Глория

Глава двенадцатая

Глория не ожидала, что все окажется настолько сложным.

Может быть, она так и не повзрослела, может быть, просто вела замкнутый образ жизни, но она оказалась совершенно не готова к тому, чтобы справиться со смертью Бенджамина. Если забыть о его необъяснимой телепортации, забыть о призраке мертвого отца, витающем на периферии ее жизни, это были мелкие бюрократические детали, которые, казалось, переполняли ее, из-за которых она чувствовала себя неадекватной, некомпетентной и безнадежной.

Она позвонила в службу 911 через несколько секунд после того, как поняла, что Бенджамин мертв, надеясь, что оператор объяснит ей, как его реанимировать, запустить его сердце и вернуть к жизни, поскольку она никогда не училась искусственному дыханию, но женщина на другом конце линии записала ее имя и местоположение, сказала, что помощь уже в пути, и просто повесила трубку. Глория перезвонила, на этот раз мужчина взял трубку, и она сразу же спросила его, как делать искусственное дыхание, но даже следуя его инструкциям, Глория не смогла оживить Бенджамина. Либо то, что убило его, сделало это мгновенно, без возможности обратного хода, либо прошло слишком много времени, потому что он так и остался лежать рядом с ней, и даже парамедики со своим оборудованием не смогли вернуть его к жизни.

Именно тогда возникла необходимость принимать решения. Глория должна была договориться о том, чтобы кто-то забрал тело ее мужа, решить, будет ли он похоронен или кремирован, а также где и когда, оповестить друзей и родственников, разыскать полис страхования жизни Бенджамина, сообщить его работодателю, перевести все с его имени на ее... Это был нескончаемый парад обязанностей, которые могла выполнить только она, и вся тяжесть их навалилась на нее разом. Если бы у Бенджамина были родители, брат или сестра, это бы помогло.

Она бы не чувствовала себя такой одинокой, — Глория нахмурилась. — Был ли у Бенджамина брат или сестра?

А почему у него нет родителей? Они умерли?

Она не знала, вдруг осознала Глория. Но почему она не знала? Как она могла не знать? Они были женаты все эти годы, а она оставалась в полном неведении относительно его происхождения? Как такое возможно?

Она попыталась вспомнить, приходили ли его родители на их свадьбу, но обнаружила, что не может вспомнить даже свадьбу.

А потом...

Так и есть. Она помнила все это. Родители Бенджамина разошлись, когда ему было двенадцать лет, и он жил с отцом, который получил право единоличной опеки над единственным ребенком и был на свадьбе, хотя и умер от эмфиземы три года спустя. Его жена, мать Бенджамина, бросила их обоих, и никто даже не знал, как с ней связаться, чтобы пригласить на свадьбу.

Откуда это взялось?

Глория стояла в пустой спальне своего пустого дома и смотрела на открытый ящик комода, в котором лежали носки и нижнее белье Бенджамина. Глории предстояло еще многое сделать: перебрать кучу вещей, сделать перестановку в доме, перебрать бумаги, требующие внимания. Она чувствовала себя подавленной. Конечно, она всегда могла привлечь на помощь свою семью, но у ее брата и сестры были свои дети и супруги, о которых нужно было заботиться, и ей казалось неправильным заставлять их взваливать на себя ее бремя.

Странно, но только теперь, когда Бенджамина не стало, Глория пожалела, что у них двоих нет детей. Возможно, это желание было в ней с самого начала, но она не осознавала его, потому что теперь, когда эта возможность была навсегда отнята у нее, она почувствовала странное чувство потери. Были бы у них дети... Кто знает? Если бы они были, подумала она, она бы предпочла мальчика или девочку? Может быть, двух мальчиков. Почему-то она даже знала, какие имена выбрала бы: Брэдли и Лукас.

Но у нее не было детей.

А ее отец все еще был где-то рядом.

Этот факт постоянно крутился у нее в голове. Он исчез, и о нем не было никаких следов после смерти Бенджамина — неужели это произошло по его вине?

...и Глория надеялась, что он ушел навсегда, но она знала, что это маловероятно. Как бы и почему он ни вернулся, было сомнительно, что он просто исчезнет, не тогда, когда он преследовал Пола и таился по краям ее собственной жизни. Возможно, Джанин и Майра были следующими в его списке, и хотя ни Глория, ни Пол ничего не говорили ни одной из них, и она, и ее брат были постоянно начеку, ожидая признаков того, что в жизни их сестер случиться что-то из ряда вон выходящее.

Не желая, чтобы о ней пеклись как об маленьком ребенке, Глория отклоняла неоднократные приглашения на ужин от Майры, Джанин и жены Пола Даниэль. В результате она оказалась в еще большей изоляции. Сейчас ей пришло в голову, что она хотела бы выбраться куда-нибудь и увидеться с кем-нибудь, но из-за того, что она столько раз отказывалась, предложения, казалось, иссякли, и хотя ее заверили, что у нее есть постоянное приглашение во все их дома, Глория чувствовала себя неловко. Она подумала о том, чтобы пригласить их к себе, но это потребовало бы больше работы, чем ей хотелось бы делать сейчас. Она могла бы позвонить подруге, но не была в настроении принимать столько сочувствия.

Зазвонил телефон, и она подняла трубку на тумбочке Бенджамина.

— Алло?

На другом конце была тишина, и дрожь пробежала по ее позвоночнику.

Папа? — хотела сказать она, но рот, похоже, не работал.

Мужчина на другом конце прочистил горло и прервал тишину.

— Э, Глория? Это Оуэн. Оуэн Портис?

Облегчение пронеслось через нее, и сменилось замешательством.

— Оуэн?

Он снова прочистил горло.

— Боюсь, я был немного... груб с тобой, когда ты звонила в последний раз, и я просто хотел извиниться за свое поведение. Просто это был такой шок — услышать тебя после стольких лет, и... и...

— Все в порядке, Оуэн, — плавно вмешалась она, спасая его. — Я понимаю.

— Ваш отец был здесь вчера, объяснял...

После этого Глория ничего не слышала.

Ваш отец был здесь вчера.

Оуэн тоже видел его. Каким-то образом это делало его более реальным, и она не знала, что пугало больше: мысль о том, что ее мертвый отец был где-то рядом и что другие люди могли его видеть, или тот факт, что он встречался с людьми, которых она знала, лоббируя ее интересы.

В рассказе Оуэна возникла пауза, и хотя Глория понятия не имела, что он только что сказал, она решила, что лучше всего будет просто сказать правду.

— Мой отец он... он умер, — сказала она. — У него был сердечный приступ, когда... мне... было... восемнадцать.

С другой стороны трубки воцарилось молчание.

Глория нахмурилась.

— Но ты же знал об этом и так. Ты был там! То есть, тебя не было рядом, когда он умер, не в тот момент ты был в моей жизни, и мы говорили об этом, и я думаю, ты даже приходил на похороны.

Оуэн молчал, но потом вдруг сбивчиво заговорил.

— Я забыл об этом, — тихо сказал он. — Ты права. Я помню, как умер твой отец. Я не был на похоронах, но я помню, когда это случилось. Ты не ходила в школу три или четыре дня.

— Верно.

— Так кто же был этот человек?

— Я не знаю, — соврала она. Тут откровенность не помогла бы. Это только отпугнуло бы Оуэна. — Как он выглядел?

По описанию он был точно такой же, как ее отец, которого она видела на пляже, вплоть до голубых плавок, хотя, очевидно, он теперь надел рубашку.

— Должен признаться, что сначала я был немного насторожен, — сказал Оуэн. — Даже для туриста он выглядел слишком непринужденно для того, кто идет в художественную галерею. Сандали, плавки и гавайская рубашка на голое тело. Но когда он сказал, что он твой отец... Не то чтобы он был похож на отца музейного сотрудника... — В его голос вкралась нотка напыщенности.

Боже, как она скучала по Бенджамину.

— Я подумал, не хочешь ли ты как—нибудь зайти в галерею и посмотреть, чем я занимаюсь. Твой отец... То есть, человек, который утверждает, что он твой отец, ну, он сказал, что ты могла бы... с радостью навестить меня. Я просто подумал, что ты можешь захотеть наверстать упущенное.

— Я думала, что разрушила твою жизнь.

Оуэн натянуто и не очень убедительно усмехнулся.

— Возможно, я немного преувеличил.

Глория улыбнулась.

— Королева драмы.

Оуэн снова замолчал.

— Это не было гомофобией, — быстро сказала она. — Я не имела это в виду что ты королева, в плане женского пола. Просто...

Оуэн рассмеялся, и на этот раз смех был настоящим.

— Я понял, — сказал он. — Я понял.

— Я подумала, что, возможно, обидела тебя. Ты вдруг замолчал...

— У меня пересохло в горле. Я пил воду.

— Ох. — Она выдохнула. — Прошло некоторое время. Наши ритмы сбились. Я думаю, мы не...

— Вместе, — сказали они одновременно.

Глория снова улыбнулась.

— Да, именно так.

— Так ты придешь? — спросил он.

— Я бы хотела, — призналась она.

— Просто дай мне знать... как будешь готова.

— Может, сегодня днем?

— Сегодня?

— Я могу быть там через час.

— Хорошо, — медленно сказал он. — Замечательное время.

— Если ты предпочитаешь, чтобы я пришла в другой раз...

— Нет, нет. Я просто подумал кое о чем. Сегодня было бы чудесно.

— Тогда, наверное, увидимся через некоторое время.

— Да, до встречи.

Они попрощались и повесили трубку, но сразу после этого Глория подумала: Что я делаю? Возвращаюсь на пляж? Пляж был тем местом, где она видела своего отца. Мало того, он появился в галерее Оуэна! Она снова взяла трубку, чтобы перезвонить и отменить свой визит, но в последнюю секунду набрала номер Пола.

Он ответил с первого звонка.

— Да? Что такое?

Ее имя должно было отображаться на его экране, поэтому она сразу перешла к сути:

— Оуэн Портис пригласил меня посетить его галерею в Лагуна-Бич. Помнишь Оуэна?

— Да, — осторожно ответил Пол. — Твой бывший дружок, с длинными волосами.

— Да, да. Но это не самое главное, папа появился в галерее Оуэна! Рассказал ему что-то обо мне и снова исчез. Я подумала, не согласишься ли ты поехать туда со мной.

— Ни за что.

Он говорил быстро и твердо.

— Но...

— И тебе тоже не стоит ехать на остров.

— Послушай минутку!

— Я ничего не слушаю. Я не хочу его больше видеть. Я больше не буду его видеть. И если ты забыла, на этом острове убили твоего мужа!

— Неужели тебе даже не интересно?

— Нет. И если тебе что-то интересно, позвони своему бывшему по телефону и спроси его о том, о чем ты хочешь спросить. Тебе незачем туда ехать самой. — Пол глубоко вздохнул. — Где-то там бродит отец, который превратился в настоящего маньяка. Он убил Бенджамина, Глория.

— Я не уверен, что это правда.

— А я все равно не поеду.

— Тогда я позвоню Майре или Джанин. Я не поеду туда одна.

Это заставило его задуматься, как она и надеялась, но через несколько секунд он быстро сказал:

— Это твое решение, — и повесил трубку.

Глория и сама не была уверена, хочет ли она втягивать в это дело кого-либо из своих сестер. Она определенно не собиралась ехать одна, и она почти позвонила Оуэну, чтобы отменить встречу, но потом подумала, что если ее отец явился к ней и Полу, то, вероятно, это лишь вопрос времени, когда он явится к Майре и Джанин. Может быть, лучше сыграть на опережение.