Слова. Том VI. О молитве

Посещение Божественной благодати

– Геронда, каков Нетварный Свет?

– Откуда я знаю? Печка у меня рукотворная, и я топлю её, чтобы согреться. А если мне нужен свет, то я зажигаю свечу и мне всё видно!

Не нужно никогда искать света или Божественных дарований, но только покаяния, которое приведёт к смирению, а потом Благой Бог подаст человеку то, что ему нужно. Однажды пошёл я проведать отца Давида Дионисиатского[199]. Он жил в грязной, тёмной и неприбранной келье. Но в этой тёмной келье он жил во Свете. Он много преуспел в молитве, взошёл на высокую духовную степень. Я боялся о чём-то спросить его! «Об этом не говорят, не говорят», – повторял он. Знаешь, что значит посреди темноты видеть Свет, не имея света? Жить среди гор мусора и обитать в обителях Божиих!

«Чтобы принять Дух, нужно дать кровь»[200]. Когда я жил в общежитии, однажды Великим постом решил осуществить это на деле. Я себя совсем не жалел, так «натянул тетиву», что ещё чуть-чуть – и она бы лопнула. Я чувствовал такую усталость, что падал среди дороги и просил Бога, чтобы Он помог мне подняться, чтобы меня не увидели люди и потом не говорили: «Вот, полюбуйтесь, эти монахи так подвизаются, что падают от усталости». Это было ежедневное мученичество. В четверг перед Лазаревой субботой, вечером, молясь в келье, я почувствовал такую сладость, такое веселие! Свет меня осиял, из глаз текли слёзы, сладкий плач. Это продолжалось двадцать или тридцать минут и дало такие силы, что потом духовно питало меня ни много ни мало целых десять лет.

Когда я спросил об этом старца Петра[201], он мне сказал: «Я постоянно переживаю такие состояния. В такие моменты, когда меня посещает Божественная благодать, сердце моё сладко согревается от любви Божией и какой-то необычайный Свет освещает меня изнутри и снаружи. Я чувствую в такие моменты, что даже лицо моё светится. Даже келья моя освещается! Тогда я снимаю скуфью, склоняю смиренно голову и говорю Христу: „Господи, пронзи копьём Своего благоутробия моё сердце“. От великой благодарности из глаз моих не переставая текут сладкие слёзы, и я славословлю Бога. Тогда всё останавливается, потому что я чувствую Христа совсем близко и не могу больше ничего просить; молитва прекращается, чётки не могут двигаться».

– Геронда, Нетварный Свет человек видит чувственными очами?

– Вот оставите свои мелочные дрязги, тогда скажу.

– Геронда, пока мы освободимся от них, вы уже на Афон уедете… Ну пожалуйста: пусть это будет духовная милостыня!

– Когда я жил на Катунаках, в келье святого Ипатия, как-то раз вечером я прочитал вечерню по чёткам, выпил чаю и стал молиться дальше. Я совершил нужное количество чёток за повечерие и Акафист[202], а потом просто стал творить молитву Иисусову. Чем дольше я её повторял, тем дальше уходила усталость и бо́льшую лёгкость я ощущал. Я чувствовал в душе такую радость, что не хотел спать, и не переставая творил молитву Иисусову. Около одиннадцати ночи мою келью внезапно наполнил какой-то сладостный, небесный Свет. Он был очень сильный, но не слепил. Одновременно я понял, что и глаза мои стали «сильнее» – такими, чтобы я мог выдержать это сияние. Пока я был в этом состоянии, в этом Божественном Свете, я находился в другом мире – в духовном. Я ощущал невыразимую радость, и тело было лёгким; тяжесть тела исчезла. Я ощущал благодать Божию, Божественное просвещение. Божественные ответы быстро проходили в уме. Я не собирался ни о чём спрашивать, но одновременно с возникавшим вопросом получал и ответ. Ответы были в простых словах, но они были исполнены богословия, это были священные словеса. Если бы всё записать, то получился бы второй «Эвергетин». Это продолжалось всю ночь, до девяти утра. Когда Свет тот исчез, всё мне стало казаться тёмным. Я вышел на улицу, и как будто была ночь. «Который час? Ещё не рассветало?» – спросил я монаха, который проходил мимо. Тот посмотрел на меня и с недоумением переспросил: «Что ты сказал, отец Паисий?» – «А что я сказал?..» – спросил я сам себя и вернулся в келью. Посмотрев на часы, я вдруг понял, что произошло. Было девять часов утра, солнце стояло высоко, а мне день казался ночью! Мне казалось, что солнце едва светило, словно наступило затмение. Я чувствовал себя как человек, который вдруг после яркого света попал в темноту – такая большая была разница! Когда кончилось это божественное состояние, я вернулся к своей обычной жизни и стал делать то, что делал всегда. Немного занялся рукоделием, по чёткам прочитал часы, после девятого часа размочил немного сухарей, чтобы поесть… Но, делая все это, я чувствовал себя словно животное, которое то чешется об забор, то жуёт траву, то глазеет бестолково туда-сюда, и говорил сам себе: «Смотри, чем я занимаюсь! И так – много лет?» До вечера я ощущал такую радость, что даже не чувствовал потребности отдыхать – настолько сильным было это состояние! Весь тот день я всё видел мутно, едва мог заниматься делами. А было лето, и солнце светило ярко. На другой день я стал уже видеть предметы как обычно. Я исполнял своё правило, но уже не чувствовал себя, как накануне, животным.

На какие же бестолковые вещи мы тратим время и что мы в итоге теряем! Поэтому, когда я вижу мелочность, дрязги, малодушие, сильно расстраиваюсь.