Все пути мира

Много времени рассказ не занял. Собственно, к появлению Тина все самое важное уже произошло.

— Вот как, — пробормотал следователь, — убивать не стал, решил просто ослепить.

— Да, выброс магии при белой вспышке невелик, если бы я не появился, никто бы и не засек ничего необычного.

— Что ж, завтра ждите меня у себя. Навещу вашего... страдальца.

Тин бросил на следователя хмурый взгляд, но служба в Управлении, наверно, взращивала устойчивость к разного рода недовольным взглядам, так что сыскарь даже и не заметил ничего. Или сделал вид. По крайней мере, не устыдился ни своих слов, ни своих намерений.

Когда Тин вернулся, Дин сидел все там же, только на лице теперь блуждала слегка растерянная улыбка — он словно не мог поверить, что ничего ужасного, непоправимого не произошло.

— Ну что, домой? — хмыкнул Тин, легко подхватывая мальчишку на руки.

— Может, я сам? — робко попытался возразить тот.

— Ты представляешь, сколько времени это займет?

Тот вздохнул и смирился.

На улице на них оглядывались с недоумением. Ну еще бы — один парень другого на руках несет! В первый-то раз они возвращались поздним вечером, пялиться особенно некому было. Дин ежился — ему явно неуютно было под чужими взглядами, которых он не видел, но не мог не чувствовать, — а перед самым входом в дом попросил все-таки Тина спустить его с рук:

— Не будем миту Таулу пугать. Достаточно уже того, что я с повязкой на глазах заявлюсь. Ты можешь просто держать меня за руку. Я дойду.

Действительно дошел. И от помощи в комнате отказался, заявив, что здесь он и на ощупь сориентируется.

— Ладно, ты только не перетруждайся, тебе целитель полный покой прописал.

— Вот вымоюсь, переоденусь — и будет мне покой, — усмехнулся Дин.

Все-таки Тин дождался, пока мальчик уляжется, и зашел еще раз — осведомиться, все ли в порядке и нужна ли помощь. И ужинал вместе с Дином в его комнате, проследив, чтобы тот не остался голодным из-за своей временной беспомощности.

Временной — вот что самое главное. Невероятное облегчение. Потому что на самом деле мальчишка был в чем-то прав: Тин не представлял, каково это, взять опеку над слепым человеком и заботиться о нем годами, а то и десятилетиями. Он не был уверен, что ему под силу такой подвиг. Переложить заботу на слуг — это, конечно, всякий может, но Тин чувствовал, что такой выход был бы неверным. Мало того, он был бы... предательством. Вот верное определение. И мысль о том, что он мог бы стать предателем во второй раз, приводила Тина в ужас.

Квартирную хозяйку, с тревогой во взоре крутившуюся неподалеку, Тин успокоил: мол, приболел юный постоялец, но ничего страшного, недельку дома полежит — и встанет. Нет-нет, совершенно не опасно. И не заразно.

Господин следователь явился на следующее утро ни свет ни заря и был любезно приглашен митой Таулой к столу. В этот раз Дин завтракал один в своей комнате, торжественно пообещав, что ложку с кашей мимо рта не пронесет, а Тин со следователем — в столовой. Хотя, по правде говоря, ему в такой компании кусок в горло не лез, и когда сыщик отставил чашку с травяным отваром и поднялся, Тин тут же подскочил, чтобы идти вместе с ним.

— А что вы прыгаете, молодой человек? — делано удивился следователь. — Я и без вас знаю куда идти.

— Я бы хотел присутствовать, — заикнулся было Тин.

— Не положено, — сурово, уже без всякой игры, отрезал сыщик.

И скрылся в комнате Дина, затворив дверь перед самым носом у Тина.