Операция "Молодожёны" или Задачка о чёрном квадрате

-12-

12.

Молодой манерный доктор, пришедший ближе к ночи и безо всяких зазрений совести принявший от Ивана Ивановича немалую мзду за прием, диагностировал у Ромашова бронхит. По настоянию Лидии на время болезни Василий переехал в ее комнату. Она сама ухаживала за больным днем и ночью, поила его чаем, бульоном из еще одной зарезанной сердобольным Красновым курицы, кормила его с ложечки и меняла ему белье, чему он ужасно противился, смущаясь своей беспомощности и Лидиных рук и взглядов на своем бессильном, мокром от пота теле. В забытьи жара Ромашов бредил, звал отца, просил прощения у какого-то Левы и просил, чтобы Лида не бросала его одного. Рядом на кровати, под его боком мурчала, помогая излечению, верная Матильда.

На поправку Василий пошел быстро и именно благодаря неусыпной заботе любящей девушки.

Про любовь они поговорили однажды вечером. Все случилось как-то само собой. Василий был так слаб, что сам не заметил как проболтался о своих чувствах.

- Лида моя, милая, нежная моя Лида. Я ведь люблю тебя совсем, - тихо и путанно признался он, робко дрогнув ресницами.

Лида не удивилась вовсе, улыбнулась счастливо, склонилась над ним лежащим и поцеловала в ответ.

Половину ночи они рассказывали друг другу о себе, своем детстве, своих родных, друзьях, о том, как оказались в плену, обо всем, о чем раньше говорить не приходилось и о чем не виделось смысла говорить, ведь были они до этого чужими людьми, случайными попутчиками, сплоченными общей бедой.

Выговорившись, оба почувствовали небывалое облегчение и после уже совершенно без смущения перед самими собой перешептывались, пересмеивались и переглядывались, таясь лишь от старика Краснова.

Когда Василий засыпал, Лида брала его руку в свою, прижимала ее к своей щеке и сидела так подолгу, боясь отпустить и потерять. Никого ближе и роднее него теперь не было для нее во всем белом свете. Впрочем, и для него Лида стала спасением и опорой после известия о казни отца.

Полковник Летунов вошел в кабинет и вытянулся в струнку.

Генерал Авакумов, тучный мордатый мужчина с короткими зачесанными назад волосами и чуть косящим глазом стоял перед открытой коробкой конфет и выбирал, поигрывая в воздухе толстыми пальцами и напевая какую-то фривольную мелодию. Выбрав, он вынул конфету и положил ее на стоявшее на столе блюдечко, на котором уже лежало печенье. Рядом с телефоном и пресс-папье исходил жаром стакан чая в серебрянном подстаканнике.

- А, Сергей Эдуардович, доброй ночи, - «заметил» вошедшего генерал и предложил: - Конфетку?

- Благодарю, товарищ генерал! - отказался Летунов.

- Что так? Не любите сладкое?

- Так точно.

- Тогда может чайку горяченького, с дороги, а?

- Никак нет.

- Ну нет так нет, - генерал закрыл коробку, сел в кресло под портрет Сталина и указал на место напротив себя. - Тогда к делу. Присаживайтесь, Сергей Эдуардович. Разговор долгий. Как долетели?

- Мотало, - не стал врать Летунов, усаживаясь на стул. - Погода нелетная. Дождь со снегом, ветер.

- Зато вражеская авиация не долетает, - пошутил Авакумов. - Но в целом без происшествий?

- Без происшествий.

- Хорошо.

Генерал отхлебнул чаю, закусил конфетой и спросил:

- Вам, наверое, интересно зачем мы столь поспешно выдернули вас из Горького сюда, в Москву?

Поскольку тон вопроса подразумевал только один вариант ответа, Летунов позволил себе молча кивнуть.

- Я объясню, - сказал генерал. - Дело в том, что нас крайне интересуют ваши подопечные шпионы. У вас, Сергей Эдуардович, одни из самых лучших показателей по радиоиграм. Сколько у вас сейчас агентов под крылом?

- Шестеро. Четыре радиоточки.

- И вы блестяще справляетесь с возложенной на вас миссией. Ваши шифрограммы преимущественно меня радуют... Я мало о ком могу так сказать. Давно хотел на вас посмотреть — какой вы из себя? Познакомиться лично. Вот представился случай. У вас хорошее лицо. Волевое и чистое. Мне нравятся такие лица. И такие люди.

- Спасибо, товарищ генерал, - Летунов польщенно склонил голову, не сводя настороженного взгляда с Авакумова, который тоже смотрел на полковника не отрываясь, внимательно, пронзительно.

- Расскажите мне о ваших радистах.

- Что вы хотите знать?

- То, чего я еще не знаю, - усмехнулся генерал, доел конфету и облизнул палец.

- О ком вы хотите знать?

- Обо всех. А впрочем, - Авакумов задумчиво откинулся в кресле. - А впрочем, скажите сразу кого из своих подопечных вы считаете наиболее благонадежным, крепким и морально устойчивым? Вы же должны неплохо в них разбираться, чтобы работать с ними столь успешно. Только не ошибитесь. От вашей характеристики сейчас очень многое зависит. В том числе и для вас самого, Сергей Эдуардович.

Летунов подумал недолго, дернул шеей и ответил честно:

- До конца я ни за кого не могу поручиться. Перебежчики, предатели - никому из них не верю.

Генерал удовлетворенно кивнул и подбадриваще улыбнулся. Полковник продолжил:

- Но один, наиболее подходящий под ваше описание, пожалуй, у меня имеется. Точнее, одна.

Лидия сидела у окна в большой комнате, довязывала носок и время от времени смотрела сквозь ранние сумерки на безлюдную улицу, укрытую свежим, нетронутым еще ничьими следами, белым покрывалом. В одну ночь резко похолодало и проливные дожди сменились снегопадами. За короткий осенний день снега нанесло столько, что стало понятно - это окончательное и бесповоротное торжество зимы, возврата осени не жди.

Подтопок жарко и очень уютно трещал сгорающими поленьями. Укутанный в одеяло Василий сидел на своей кровати, уперевшись спиной в стену, и читал, точнее перечитывал «Воскресение» Льва Толстого. Изредка его единение с книгой прерывал кашель — бронхит не отступал, но все тот же манерный доктор, пришедший во второй раз, заверил, что ситуация под контролем и что при должном лечении и заботе, все закончится благополучно.

В минуты, когда Василий, захлебываясь и краснея от натуги, пытался откашляться, Лида отрывалась от вязания и с тревогой смотрела в его сторону — не нужна ли ее помощь?Так она проморгала приход полковника.

- Рукодельничаете, Лидия Николаевна? - бодро спросил Летунов, входя в комнату и отряхивая с волос капельки растаявшего снега.

Осмотревшись, он присел за стол, в отдалении от Ромашова, и положил перед собой небольшой бумажный сверток, перевязанный бечевкой.

- У Васи ноги мерзнут, - немного смущаясь, ответила Лидия. - Иван Иваныч достал немного хороших ниток. И я вот решила связать носки.

- Похвально, - одобрил полковник.

Василий отложил «Воскресение» и сел удобнее, выпрямился, чтобы не выглядить уж слишком больным. Короткий, беглый взгляд, которым он обменялся с Лидой, не ускользнул от внимания полковника. Летунов чуть улыбнулся, припомнив свой давний разговор с Красновым относительно взаимоотношений этих двоих. Настроение у него было хорошее.

- Я, собственно, Лидия Николаевна, к вам.

Лидия обеспокоенно нахмурилась:

- Что-то случилось?

- Да.

И снова улыбнулся. На этот раз совсем загадочно. Лидия почувствовала тревогу.

Полковник развязал бечевку, развернул бумагу и по очереди выложил на скатерть отрез голубого крепдышина, два куска ароматного мыла и, как розочку на торте, флакончик «Красной Москвы». Лидия посмотрела на все с ужасом.

- Что это?

- Это вам, - неподдельно доброжелательно улыбнулся полковник в третий раз. - Как маленькая награда за безупречную службу. С днем рождения, Лидия Николаевна.

- А... - заикнулась Лидия, но больше ничего не смогла сказать, только уставилась на полковника круглыми от изумления глазами.

- У тебя сегодня день рождения? - удивился Ромашов и расстроенно засуетился: - Почему ты не сказала мне?

- Я забыла, - пролепетала Лидия, завороженно поглаживая шероховатую ткань крепдышина и вдыхая кружащий голову запах лавандового мыла. - Я совсем забыла, что у меня день рождения...

- Это все мне? - спросила она у полковника.

- Вам. Крепдышин нашла моя жена, выбирала как себе. Надеюсь, вам понравится. Сшейте себе из него симпатичную кофточку.

- Спасибо, мне все очень нравится.

- Вот и отлично. Пользуйтесь.

Ромашов выглядел донельзя несчастным. Вкупе с болезненным видом это давало совсем жалкую картину.

- Выздоравливайте, Василий Федорович, - уже совсем сладко пропел Летунов и, кивнув обоим, вышел на кухню, притворив за собой дверь.

- У меня нет для тебя подарка, - признался Василий. - Прости.

- Это ничего, Вася.

Ромашов вылез из-под одеяла, обул тапочки и сел на табуретку, на которой перед ним сидел полковник. Взял флакон духов, повертел его в руках и отставил в сторону.

- С чего такая щедрость — непонятно. «Красная Москва» - это тебе не тройной одеколон.

Лидия закрыла подарки бумагой и задумчиво сменила тему:

- А у Летунова, оказывается, есть жена.

- Ну он же человек, - пожал плечами Ромашов. - Почему у него не может быть жены?

- Не знаю, Вась. Мне казалось, он какой-то железный, состоящий только из ремней и воли. А у него вон жена крепдышин выбирает... И дети наверняка есть.

- Ну он же человек, - повторил Василий, не зная что сказать другого.

- Чего это ты, Сергей Эдуардыч, такие дорогие подарки даришь девочке? - спросил Краснов, прихлебывая горячий чай из огромной кружки. - С каких таких капиталов?

- С генеральских, - лаконично ответил Летунов. - Так надо.

- Аааа, — протянул старик и проговорил негромко, глядя как полковник надевает и застегивает пальто: - Матушка моя перед тем как свиней на мясо забивать, кормить их начинала не очистками да картохой, а брюквой да свеклой. Чем послаще, в общем. Жалела это она их так, значит.

- Сомнительные у вас какие-то аллегории, Иван Иванович, - отмахнулся Летунов и откланялся: - Честь имею.

Краснов почесал за ухом и буркнул в никуда:

- Тоже мне, великий комбинатор.

***

«В ПОСЛЕДНИЙ ЧАС.

НАСТУПЛЕНИЕ НАШИХ ВОЙСК ПРОДОЛЖАЕТСЯ.

В течение 25 ноября наши войска в районе гор. Сталинграда, преодолевая сопротивление противника, продолжали наступление на прежних направлениях. На северо-западном участке фронта наши войска заняли железнодорожные станции Рычковский, Новомаксимовский, Старомаксимовский и населенные пункты Малонабатовский, Бирючков, Родионов, Большая Донщинка, Малая Донщинка.

В районе населенных пунктов Большая Донщинка и Малая Донщинка разгромлены ранее окруженные части 22 танковой дивизии противника.

К исходу 25 ноября количество пленных увеличилось на 15. 000 человек. Всего за время боев с 19 по 25 ноября наши войска захватили в плен 51.000 солдат и офицеров противника.

За время боев с 19 по 25 ноября нашими войсками захвачено орудий всех калибров — 1.300, автомашин — 5.618 и 52 склада с боеприпасами, снаряжением и продовольствием.

За 25 ноября противник потерял убитыми до 6.000 солдат и офицеров.

СОВИНФОРМБЮРО».