Глория

Глава двадцать восьмая

На похоронах Бенджамина было много народу. Лукас, Пол и другие их бывшие друзья не были приглашены и не пришли, но Бенджамина очень любили и уважали, и множество людей из его работы и личной жизни пришли выразить свое почтение.

Брэдли и Рут больше не было, и казалось, что их никогда не существовало. Никто на похоронах не упоминал о них, их спальни снова стали кабинетом и комнатой для гостей, соответственно, а все их игрушки и произведения искусства исчезли из дома. Просто Глория проснулась утром и поняла что у нее нет детей. Чтобы убедиться в этом она прошла все комнаты и оказалось действительно — детей нет.

Находясь в шоке, Глория продолжала жить. Не доглядела! Она вставала каждый день, делала то, что нужно было делать, завтракала, обедала и ужинала, ложилась спать каждую ночь.

Проходили дни, недели, месяцы.

Она продолжала преподавать, иногда встречалась с друзьями, которые приглашали ее куда-нибудь, потому что беспокоились о ее психическом состоянии, но это было так, как будто цель ее существования была отнята. Она потратила столько времени и сил на то, чтобы уберечь Бенджамина, но теперь, когда его не стало, ее жизнь потеряла смысл, и ей незачем было оставаться здесь. Бесконечные часы прошли в полной тишине — ни музыки, ни радио, ни телевизора — в размышлениях о том, что она могла бы сделать по-другому, чтобы спасти жизнь Бенджамина. Столько же времени было потрачено на размышления о том, как именно он умер и кто это сделал. Полиция, как ей казалось, слишком быстро отказалась от раскрытия убийства, как будто необъяснимая странность убийства отпугнула их.

Она поставила на Брэдли, хотя он никогда не казался таким сильным, и Глория совершенно не представляла, как он мог это сделать.

Тот факт, что никто больше не знал о существовании мальчика, сделал невозможным для нее поделиться своей теорией с кем-либо еще.

Внезапно наступило лето, и перед ней потянулись три полных месяца, пустых месяца, которые она не знала, чем заполнить. Глория перебирала в уме все, что могла вспомнить о Бенджамине, пытаясь определить, кто, а точнее, что хочет его смерти и почему. Она так и не пришла к однозначному ответу, и отчасти причиной тому был камень преткновения — ее беспорядочная память. Она вспоминала другие времена, другие жизни, где у них с Бенджамином были разные друзья и родственники, они работали на разных работах, жили в разных домах. И только после устроенного ими пира, на котором по какой-то причине возникшие проблемы в браке внезапно рассеялись, ее воспоминания как будто укрепились. С тех пор все было ясно, и ей казалось, что именно тогда она поняла, в какой опасности находится ее муж.

Но как это может быть?

Глория знала, кто должен знать, что происходит: те люди, которые ухаживали за хижиной в Северной Калифорнии, изображенной на ее рисунке в гостиной. Она не знала точно, когда ей стало известно о местонахождении настоящей хижины — возможно, она всегда знала, где она находится, — но когда она стояла перед телевизором и смотрела на эскиз в рамке над ним, вспоминая, когда она в последний раз видела Брэдли и Рут на этом самом месте — ухмыляющимися.

...она не могла отделаться от мысли, что те люди, которых она видела в карандашном изображении, передвигающимися по небольшому строению, могли бы рассказать ей то, что она хотела знать. Ей казалось, что она где-то и когда-то встречала их, но это было скорее впечатление, чем воспоминание, ощущение, что это могло произойти, хотя она ничего не помнила об этом.

Она уставилась на рисунок, надеясь увидеть движение, но его не было. Ей нужно пойти туда, решила она.

Хиксвилл. Город был назван Хиксвилл. Странное название. Впрочем для этого адского места вполне подходило.

На Гугл Картах не было фотографий города, но на ссылках сбоку были указания к проезду, и она распечатала их. У Глории было чувство, что они ей не понадобятся, что инстинкт или что-то подобное приведет ее к этому месту, но лучше быть готовой. В глубине сознания она подумала, что когда-то на Гугл Картах была спутниковая фотография, что она уже смотрела на нее и нашла хижину, но воспоминание было смутным и нечетким, и, возможно, это было скорее желание, чем реальность. В наши дни многие воспоминания были неясными, и она снова задалась вопросом, не было ли здесь на самом деле ничего необычного, а ее мозг просто усложнял реальность, потому что она не могла взглянуть в лицо суровой правде своей жизни.

Например, ее мужа убили, ударив головой о крышу жуткого шкафа, а полиция не предприняла никаких усилий, чтобы найти убийцу потому что главный подозреваемый маленький ребенок, которого никогда не было.

Нет, она не зарывала голову в песок, придумывая фантастические сценарии. Происходили действительно странные вещи, и хотя это может быть маловероятно, у Глории было чувство, что люди, связанные с хижиной, могут что-то знать об этом.

Она никому не сказала, что уходит. Ей не нужно было уведомлять университет, потому что семестр закончился, и она не вела летние занятия. Она не сказала никому из своих друзей, потому что на последующие вопросы было бы слишком сложно отвечать, а она не была настолько близка ни с кем из них, чтобы сказать правду. У нее не было семьи, которой она могла бы сообщить об этом, а соседям не нужно было знать.

Поэтому она проверила машину у дилера, чтобы убедиться, что она выдержит поездку, собрала в чемодан одежду на неделю, купила закуски и напитки, чтобы не заснуть в дороге, и рано утром в воскресенье отправилась в путь.

Она выбрала воскресенье, решив, что там будет меньше пробок, но, хотя машин на дорогах и стало меньше, проектов по расширению автострад было столько, что проезд через Лос-Анджелес все равно занял более двух часов. Наконец, она выехала из города и проехала через горы Техачапи, направляясь на север.

Проезжая по долине Сан-Хоакин, Глория чувствовала себя одинокой. Она была почти уверена, что когда она проезжала здесь раньше, с ней были дети, но не могла вспомнить, были ли эти дети ее собственными или чужими. Над ней было туманное небо, а вокруг — уродливая земля, голубые небеса и зеленые холмы кинематографических фермерских угодий. Она проехала мимо заброшенной бензоколонки и облупившегося рекламного щита, испещренного расистскими эпитетами.

Полдень наступил и прошел, но ей не хотелось обедать, и она продолжала ехать. В конце концов, она остановилась, чтобы заправить машину и сходить в туалет, но потом снова выехала на дорогу, стараясь не попасть под массивные полугрузовики, которые мчались по двухполосному шоссе и, казалось, беспорядочно перестраивались из одной полосы в другую.

Где-то в середине дня она проехала поворот на Йосемити и продолжила путь на север. Когда наступило время обеда, Глория проголодалась и остановилась в Сакраменто, чтобы перекусить. Чувствуя усталость и не доверяя себе вести машину в темноте, она решила переночевать в гостинице "4 Сезона", а утром отправиться в путь.

Что она и сделала.

Должно было быть лето, но пока Глория ехала по все более узким дорогам, ведущим в Хиксвилл, на земле лежал снег. Она увидела пару, застывшую в снегу на обочине дороги, рядом с пикапом с открытыми дверями. Женщина была одета в шорты и майку, свернувшись калачиком позади машины. Мужчина сидел на капоте, сложив руки на коленях, лицом к дороге, как будто его заморозили на месте.

Глория проехала мимо, не останавливаясь.

Дальше две женщины, одетые полностью в черное, стояли на коленях перед самодельным крестом, установленным на обочине дороги, который, вероятно, обозначал место смертельной аварии. Поблизости не было ни одной машины, и Глория подумала, не шли ли женщины пешком.

Дорога начала петлять по склонам предгорий. Высота над уровнем моря уменьшилась, снег исчез, и менее чем через полчаса на улице стало так тепло, что ей пришлось включить кондиционер.

Наконец она добралась до города Хиксвилл и почти сразу почувствовала, что в этом месте что-то не так. Это был небольшой городок, живописный, но для населенного пункта такого размера здесь ощутимо не хватало людей. Это был практически город-призрак. Глория не видела ни одной машины на дороге, ни одного человека, идущего по тротуару, ни одного признака того, что какой-либо из небольших предприятий в центре города открыто. Перед мексиканским рестораном, который почему—то показался ей знакомым, было припарковано три машины, и у нее возникло искушение остановиться там, чтобы доказать себе, что она не единственный оставшийся в живых человек, но вдруг что-то щелкнуло в ее голове, и она поняла, что хижина, которую она искала, находится на боковой дороге впереди.

Уже близко!

Она свернула на узкую дорожку и, миновав грунтовую площадку, на которой были сложены стопки использованных шин, увидела хижину. Строение больше напоминало пристройку к дому, но словно дом снесли а сарай остался.

Глория знала, что хижина маленькая, но казалась еще меньше, чем она ожидала, хотя деревья за строением были выше, чем она думала. Она остановилась на обочине дороги. Перед ней на обочине было припарковано несколько машин. На площадке перед небольшим зданием сидела группа мужчин, одетых в деловые костюмы. Один из них увидел ее и поспешно встал.

— Стой! — крикнул он. Он поспешил вниз по грунтовой дорожке, которая вела через заросший сорняками участок от входа в хижину к дороге.

— Не уходи! Не так быстро!

Она увидела, что он был старше, с большими густыми усами.

— Я никуда не уйду, — сказала она, когда он подошел. — Я ищу ответы.

Мужчина вздохнул с облегчением.

— Слава Богу. — Он перевел дыхание и посмотрел ей в лицо. — Вы Глория Джеймс?

По какой—то причине она не удивилась, когда он спросил об этом. Она кивнула.

— Да. И я здесь, чтобы получить ответы.

Он кивнул.

— Давайте поговорим, — сказал он и пошел обратно по тропинке к тому месту, где остальные мужчины поднялись из своего круга и теперь стояли перед хижиной. Он оглянулся на нее через плечо. — Еще не исчезла?

Глория кивнула.

— Не уходи.

— Я и не планировала.

— Ну-ну.

Рассел, подумала она, его зовут Рассел, хотя она не была уверена, откуда она это знает.

Они вдвоем прошли через участок и остановились перед другими мужчинами, которые толпились перед хижиной. Все они смотрели на нее, но Глория не могла понять их выражения. На лице мужчин было любопытство или страх? А тот, что стоял рядом, он надеялся или был встревожен?

— Она здесь, — объявил Рассел, хотя, конечно, они и сами могли в этом убедиться. Говорить очевидные вещи просто. Глория непроизвольно улыбнулась.

— Она готова? — спросил другой мужчина.

Джимми, подумала она.

— Готова к чему? — поинтересовалась Глория.

Мужчины посмотрели друг на друга. Рассел поднял руку, показывая, что остальным следует помолчать и дать ему все рассказать.

— Ты не помнишь, — сказал он Глории. Это было утверждение, а не вопрос, и прежде чем она успела ответить, он указал на землю перед хижиной, где они все сидели в кругу. — Присаживайтесь.