Кощеевич и война

* * *

Недолгая передышка закончилась, Навь опять перешла в наступление. Битвы следовали одна за другой, сливаясь воедино, Беспокойные дни, бессонные ночи, злые метели, которым, казалось, не будет конца… Яромир порой думал: а вдруг они уже умерли? Что, если вокруг — царство Смерти и они теперь обречены вечно недосыпать, мёрзнуть и сражаться в наказание за неправедную жизнь?

Когда вернулся Радосвет, дивьи немного воспрянули духом. Но добрых новостей не принёс и он. Северяне согласились помочь провиантом, но наотрез отказались вмешиваться в чужую войну.

Один отряд наёмников, пришедший с Радосветом, стоил почти столько же, сколько зерно. А оно было на вес золота.

— Мы можем рассчитывать только на свои силы, — сказал Радосвет войску. И, прежде чем начался ропот, добавил: — Я больше вас не покину. В горе и в радости царь должен быть со своим народом! — Он вскинул вверх руку с перстнем Вечного Лета. — Смотрите: вот что поможет нам в войне!

— Только не говори, что хочешь отдать его Лютогору! — испугался Яромир.

Но Радосвет фыркнул:

— Ничего этот гад не получит! Зимние ветра, его союзники, очень сильны, но и мы не лыком шиты. Растопим лёд, вернём надежду!

И метель прекратилась.

После этой пламенной речи они даже выиграли несколько сражений, а потом всё вернулось на круги своя. Перстень не раз выручал их в битвах: помогал отразить ледяные стрелы и рассеивал колдовской туман, но злое чародейство было сильнее. Навье воинство продвигалось легко, словно нагретый нож сквозь масло. Многие исконно дивьи земли пришлось оставить, отступая: долины и предгорья, озёра Мелкое и Глубокое. На днях они встали лагерем в старом форте на Коловершьей горке. Забавное название сопка получила не зря: её рельеф и впрямь напоминает коловершьи уши. Место удобное: мало того что хорошо защищённое, с него ещё и отлично просматривается дорога, а значит, незамеченным враг не подойдёт.

Ночами Яромиру часто снились кошмары. То упыри и злыдни захватывали столицу, чиня в ней ужас и беспредел. То город сжигали налетевшие птицы, несущие угольки в глиняных плошках (проклятый Кощеевич не раз повторял этот свой фокус и наяву). А иногда в его сны являлась совсем другая птица — огромная, чернопёрая, с огненным взглядом внутри пустого черепа. И хохотала, хохотала, хохотала…

Вот и этой ночью Яромир проснулся в холодном поту. Осторожно, чтобы не разбудить Вьюжку, он выскользнул на улицу, чтобы обтереть лицо снегом и прийти в себя.

В лагере было тихо, лишь изредка всхрапывали лошади да поскрипывал под ногами снег. Вдруг Яромир услышал ещё чьи-то шаги. Он весь подобрался, положив ладонь на рукоять меча, но в следующий миг с облегчением выдохнул:

— Огнеслава? Чего не спишь?

— Я тебя о том же хотела спросить.

Целительница подошла ближе. Яромир протянул ей флягу, но Огнеслава покачала головой:

— Предпочитаю сохранять рассудок ясным.

Ещё и губы скривила презрительно, как только она умела. Тут Яромир припомнил, что в прошлый раз они расстались не на хорошей ноте.

— Прости меня.

— За что?

— За то, что назвал тебя полукровкой.

Извинения давались ему нелегко. Но лучше поздно, чем никогда.

— На правду не обижаются. — Огнеслава поёжилась.

— Мой симаргл недавно сказал то же самое. После того как назвал меня не очень умным. И это было неприятно. Тебе, думаю, тоже.

— Поверь, это не самое плохое, что я слышала в своей жизни.

— Ты поэтому такая кусачая? — Яромир запоздало подумал, что можно было сказать это как-то повежливее, но слова уже вырвались.

Огнеслава подняла одну бровь:

— Кусачая?

— Ну, тебя часто обижали, и поэтому тебе приходится защищаться. Даже когда никто не нападает.

Яромир засунул руки в карманы, но тут же передумал и заложил пальцы за пояс. Ладони вспотели. Огнеслава окинула его долгим взглядом, будто какую-то диковинку, потом пожала плечами:

— Я привыкла.

От тона, каким она это сказала, Яромира бросило в жар. Вроде бы легко, непринуждённо, но сколько же там внутри скрытой горечи! Целое море.

— Это очень несправедливо. — Он наконец-то нашёл рукам место, обхватив себя за локти.

— Ты второй человек, который так думает.

— А кто был первым? Ну, если это, конечно, не тайна.

— Да чего тут скрывать? Целитель Светозар, конечно… — вздохнула Огнеслава. Наверное, до сих пор оплакивает учителя.

Яромир тоже опустил голову и немного помолчал в знак уважения и памяти. Но в голове роились совсем другие мысли. Вот дивьи мудрецы говорят, что полукровки — это люди с изъяном. Но Светозар тоже был мудрецом и, несмотря на дурную кровь, взялся обучать Огнеславу благородному ремеслу целителя. Ещё и вступался за неё. Видать, даже из таких правил бывают исключения.

— Я по нему скучаю… — Огнеслава смотрела куда-то вдаль. Яромир ожидал увидеть слёзы, но её глаза оставались сухими.

— Если кто-то будет обижать тебя, обращайся ко мне!

Может, зря он это ляпнул? Но слова шли от сердца, а Вьюжка велел прислушиваться к тому, что оно подсказывает.

Огнеслава недоверчиво усмехнулась:

— Я умею за себя постоять, не беспокойся.

Яромиру оставалось только руками развести:

— Ладно. Моё дело — предложить.

Его снова одарили оценивающим взглядом:

— Благодарю, коли не шутишь. С чего вдруг такая доброта? Тебе что-то от меня нужно? Имей в виду: бодряк-травы не дам.

— Не нужно мне ничего. А что за бодряк-трава? Я о такой не слыхал.

— Полуночный народ её использует, чтобы сражаться без устали. Целители — для болеутоляющих зелий. Ежели, скажем, нужно кому руку или ногу отнять — нет лучше средства. А кто злоупотребляет, у тех потом ум отшибает. Совсем дурачками становятся: ползают, слюни пускают.

— И что, в нашем войске были такие случаи?

— Не было, но будут.

— А ты, я смотрю, с надеждой глядишь вдаль, — усмехнулся Яромир.

— Скорее, трезвым взглядом. У меня несколько мешочков недавно из палатки украли. Да не подпрыгивай ты так. Не твоё это дело. Воевода в курсе и уже ищет вора.

— Ты не поэтому ли так подозрительно на меня пялилась?! — Яромир аж задохнулся от возмущения.

— Ты не спишь и бродишь по лагерю в неурочный час. Я должна была убедиться.

— И как, убедилась?

— Зрачки у тебя нормальные, кожа бледная. — Огнеслава резко шагнула вперёд, обдав Яромира резким запахом трав, и коснулась жилки на его щеке. — Стой спокойно.

— Моего слова тебе недостаточно? — процедил Яромир сквозь зубы. Подозрения целительницы казались ему унизительными.

— Я не верю словам, только тому, что вижу. Так, сердце тоже в порядке. Думаю, ты не лжёшь.

— Конечно, не лгу! Дивьи люди не… — Он осёкся на полуслове, вспомнив Ратибора.

— Ты выглядишь усталым. Думаю, тебе стоит поспать. — Огнеслава отступила, но Яромир всё ещё чувствовал запах трав и остаток тепла от её руки на своей шее.

— Без тебя знаю! — огрызнулся он.

— Бессонница? — Целительница покопалась в поясной сумочке. — Вот, держи. Это два лепестка цветов сон-травы. Завари и выпей.

— Спасибо, обойдусь.

— Бери-бери. Не сегодня, так потом пригодится.

— Лучше бы прощения попросила.

— За что?! — совершенно искренне удивилась Огнеслава.

Яромир махнул рукой и взял лепестки. Похоже, у целительницы дела с извинениями обстоят ещё хуже, чем у него самого. До чего же строптивая девица!

— Чего ты лыбишься? — ощетинилась Огнеслава. Подумала, наверное, что Яромир над ней смеётся. А он и сам не заметил, что улыбается.

— Да так… Подумал про тебя, что ты — вздорная. А потом на ум пришло, что я и сам такой же. Знаешь, сколько раз меня костерили за неуживчивый характер? И не сосчитать. Выходит, что меня раздражает, что мы похожи. И я счёл это забавным.

— Мы разные. Ты — царский побратим, а я — полукровка. За что меня смешают с грязью, тебя разве что легонько пожурят.

Яромир воздел очи к небу:

— О боги! Да не о том же речь!

Но, видать, Огнеславе нынче было угодно цепляться к словам и упрямиться.

— Очень даже о том. Мы не ровня.

— Быть может, я не до конца понимаю, что тебе довелось испытать. Но я пытаюсь! — Яромир чувствовал, что закипает. Он уважал Огнеславу, в какой-то мере даже восхищался ей, но в то же время её слова приводили его в бешенство. И сохранять спокойствие было ой как непросто.

— А зачем?

Вопрос поставил Яромира в тупик.

— Э-э-э? В смысле?

— Ну, зачем тебе меня понимать? Для таких, как ты, я не человек, а часть верного войска. Ценна, пока хорошо выполняю свою работу. Разве не так?

— При царе Ратиборе, наверное, так и было, но при Радосвете всё изменилось! Скоро ты это почувствуешь!

Чем с большим жаром Яромир говорил, тем недоверчивее становилось лицо Огнеславы.

— Красиво сказываешь. Была бы я помоложе, заслушалась бы.

— А я думал, мы ровесники.

— Так и есть. Я и говорю: не ребёнок я уже, чтобы в сказки верить. Все цари одинаковы.

— Неправда! Ратибор был тираном и деспотом. Многие через то пострадали. Даже его собственный сын. Но Радосвет не такой. И я тоже.

— И что же, выслушаешь меня, коли я решусь сказать, что на самом деле думаю о Диви и Нави, об этой войне? — прищурилась Огнеслава.

— А что я, по-твоему, сейчас делаю?

— Пока только перечишь да ногами топаешь, когда мои слова в твою лубочную картинку мира не вписываются.

Яромир вдохнул, выдохнул и пояснил уже более спокойно:

— Про Радосвета мне видней. Все-таки я его с детства знаю. Но, коли у тебя есть думы о войне, говори смело. Обещаю, что не буду перечить.

— Не верю.

— А ты проверь.

Они прожигали друг друга взглядами, и каждый собирался выиграть в этой игре, заставив соперника опустить глаза первым.

— Ладно, ты сам этого хотел, — сдалась Огнеслава. — Я думаю, Лютогор не хочет захватить Дивь. Не нужны ему наши земли. А если хотел бы, давно бы уже вошёл в Светелград.

— Что за чушь?! — Яромир вытаращился на неё в недоумении. Шутит, может? Или нарочно провоцирует?

— Я же говорила. Ты слышишь только то, что хочешь слышать. И это меня считают упрямой. Пф!

Огнеслава развернулась и зашагала прочь, но Яромир догнал её и поймал за рукав:

— Нет-нет, продолжай. С чего ты это взяла?

Она стряхнула его руку, но всё-таки остановилась.

— Лютогор насылает на нас упырей и злыдней. Этих тварей в его войске всё больше, а живых всё меньше. Из-за их численного перевеса мы вынуждены отступать.

— Да, но…

— Помолчи и дослушай. Я ожидала, что у нас будет множество раненых, которым я не смогу помочь. Множество дурных смертей и превращений в заложных мертвецов. Велела даже своим подручным запастись серебром, чтобы упокаивать таких бедолаг. И знаешь что? Их не стало больше.

— И что это значит, по-твоему?

Губы Огнеславы искривились в усмешке:

— Прав был твой симаргл, соображаешь ты не быстро. Кто может заставить упырей не жрать своих жертв? Сражаться, но слюни не распускать?

— Их хозяин.

До Яромира начало доходить.

— А их хозяин кто?

— Лютогор. Ты меня огорошила сейчас. Наверняка за этим кроется коварный план…

— Или он просто не любит убивать. Не хочет лишних смертей.

— Но я сам видел среди покойников наших, дивьих!