Глория

Глава двадцать первая

Глория проснулась посреди ночи с ощущением, что что-то не так.

Рядом с ней Бенджамин мирно спал похрапывая, после долгого утомительного дня. Она спала на спине, а он лежал на боку, обхватив ее одной рукой, сильная эрекция прижималась к ее бедру, хотя они занимались сексом сегодня, и ей казалось, что она высушила его до дна. В доме было тихо, и она осторожно высвободилась из его объятий, не разбудив его, натянула трусики, которые оставила на полу, и набросила на себя ночную рубашку. Она хотела проверить Джин, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, и на цыпочках прошла по полу и открыла дверь, прокравшись в коридор.

Чувство, что что-то не так, усилилось.

Дверь Джин, как всегда, была широко открыта, и Глория с облегчением увидела, что ее дочь мирно спит. Она скинула с себя все одеяла и как-то извернулась так, что спала на кровати боком. Это было мило, и у Глории возникло искушение достать телефон и сделать снимок, чтобы утром показать его Джин, но ее не покидало ноющее чувство, что что-то не так.

Может быть, это бабушка?

Беспокойство переросло в уверенность, когда она продолжила идти по коридору к комнате бабушки. Тихонько постучав и не получив ответа, Глория открыла дверь спальни, ожидая, надеясь увидеть старушку крепко спящей в своей постели.

Но кровать все еще была застелена.

А ее бабушка, одетая в старомодный белый халат, стояла перед зеркалом в комоде и смотрела на себя. В комнате было слишком темно, чтобы Глория могла разглядеть какое-либо выражение лица, поэтому она потянулась к выключателю на стене и включила верхний свет. Она ожидала, что это нарушит транс или хотя бы вызовет какую-то реакцию, но бабушка осталась на месте, и свет позволил Глории увидеть, что старушка не просто смотрит на себя в зеркало, как она предполагала, а активно хмурится, глядя на свое отражение, ее лицо было искажено маской гнева и отвращения.

— Бабушка! — испуганно позвала Глория.

Старушка резко повернулась к ней лицом.

— Ты не должна была выходить за него замуж. Его вообще не должно было быть здесь. Теперь...

Глория даже не успела ничего ответить. Бабушка повернулась, целеустремленно прошла через всю комнату, открыла окно, затем протиснулась сквозь сетку, перемахнув через подоконник и вылетев головой вперед на лужайку перед домом. Потрясенная, Глория замерла на месте, не зная, что делать: бежать к окну, спешить на улицу через парадную дверь или звать Бенджамина. Наконец она подошла к окну и посмотрела сквозь дыру в ширме размером с женщину, увидела, как ее бабушка поднялась с газона, а затем побежала по улице.

В панике и страхе Глория бросилась по коридору и через гостиную, быстро отперла и открыла входную дверь и выбежала в ночь, оставив дверь открытой за собой. Хотя она оглядела тротуар в обоих направлениях, бабушки не было видно. Остро осознавая, что она босиком и в ночной рубашке, Глория неохотно вернулась в дом. Куда могла пойти ее бабушка? И почему? Очевидно, это как-то связано с Бенджамином?

Она не знала, что делать дальше: разбудить мужа (тихо, чтобы не потревожить Джин) и рассказать ему о случившемся, позвонить в полицию и сообщить, что по улицам Бреа бродит психически неуравновешенная женщина, или просто подождать и посмотреть, вернется ли бабушка по собственной воле. Не в силах принять решение, Глория выбрала последний вариант, предпочитая верить, что ее бабушка не страдала психическим расстройством, а просто переживала нечто похожее на лунатизм, временный инцидент, который скоро закончится. Она оставила входную дверь незапертой и села в кресло, в котором обычно сидела ее бабушка.

Хотя Глория намеревалась бодрствовать всю ночь, она, должно быть, задремала, потому что ее разбудил поцелуй Бенджамина в лоб.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он.

Она открыла глаза.

— Не могла уснуть, — соврала она.

Он выглядел обеспокоенным.

— Что-то случилось?

Она встала и быстро обняла его.

— Нет, — сказала она ему. — Все в полном порядке.

На улице уже взошло солнце, и она слышала и чувствовала, как бабушка готовит на кухне французские тосты.

На мгновение Глория подумала, что все это ей приснилось, но когда она вошла в спальню своей бабушки и увидела открытое окно с порванной сеткой, она поняла, что это произошло на самом деле. Была суббота, поэтому Джин крепко спала дома. Бенджамин только что вышел в ванную, что дало Глории возможность напрямую встретиться с бабушкой.

Но...

...она боялась это сделать. Она стояла за дверью кухни, слушала, как бабушка напевает старую балладу Элвиса, кладя кусочек французского тоста на шипящую сковороду, и понимала, что не хочет оставаться наедине с этой женщиной. Конечно, ей хотелось узнать, что произошло, но как она могла об этом рассказать? Что она спросит? Почему ты выпрыгнула в окно прошлой ночью? Куда ты пошла? Что ты имела в виду, когда сказала, что Бенджамина здесь быть не должно?

Она представила, как входит в кухню и видит, что бабушка поворачивается к ней с сердитым выражением лица.

К счастью, как раз в этот момент из своей спальни появилась Джин. Она увидела Глорию и подбежала, чтобы обнять ее.

— Мамочка!

Глория поцеловала ее в макушку.

— Доброе утро, соня.

— Я почувствовал запах завтрака. Поэтому и проснулась!

— Хочешь зайти и посмотреть, что готовит бабушка?

— Да!

Они вдвоем вошли на кухню, и все казалось нормальным. Ее бабушка подняла глаза от плиты и улыбнулась.

— Налей себе апельсинового сока. — Она перевернула кусок французского тоста на сковороде. — Кто готов к первому?

— Я! — воскликнула Джин и поспешила за тарелкой.

— А где Бенджамин? Разве он еще не проснулся?

Глория уставилась на свою бабушку, не зная, как реагировать. Должна ли она просто притвориться, что все в порядке, и жить дальше? Или потребовать, чтобы она рассказала, что, черт возьми, произошло прошлой ночью? Не желая вступать в конфронтацию на глазах у дочери, Глория выбрала последнее.

— Он вроде в ванной комнате.

На бабушке был халат, и Глория подумала, не надела ли она под него ночную рубашку. Судя по тому, как она вылезла из окна на лужайку, белый материал должен был быть испачкан грязью. Если старушка попытается отрицать случившееся, это будет доказательством. Это и порванная сетка на окне.

Глорию посетило внезапное вдохновение.

— Что случилось с сеткой на окне, бабушка?

Ее вопрос был встречен растерянным хмурым взглядом с кажущейся искренностью.

— Что?

— Я проходила мимо твоей комнаты и увидела большую дыру в твоем окне. Маскитная сетка просто порвана. Дыра достаточно большая, чтобы через нее мог пролезть человек.

— Как грабитель? — спросила Джин, широко раскрыв глаза.

Ее бабушка отмахнулась от их опасений.

— О, я тоже это заметила. Ничего страшного. — Она положила кусок французского тоста на тарелку Джин и лучезарно улыбнулась. — Ты хочешь еще один или мне отдать его твоей маме?

Она обмакнула кусок хлеба в миску с яичной смесью.

— Мама может взять его. Я возьму следующий.

— Умница!

Бенджамин вошел в кухню, почесывая голову.

— Пахнет вкусно. Что у нас сегодня? Блины?

— Французские тосты! — объявила Джин.

— М-м-м-м-м!

Глория знала, что упустила свой шанс, поэтому, когда ее бабушка в шутку сказала Бенджамину налить себе кофе и подождать своей очереди, она неохотно села рядом с ними. Она поговорит с бабушкой позже, наедине.

После завтрака Бенджамин отправился в душ, а Джин перешла в гостиную смотреть телевизор. Глория осталась наедине с бабушкой, и хотя ей хотелось завести разговор о вчерашнем вечере, она осталась на месте, за столом, молча попивая кофе. Сейчас она чувствовала себя не в своей тарелке рядом со старушкой. Они обе знали, что произошло, но Глория не была уверена, что бабушка признается в этом, даже когда они останутся наедине.

А если бы она призналась? Чтобы она сказала?

Глория не могла придумать никакого рационального объяснения тому, что она видела, и не представляла, как ее бабушка может объяснить свое странное поведение. Она смотрела, как старушка подбирает тарелку и чашку Джин и ставит их в раковину, и ее шея задрожала. Собрав все свое мужество, Глория прочистила горло.

В этот самый момент в дверь позвонили.

Бабушка пристально посмотрела на нее. Выражение ее лица было жестким, в нем не было ни капли доброты или приветливости, которые она демонстрировала, когда Джин и Бенджамин были на кухне.

— Ты собираешься открывать дверь?

Глория поднялась, ничего не ответив. Джин сидела на полу в гостиной перед телевизором и смотрела последнюю серию "Скуби-Ду". Она прошла мимо дочери и открыла входную дверь как раз в тот момент, когда снова раздался звонок. Садин и Майла, их соседи, стояли на крыльце. Обычно эта пара была веселой и дружелюбной, но сегодня они казались серьезными, слишком серьезными, почти сердитыми.

— Доброе утро, — настороженно сказала Глория.

— Не совсем, — сообщила Майла.

— Можем ли мы поговорить с вами наедине? — спросил Садин. Он смотрел через ее плечо на лежащую на полу Джин.

Глория вышла на улицу и закрыла за собой дверь. Чувствуя беспокойство, она обратилась к ним обоим.

— Что случилось?

Садин достал свой телефон.

— Бенни убили прошлой ночью, — сказала Майла.

Бенни?! Знакомое имя...

— Наш кот! — быстро произнесла она, когда Глория явно не смогла вспомнить имя. В ее голосе прозвучала нотка сердитого раздражения.

— Я знаю, — солгала Глория. — Кот.

Бенни? Серьезно? Они назвали кота Бенни?!

Майла и Садин посмотрели друг на друга.

— Дело все в том, — сказал Садин, протягивая ей свой телефон, — что наша камера дверного звонка зафиксировала это.

Он включил видеозапись, и сердце Глории сжалось, когда она увидела, как ее бабушка выползает на руках и коленях из кустов слева от крыльца дома Лиасов. На ней был белый халат, и хотя фон видео был темным, передний план был хорошо освещен светом падающим от крыльца, и ее лицо было хорошо видно. Временная метка гласила: 2:46 утра.

С правой стороны крыльца — кошка Майлы и Садина...

Бенни!

... прогуливался. Пушистая рыжая кошка ласково подошла к бабушке, которая быстро перешла в сидячее положение, взяла животное обеими руками и одним резким движением открутила ей голову. Кровь хлынула на угол коврика, который был виден в камеру, и на цемент крыльца. Бабушка швырнула мертвое тело животного в кусты, из которых она выползла, повернула голову в противоположную сторону, затем встала, безумно улыбаясь, и побежала в темноту.

Глория почувствовала тошноту в животе, а ее руки покрылись мурашками.

— Мы собираемся показать это полиции, — сказал Садин. — Но мы подумали, что сначала вы должны это увидеть.

— Она больная! — вскрикнула Майла, и под ее гневом скрывался страх. — С ней явно что-то не так!

Глория оглянулась на закрытую дверь позади нее.

— Я... я знаю.

— Ее нужно посадить!

— Вы правы, — сказала Глория. — Отнесите это в полицию. Как можно быстрей. Покажите им все.

Майла и Садин посмотрели друг на друга.