Глория

Глава двадцать четвертая

У человека было много способов как умереть.

Глория постоянно находилась в состоянии стресса, беспокоясь о том, что может случиться с Бенджамином. Многие из ее страхов — большинство из них — были иррациональными и чрезмерными, нелепыми неправдоподобностями, которые не произойдут и через сто лет.

Но они все еще были возможны.

А если это окажется тот самый сто первый процент...

Когда Бенджамин утром выходил на улицу за газетой, он мог споткнуться о шланг, упасть лицом на тротуар и разбить себе голову, мгновенно умерев. Когда он ехал на работу, он мог попасть в аварию, врезаться в стоящий перед ним автомобиль и быть пронзенным насквозь рулевой колонкой своей машины. Его может обезглавить недостаточно закрепленная труба, слетевшая с кузова грузовика впереди на шоссе. На работе недовольный коллега может расстрелять весь офис. Он может стоять в пробке под мостом во время землетрясения, и мост может рухнуть, придавив его. Психически больной бездомный может ударить его трубой, пока Бенджамин дает ему доллар на еду. Обед в "Макдоналдсе" может стать последней каплей, которая вызовет у него сердечный приступ.

Она ничего не могла с этим поделать, поэтому чувствовала себя бесполезной и безнадежной. Но были другие, более очевидные и идентифицируемые угрозы, которые она могла предотвратить, и Глория сосредоточила свои силы на их пресечении.

Поэтому, когда Пол и Мика пригласили их в пятницу вечером в новый модный ресторан азиатской кухни, расположенный в Маленьком Китае, через дорогу от места, где в предыдущие выходные произошла перестрелка вьетнамских банд, Глория отказалась за них обоих. И когда они собирались перейти перекресток после того, как загорелся зеленый свет, а красный "Порше", мчавшийся по улице на большой скорости, не собирался снижать скорость, она схватила его за руку и удержала на месте, хотя он сказал:

— Не волнуйся. Он остановятся.

Машина не остановилась, и Бенджамин посмотрел на нее, широко раскрыв глаза.

— Ты... ты это видела! Этот придурок убил бы нас!

— Я знаю, — спокойно сказала она.

Но больше не было ни жутких картин, ни таинственных шкафов. Жизнь шла своим чередом, и если до вечеринки они переживали трудные времена, казавшиеся странно далекими, как будто она читала о них, а не переживала, то сейчас они перешли на новый золотой век, и она не могла припомнить, чтобы они так много времени проводили вместе с первого идиллического года их семейной жизни.

Глория не работала в День Древонасаждений, праздник, который, похоже, не отмечал ни один работодатель, кроме ее школы, и, свернувшись калачиком на диване, дочитывала последнюю книгу короля ужасов — Стивена Кинга, которую она купила несколько недель назад, но еще не успела открыть, когда Бенджамин позвонил с работы.

— Просто предупреждаю, — сказал он ей.

— Что это значит?

Ему нужно было поехать в Сиэтл на конференцию на все выходные.

Поездка? На самолете? Сама мысль об этом вызывает тревогу. Самолеты падаю достаточно часто и без злого рока нависшего над ее мужем!

— Ты не можешь, — сказала ему Глория.

Ее охватило чувство, очень близкое к панике, и он, должно быть, почувствовал это, потому что сказал:

— Я не один, со мной будет Лукас и Брэдли. И это всего на два дня, правда. Мы уедем в пятницу около полудня и вернемся в воскресенье около часа или двух. Это строго по делу. У нас даже не будет времени на неприятности.

Он, наверное, подумал, что она беспокоится о том, что он встречается с другой женщиной, но это было совсем не так.

Она знала это так же точно, как свое собственное имя. Это уже случалось раньше и должно было случиться снова, если она не сделает что-нибудь, чтобы остановить это.

— Послушай меня, — осторожно сказала она. — Помнишь, я говорила тебе, что отец Рона должен был умереть? Что мне это приснилось, что у него будет кислотный рефлюкс и он задохнется во сне?

Случилось ли это в этот раз или в прошлой жизни? Она точно не знала, но рискнула.

— Конечно, — сказал Бенджамин, и она вздохнула с облегчением.

— И как бы это сказать... мне приснился сон об этом. — Она говорила как можно ровнее, стараясь, чтобы ее голос отражал серьезность ее беспокойства. — Этот самолет разобьется. Все на борту погибнут. Если ты будешь на нем, ты умрешь тоже.

Он начал смеяться.

— Глор...

— ТЫ. УМРЕШЬ. Ты понимаешь? Я не хочу, чтобы ты садился в этот чертов самолет. Я не хочу, чтобы ты отправлялся в это путешествие. Я достаточно ясно выражаюсь?

Он определенно верил, что она верит, и это, без сомнения, было причиной того, что он не ответил. Глория могла только надеяться, что интенсивность ее реакции смогла убедить его не только в ее искренности, но и в обоснованности ее опасений.

— Соври про болезнь, — сказала она ему. — Заяви о предварительной встрече с онкологом. Сделай что-нибудь. Скажи, что твоя сестра выходит замуж, скажи, что моя мама неожиданно умерла. Но не садись в самолет.

— Это просто семинар, — слабо сказал он. — Меня выбрали...

— Мне все равно. Бенджамин ты слышишь меня?!

Они продолжили разговор, но она поняла что уже выиграла, и к концу разговора он пообещал ей, что откажется от поездки.

Глория положила трубку, но ее руки дрожали. Бенджамин был старшим в компании и занимал достаточно важную должность, чтобы пропуск семинара, даже обязательного, не повлиял бы на его карьеру. Так что в этот раз он сможет выкрутиться. Но как насчет следующего раза? Или еще одного раза? Будут другие ситуации, другие шансы для него погибнуть, и она должна быть бдительной и следить за тем, чтобы ее муж не впал в искушение, а был избавлен от зла. Как бы это ни было тревожно, Глория знала, что ей придется провести остаток жизни, защищая и оберегая его.

А это может быть сложно.

Бенджамин так и не рассказал ей, какой предлог он использовал, чтобы отказаться от поездки, но все выходные он благополучно провел дома с ней, а в воскресенье днем первым делом написал Лукасу, чтобы спросить, как прошел семинар. Хотя на самом деле причина сообщения была не в этом. Главная причина была в том, чтобы узнать, пережили ли они с Брэдли полет, и они оба пережили. Ни самолет, направлявшийся в Сиэтл, ни самолет, прилетевший из Сиэтла, не разбились.

Он указал ей на это лишь слегка покровительственно, но она знала, с той же уверенностью, с какой знала, что полет сорвется, что самолет разбился бы, если бы Бенджамин был на нем. Этого она никогда не сможет доказать, но она знала, что это правда, и тот факт, что ей удалось изменить результат, вселял в нее новую надежду.

Бенджамин был жив.

Они не смогли убить его.

Но кто они были? Она не знала.

В тот вечер она приготовила ему особый ужин, а затем устроила в постели то, что нравилось ему, а ей нет, чтобы дать ему понять, как высоко она ценит его жертву. Хотя на самом деле это была не жертва. Соответствие ожиданиям. Она ценила его послушание.

На следующий день после этого упал другой самолет, направлявшийся из Такомы в Сан-Франциско, в результате чего погибли все 175 человек, находившихся на борту, и параллели с ее предупреждением были достаточно близки, чтобы Глория была уверена, что она восстановила доверие к Бенджамину, чтобы он прислушался к ней в следующий раз.

Потому что следующий раз обязательно будет. В этом она была уверена.

Жизнь продолжалась своим странным дихотомическим образом, как будто она попала в эту жизнь откуда-то из другого мира, зная все о своем существовании здесь и сохраняя лишь случайные вспышки памяти о других временах и других местах. На работе она читала лекции по сестринскому делу, задавала задания и отвечала на вопросы, но у нее не было ощущения, что она должна что-то знать о сестринском деле. Она должна была быть кем-то другим, думала она, с другими навыками, другими интересами, другими знаниями. Даже в своем собственном доме, хотя она была знакома со всем, она чувствовала себя неловко, как будто это был не совсем ее дом и не совсем ее жизнь.

Только время, проведенное с Бенджамином, было правильным, и счастье, которое она испытывала, находясь с ним, делало все остальные неудобства стоящими того.

Глория все еще безуспешно пыталась забеременеть, и они решили отбросить график овуляции и просто заниматься этим каждую ночь, а не придерживаться привычного уклада. Участившийся секс улучшил настроение обоих — как там говорила Большая Мамочка в "Кошке на раскаленной жестяной крыше"[9]? Когда брак скалится, эти скалы обычно находятся в супружеской постели? — И это была эйфория, которая, как надеялась Глория, никогда не закончится.

Но в следующий понедельник они ужинали за просмотром вечерних новостей, как обычно, и она почувствовала странное напряжение в воздухе. Она положила вилку и изучала его, пока он ел свою лазанью.

— Ладно, что случилось? — спросила наконец Глория.

Он поднял на нее щенячьи глаза.

— Ничего. Почему ты спрашиваешь?

— Давай выкладывай, — сказала она. — Я тебя знаю.

Он колебался. И она с улыбкой отметила что интуиция ее не подвела и в этот раз.

— Бенджамин, — сказала она достаточно громко.

— Наверное, ничего страшного. Наверное, я просто устал. — Он горько рассмеялся. — Надеюсь, у меня нет опухоли мозга и чего-то подобного.

— О чем это ты?

— Сегодня... я видел своих родителей.

На мгновение они оба замерли. Глория почувствовала, как холодная дрожь пробежала по ее позвоночнику.

— Они стояли на углу, ожидая светофора.

— Может быть, это были два человека, похожие на твоих родителей?

— Возможно, так и было, — согласился он и пожал плечами.

— Но ты так не думаешь.

Бенджамин молчал.

— Я верю тебе, — тихо сказала Глория. — Я ожидала подобного.

— Но это не могли быть они. Они же давно мертвы!

— Так и есть. Ты знаешь, что это были именно твои родители. — Она сделала паузу. — Я тоже это знаю.

Они посмотрели друг на друга через стол.

— Что происходит? — спросил Бенджамин. — Тот самолет, на котором ты не хотела, чтобы я летел. Твоя история с рисунком и шкафом в прихожей. Потом восставшие с того света. Теперь твоя очередь признаться — ты что-то знаешь?

— Да особо не о чем рассказывать.

— Но ты что-то знаешь.

— Я не хочу, — сообщила она. — Я бы хотела ошибаться.

— Значит, твое поведение в последнее время было абсолютно нормальным.

Глория вздохнула.

— Нет. И да, я думаю, что происходит что-то странное, но я не знаю, что именно. Я просто знаю это, когда сталкиваюсь с этим.

— И ты действительно веришь, что я видел своих мертвых родителей? И теперь утверждаешь что это нормально.

Она посмотрела ему в глаза.

— Я люблю тебя.

— Не уходи от темы!

— ...

— Итак... — Он поднял руки в жесте беспомощности. — Что мне прикажешь делать? Искать их? Притвориться, что этого не было?

— Держи глаза открытыми и посмотри, не повторится ли это снова.

Бенджамин встретил ее взгляд.

— Ты действительно видела фигуры на том рисунке, не так ли?

Она кивнула.

— Есть что-нибудь необычное о чем я должен знать?

— Я буду внимательно смотреть.