Все пути мира

Подумал, что все получилось ужасно глупо и неправильно, что надо бы встать сейчас и пойти за ней, но вместо этого вдруг провалился в сон — мгновенный и глубокий.

Арлая Динэя тон Аирос

Что удивительно, навсегда закрывая за собой дверь в спальню мужа, Дин больше не чувствовала разочарования и обиды, которые испытала всего минуту назад, услышав его грубые слова. Глупо было обольщаться, на что-то надеяться — пока он был нежен, его голосом говорило тело, но стоило включиться разуму, как очарование отступило и все встало на свои места.

Уйти? Ну что ж, она уйдет, как и планировала изначально. А то, что она позволила себе усомниться, а потом испытать разочарование, отправится в копилку опыта, пригодится в жизни.

Теплая ванна придала Дин бодрости и окончательно восстановила пошатнувшееся душевное равновесие. Всегда легче, когда последние сомнения исчезают и точно знаешь, что нужно делать дальше.

Костюм, который Дин извлекла из сундука с не разобранными пока вещами, был не совсем мужским, но по-мужски удобным — свободная блуза, куртка, бриджи и сапожки, и выглядела она в таком одеянии куда лучше, чем в традиционных женских тряпках. Если волосы обрезать — так и вовсе от мальчишки не отличишь... наверно. Но волосами заниматься Дин не рискнула, все же это требовало определенного навыка. В свое время Дин немало тренировалась на куклах, однако на себе экспериментировать пока не пыталась.

В добротном заплечном мешке, кроме смены белья, нашла свое место доставленная горничной снедь, упакованная в несколько слоев салфеток. Морс пришлось перелить из кувшина во флягу. Дин взвесила мешок в руке и вздохнула: тяжеловат получился.

Путешествия все-таки хороши, когда ты можешь позволить себе комфортные условия и не стеснен ни в средствах, ни в остоятельствах. Денег у Дин было совсем мало — пару раз перекусить в не слишком дорогом заведении да разок переночевать в пути, когда мечта о горячей ванне возобладает над голосом разума. А о том, чтобы нанять экипаж, мечтать и вовсе не приходилось...

Теперь следовало придать своим действиям законную форму. Специальная бумага, изобретение одного столичного мага-вещевика, давала силу заверенного документа любому волеизъявлению, которое на ней изложено и скреплено подписью. Стоила бумага баснословно дорого и хранилась в кабинете отца, в запертом ящике стола. Дин когда-то ухитрилась стащить пару листов, просто на всякий случай, и теперь радовалась собственной предусмотрительности.

Волю свою она изложила скупо, по-деловому, в нескольких предложениях, и, поставив последнюю точку в своей короткой супружеской жизни, размашисто расписалась и выложила свое послание на подоконник в гостиной — так, чтобы оно не сразу бросалось в глаза, а только если начнут искать целенаправленно. Рядом пристроила обручальное кольцо. Оставлять его было чуточку жалко. Не потому что дорогое, просто красивое — с изящным цветком, украшенным бриллиантами трех цветов. Но — надо. Если уж оставлять за спиной прежнюю жизнь, то целиком.

Оставался последний штрих — чуть-чуть волшебства, того самого, которое не магия, чтобы беглянку подольше не искали. И от магического поиска, и от собачьего нюха можно защититься только одним способом — перейти через текучую воду. Дин примерно представляла себе, в какой стороне искать реку, но не знала, насколько это далеко, а потому решила подстраховаться, дать себе побольше времени.

Договориться с зеркалом в спальне было несложно, оно откликнулось мгновенно, и через несколько минут любому человеку, заглянувшему в комнату, показалось бы, что ее обитательница сидит у туалетного столика, разглядывая свое отражение. А что молчит и не откликается, так женщине позволительно быть задумчивой и рассеянной после первой ночи с мужчиной.

Конечно, к полудню чары рассеются, но больше Дин и не надо. Она успеет.