Операция "Молодожёны" или Задачка о чёрном квадрате

-14-

14.

Полковник о венчании и слушать не пожелал.

- Вы-то куда, Иван Иваныч? Какое венчание? Нашли время! И потом, где они венчаться собрались? Все храмы закрыты.

- Ну положим, не все.

- Все, не все — какая разница? Додумались! У офицера НКВД разрешение на религиозный обряд просить.

- А у кого им еще просить? - насмешливо ввернул Краснов. - Кабы не ты, они бы, чай, и спрашивать ни у кого не стали. Пошли бы да повенчались молча. Требы, слава богу, кое-где отпускаются и поныне.

- Повенчаться? Ох, Иван Иваныч...

- Не вздыхай, Сергей Эдуардыч. Сам-то, небось, тоже венчанный.

- Вы об том потише.

- А тута нету никого.

- Все равно! - Летунов дернул шеей и отрезал: - Тогда другое время было! И не обо мне речь. Вы меня с ними не равняйте. Они — шпионы и предатели Родины. И так слишком много чести, что живут в тепле и сытно кушают.

- Так уж, может, отработали свой грех-то, а?

- А это уж не вам решать, простите, отработали они или не отработали.

- Ну не сердись. Ишь завелся, как конь стременной. Нет, так нет, - сдался Краснов. - Я ведь им не адвокат. Меня попросили замолвить словечко, я замолвил.

- Кто попросил? Ромашов?

- Он.

- Понятно.

- Понятно ему! - добродушно забубнил старик. - Понял Сережка, что глупый немножко. А как прозрел, так и поумнел.

- Зря в артисты не пошли! - улыбнулся Летунов.

Краснов примирительно похлопал полковника по плечу:

- Бог с тобой, Сергей Эдуардыч. Зачем революции артисты? Там и без артистов дураков хватает.

Летунов сложил пальцы домиком и задумчиво постучал ими по подбородку. Спросил:

- Неужели у них все настолько серьезно?

- По всему выходит, что да. А что, у тебя на Лиду какие-то особые планы?

- Не у меня. Выше! - полковник ткнул пальцем в потолок.

- Вон оно как!

- Ох, не вовремя они.

- Ну а куда ты смотрел? Видел к чему все катит.

- Видел. Может, и ничего?

- Откуда ж мне знать. Может ничего. А может и не может. Смотря что вы там, - Краснов повторил жест полковника и указал пальцем вверх, - затеяли.

- Не могу сказать, Иван Иваныч. Секретная операция.

- Не можешь — не говори. Но и советов не спрашивай тогда. Я лицо гражданское, мне до ваших шпионский мухляжей дела нету. Чай-то будешь? Греть?

Посреди одной из февральских вьюжных ночей дуром заблажил Гром. Он лаял, захлебываясь, с упоением и бешено наскакивал на изгородь, от чего с нее облетал снег.

Старик Краснов нехотя слез с печи и вышел на улицу. Всмотрелся в темноту и разглядел в снежной круговерти темное пятно, очертаниями напоминающее грузовик. Ночь напополам разрезала желтая полоса от света фар. Возле калитки стояла короткая фигура в шинели.

Неистовавшего Грома пришлось посадить на цепь. Коротков вбежал в избу, прямо в сапогах прошел в спальню Лидии, включил свет и приказал:

- Подъем!

Лида спросонья догадалсь лишь натянуть на голые плечи одеяло, а Ромашов подскочил:

- Что случилось?

- Поднимайтесь срочно, я за вами. На сборы десять минут.

- Вы можете объяснить что произошло? Почему такая срочность? Почему вы будите нас в пол-второго ночи?

- Василий Федорович, давайте без лирических вопросов. Если я говорю надо, значит надо. Одевайтесь живее. Минута уже прошла.

- Мы куда-то поедем? - спросла Лида.

- Да. В маленькое путешествие. Я жду.

Коротков красноречиво постучал ногтем по циферблату своих наручных часов и вышел на кухню.

Перепуганная Лида засуетилась и натянула платье задом наперед — пришлось переодевать. Ромашов выглядел спокойным, но руки его дрожали и он никак не мог попасть ногой в штанину брюк.

Обуваясь, Лидия успела пошептаться с Красновым:

- Иван Иванович, что происходит?

- Не знаю, Лидия Николаевна, - ответил старик честно. - Самому интересно.

От выражения его лица — заинтригованного и взволнованного, ее вовсе замутило.

На улице они забрались в кабину полуторки. Коротков сел за руль и машина тронулась.

По заметенной, нечищенной дороге грузовик бросало из стороны в сторону нещадно. Лобое стекло залеплял снег, дворники спасали мало. Видимость была почти нулевая. Но лейтенант вел уверенно, почти не сбавляя скорости, словно шел по приборам, как опытный летчик.

Ехали долго. Миновали заводские и рабочие районы. Перед мостом их остановил патруль. Коротков показал похожему на снеговика солдату какую-то бумажку, тот испуганно взял под козырек и пропустил их без разговоров. Под мостом молчала запертая в лед река. Ее не было видно, но она ощущалась как бездна под ногами. Ветер неистово хлестал стекла колкими снегом и грозил опрокинуть грузовик ко всем чертям.

Куда их везли — непонятно. Зачем — неизвестно. И кругом такая жуть, что не знаешь чего в первую очередь боятся — людей, природы или обстоятельств. Лиде сделалось жутко и она прижалась к Василию, инстинктивно отодвигаясь от Короткова. Ромашов крепко сжал ее руку в варежке и ободряще улыбнулся.

На длинном тягучем подъеме между высокими, похожими на верблюжьи горбы, холмами полуторка было забуксовала, но Коротков сориентировался, удачно вывернул колеса и выбрался из заноса почти не нахмурив бровей. Еще десять минут - и машина затормозила на узкой улочке возле темного здания. Коротков посигналил и им открыли ворота.

Полуторка проехала к заднему входу и остановилась. Коротков заглушил мотор.

- Выходим.

У дверей их встретил дежурный сержант с винтовкой. Он козырнул офицеру, а на его спутников не обратил никакого внимания.

В тепле с одежды тут же закапало. Лейтенант провел их плохо освещенным коридором в маленькую бытовку и приказал раздеваться. Сам тоже скинул шинель, оставшись в форме.

- За мной!

Снова безлюдные коридоры, ряды дверей с табличками, на которых значились большие и маленькие звания и незнакомые фамилии, подъем на второй этаж. У двери с табличкой «Начальник УНКВД по Горьковской области» Коротков оправил ремень на гимнастерке и сделал глубокий вдох. Постучался.

- Здесь ждите пока, - сказал он и ушел на доклад.

Лида и Ромашов успели лишь обменяться взглядами. Через несколько секунд в коридор снова выглянул Коротков.

- Проходим.

Они оказались в приемной. На краешке секретарского стола, скрестив на груди руки, подпирая ими свои ордена и две золоченые полоски, пришитые повыше наград, сидел полковник Летунов.

- Доброй ночи! - поприветствовал он своих подопечных. - Я смотрю вы напуганы? Зря. Хотя понимаю вас. От такой срочности немудрено кони двинуть. Я и сам не ожидал, что так получится.

- Зачем мы здесь? - спросил Ромашов.

- С вами хотят поговорить.

- Кто?

- Очень важный человек. Секунду.

Летунов встал, пригладил и без того безупречо уложенные волосы и постучался в кабинет. Вошел, сделав им знак подождать. Тяжелая дверь то ли нарочно, то ли случайно осталась затворенной не до конца. Из кабинета послышались голоса. Сначала полковника:

- Товарищ генерал, Ромашов и Фролова по вашему приказанию доставлены.

Потом незнакомый, басовитый:

- Зовите, Сергей Эдуардович.

Полковник распахнул дверь и пригласил Василия и Лиду войти.

Просторный кабинет с двумя плотно зашторенными окнами освещался только лишь двумя лампами. Одна, под удивительным металлическим абажуром со вставленными в хаотичном порядке разноцветными прозрачными стеклышками, которые проецировали на стены и мебель праздничные блики, стояла на столе для переговоров. Другая, обыкновенная, под зеленым абажуром - на письменном столе хозяина кабинета, за которым восседал тучноватый генерал. Лицо его находилось чуть в тени, но все равно было заметно, что он чуть косит глазом. Подле него маячил невысокого роста настороженный майор с неприметной, будто подтертой гумиэластиком физиономией.

- Оставьте нас, Сергей Эдуардович, - пробасил генерал.

- Есть! - полковник развернулся через левое плечо и, чеканя шаг, ретировался.

- Присаживайтесь, - сказал генерал вошедшим и указал на стулья поодаль от себя и поближе к сказочной лампе.

Лида села и тут же ощутила на лице прикосновение теплого красного света, исходящего из одного из стеклышек. Посмотрела на Ромашова и улыбнулась — у того под глазом сияло яркое фиолетовое пятно.

- Этот дом раньше принадлежал какому-то купцу. Купец сбежал за границу, а дом оставил. А вместе с ним и мебель всю, - с удовольствием пояснил генерал. - Лидия Николаевна, я смотрю вам лампа приглянулась. Симпатчная вещица. Тоже от купца наследство. Это мне ваш полковник пояснил пока мы вас ждали.

Лида не знала что ответить и потому сказала первое что пришло в голову:

- Лампа-калейдоскоп.

Майор чему-то хмыкнул насмешливо и наклонил голову вбок, как кочет на заборе. Или как тигр в клетке, разглядывающий свою жертву на предмет слабых мест. Лида смутилась.

Генерал покивал согласно:

- Умели раньше красивые вещи делать. Как ваше здоровье, Василий Федорович? Вы ведь болели недавно?

Василий удивился.

- Да, болел. Сейчас все благополучно, спасибо.

- А нога как? Почему хромаете?

- Повредил при прыжке с парашютом. С тех пор и хромаю.

- А что говорят врачи?

- Не знаю. Меня осматривали только в первые дни после высадки, а потом стало не до ноги.

- Ах, непорядок, - посокрушался генерал. - Здоровье нужно беречь. Особенно вам. И вам, Лидия Николаевна. Как, кстати, вам живется в Горьком? Условия удовлетворительные?

- Вполне сносные, - совсем растерялась Лида. - Хорошие условия.

- А настроение как? Боевое? А, Лидия Николаевна?

- Бодрое.

- Хорошо работается?

- В каком смысле?

- В смысле как сигналы проходят? Не замечате ли чего странного во время сеансов? Довольны ли вашей службой господа фашисты?

- Фашисты довольны. Странного ничего не замечала, сигналы проходят хорошо.

- Это прекрасно! - разулыбался генерал. - Значит, говорите, настроение бодрое? А расскажите мне как вам живется на природе? По грибы в лес ходите?..

Возвращались в шестом часу утра. Метель стихла. Коротков выглядел бодрым, словно спал перед этим часов сто.

От долгого, сумбурного и лишенного какого-либо легко различимого смысла разговора с генералом у Лиды разболелась голова и крутило в животе. Она сидела прямая, как свечка, и усилиями воли боролась с подступающей к горлу тошнотой. Потрясения прошедшей ночи выбили ее из колеи и напомнили о том, что их с Василием тихое благополучие — явление крайне хрупкое и быстротечное. Они шпионы, предатели, и им будут напоминать об этом в самые непоходящие моменты. Одно слово вот такого вот генерала и их увезут среди ночи не объясняя причин и следствий. Может быть, однажды, их так вынут из постели и расстреляют. Делов-то...

Ромашов с интересом разглядывал проплывающие за окном здания с редкими освещенными окнами, крутые ландшафты и извилистые улочки. Они с Лидой жили здесь уже почти год, но нигде толком не бывали, города не знали. Не знали они даже своей рабочей слободы, не говоря уже обо всем остальном.

Полуторка миновала большое белое квадратное здание с портиками и куполообразной крышей («Собор! - подумал Ромашов, - Бывший собор!») и спустилась к мосту, по которому уже сновал первый транспорт — крытые грузовики и редкие легковые автомобили. Город просыпался, хотя, конечно, пробуждение было весьма условным. Многочисленные заводы работали круглосуточно, чтобы поставлять на фронт вооружение, снаряды и технику.