Когда наступает рассвет

1

Весной 1919 года Архангельск был похож на взбудораженное осиное гнездо. В нем скопились американские, английские и французские войска со штаба ми. Здесь же находились белогвардейские офицеры и солдаты во главе с генералом Миллером, послы и консулы союзных держав. Оккупированный город был наводнен агентами иностранных фирм, корреспондентами, спекулянтами. Жизнь была торопливая, лихорадочная. Бойко работали рестораны, увеселительные заведения. В одну ночь возникали акционерные компании с сомнительными капиталами, закупочные конторы, товарищества. И все стремились поскорее урвать куш побольше, а там хоть трава не расти.

Здесь обреталось и так называемое «Северное правительство», возглавляемое болезненным старичком, эсером Чайковским. Под его крылышком нашел приют и скрывающийся от Усть-Сысольского ЧК Латкин, которому все же удалось добраться до Архангельска.

Очутившись здесь, Латкин сразу же сочинил докладную записку на имя правительственного комиссара с проектом свержения большевиков в Усть-Сысольске. В Архангельске в эти дни было немало прожектеров, носившихся с самыми фантастическими планами «спасения отечества», и Латкину пришлось довольствоваться обещанной ему должностью агронома в Мезенском уезде. Так и захирел бы он там, если бы не надушенный платочек Керенской. С его помощью Латкин был извлечен из политического небытия и назначен на должность чиновника по особым поручениям. «Правительство» Чайковского пустилось во все тяжкие, печатало ничем не обеспеченные деньги. Да и чем было обеспечивать их, когда интервенты неустанно вывозили все, что успевали награбить: лес, пушнину, лен, пеньку, смолу, марганцевую руду.

Интервенты не спешили с формированием отряда для Латкина. Их мало интересовала докладная записка какого-то там председателя земской управы, просившего направить на Вычегду специальный отряд, чтобы ликвидировать Советскую власть. Внимание интервентов целиком поглощали планы захвата Москвы и. Петрограда. Прошлой осенью и этой зимой они не раз предпринимали отчаянные попытки наступления по железной дороге на Петроград и по Северной Двине на Котлас, намереваясь затем пробиться на Вятку и соединиться с армией Колчака. Но части Красной Армии мужественно защищались, парализуя наступление врага. На Двине храбро сражалась речная флотилия Павлина Виноградова. И где-то там, на Двинском фронте, в составе Ижмо-Печорского полка воевал против интервентов балтийский матрос Прокопий Юркин.

Весной 1919 года интервенты снова задумали провести на Двинском фронте наступательные операции.

В один из холодных и ветреных дней в начале июня в устье Северной Двины бросил якорь английский крейсер. На нем прибыл новый командующий союзными войсками, генерал Айронсайд, человек молодой, энергичный, зарекомендовавший себя победами в Африке. Вместе с ним прибыли новые контингенты войск, танки, гидропланы, газометы, бронированные канонерки.

Над городом, изукрашенным союзными и трехцветными царскими флагами, плыл колокольный звон. Набережная Двины была переполнена чиновниками, купцами, лесопромышленниками, белогвардейским отребьем.

В рабочих районах города — Соломбале, Бакарице, Исакогорске — стояла настороженная тишина. Эти рабочие районы казались пустынными. И действительно, многие из живших здесь ушли в партизанские отряды, чтобы с оружием в руках сражаться против чужеземных захватчиков, другие томились в казематах губернской тюрьмы, в каменных подвалах портовой биржи да в каторжном лагере на острове Мудьюг.

В ликующей толпе, наводнившей набережную, находился и Латкин.

Гремела музыка. Мимо генерала, стоявшего с надменно поднятой головой, маршировали войска. С грохотом ползли невиданные железные чудовища — танки, и под их гусеницами содрогалась земля, жалобно вызванивали стекла в окнах домов. Над Двиной завывали аэропланы. Они, как хищные коршуны, высматривающие жертву, проносились в воздухе.

— О’кей! — одобрительно покачивал седой головой американский посол.

— О! Эти парни покорят хоть кого! — хвалился, посасывая трубку, тощий, с длинным хрящеватым носом английский консул.

Весь этот парад был затеян для того, чтобы показать мощь и силу экспедиционного корпуса, его вооружение и технику, запугать противника, подавить его волю к сопротивлению.

После парада новый главнокомандующий изъявил желание выступить перед журналистами. Он заявил:

— Теперь в моих руках все. План мой прост и рассчитан на то, чтобы использовать летнее время и перевести базу русской армии из Сибири в Архангельск. Перебросить из Англии в Архангельск войска, снаряжение, грузы. Вы понимаете, какие материальные и стратегические преимущества заключаются в перенесении базы из Сибири в Архангельск! Как только прибудет другая половина моих войск, я двинусь вверх по реке на Котлас и захвачу его. Я в этом совершенно уверен!..

Английский генерал Айронсайд превратился сразу в кумира архангельской буржуазии и белогвардейцев. Восторгам купчиков, лесоторговцев, промышленников, спекулянтов не было границ.

На параде буйная радость охватила и Латкина. Он кричал «ура» и твердо верил, что наступает его день. Только что сообщили ему, что после парада его будут ждать в канцелярии правительственного комиссара. Вспомнили о нем. Конечно, неплохо и в Архангельске, но что это за пост — чиновник по особым поручениям. Вот когда он очистит от большевиков свой край, разве такое будущее его ждет? Тогда можно будет подумать и о планах Потопова. А что? Чем черт не шутит! Стать во главе нового государства!..

Как только закончился парад, Латкин направился по главному Троицкому проспекту к Немецкой слободе— в самую оживленную, деловую часть портового города.

Улицы пестрели флагами. Штыки чужеземцев не пугали Латкина. При виде их он чувствовал себя увереннее, зная, что за ними он в совершеннейшей безопасности.

В Немецкой слободе размещались консульства и канцелярия правительственного комиссара Чайковского. Самого комиссара не было: по случаю прибытия нового главнокомандующего он отправился на прием. В канцелярии Латкину сообщили приятную новость: его просьба удовлетворена. В скором времени на Вычегду будет направлен особый отряд.

Решив отметить это событие, он вспомнил своего покровителя, князя Гарина. Позвонив в комендатуру контрразведки, Латкин разыскал князя, и попросил принять его. Договорились встретиться в ресторане «Арктика». Гарин предупредил, что в ресторане надо заранее занять столик — ближе к эстраде.