Но не только поэтому он не заходил в дом. Ему казалось, будто внутри произошло что-то ужасное — так пахло, когда в подвале их девятиэтажки случился пожар, а когда все кончилось и огонь залили из длинных пожарных шлангов, у подъезда застыла скорая — она стояла очень долго, пока через часа два или три в задние дверцы двое мужчин не закинули черный мешок с выпуклыми очертаниями. Потом они покурили и уехали.

Он знал, ЧТО МОЖЕТ ТАК ПАХНУТЬ.

На следующий день из подслушанного разговора дядьки с мамой, он уловил, что из подвала вынесли соседа с третьего этажа, которого то ли «хватила кондрашка», то ли сосед выпил лишнего и решил покурить, пока перебирал картошку…

— Ребзя, Андрюха, слышите, выходи быстрей! Нет там ничего, сматываемся! — он снова беспокойно окликнул друзей и покосился на Иру.

— Эй! — раздался приглушенный голос откуда-то изнутри. Там что-то хрустнуло, потом послышались шаги. — Мы тут что-то нашли! Идите сюда!