Глория

Глава четырнадцатая

Улыбаясь, Глория сидела на складном шезлонге и смотрела на свою семью, играющую в волнах. Майрон держал Джин на руках, поднимая ее высоко при каждом ударе волны. Бенни, на год старше и более самостоятельный, стоял рядом с ними и сам прыгал через волны, иногда потешно падая, но всегда поднимаясь обратно. Оба ребенка смеялись и кричали достаточно громко, чтобы Глория могла слышать их с высоты песка.

Майрон оглянулся и помахал ей рукой, и Глория помахала в ответ. Судя по всему, их предыдущий спор был забыт, хотя вполне возможно, что у каждого из них было свое мнение относительно его исхода, и спор начнется снова, как только они втроем вернутся, чтобы вытереться полотенцем.

Когда они несли стулья, одеяло, полотенца, зонтик и мини-холодильник со льдом по длинной извилистой дорожке, ведущей к пляжу в Корона-дель-Мар, Бенни сказал:

— Может, пообедаем в "Баха Фреш"? В прошлый раз, когда мы ели в "Баха Фреш", я ел буррито!

— Звучит неплохо, — ответил Майрон. Он посмотрел на Глорию. — Как насчет этого, дорогая?

Глория остановилась и сурово посмотрела на него. Накануне вечером они специально договорились взять с собой обед для пикника, и сегодня утром она помчалась в продуктовый магазин за хлебом и мясом для ланча, сделала бутерброды для всех и нарезала ломтики яблок для Бенни и Джин.

— Я специально собрала нам обед, — сказала она. — Мы уже говорили об этом.

— О, мы можем оставить это на потом.

— И когда будет это потом? — спросила она его с укором. — На ужин у нас будут бургеры — я уже замариновал индейку, — а завтра на обед мы идем на барбекю к Рону и Вивиан.

— "Баха Фреш"! — скандировал Бенни. — "Баха Фреш"!

— Видишь? — сказал Майрон. — У него сердце лежит к этому. А детям надо уступать.

Глория снова покачала головой, ее шлепанцы скользили по песку, когда она двигалась вниз по склону.

— Мы не всегда получаем то, что хотим.

Она ненавидела себя за эти слова, за то, что была такой черствой и пренебрежительной, особенно по отношению к ребенку. Ее родному ребенку.

Это была не она.

Эта мысль часто приходила ей в голову в последнее время. Почему-то казалось, что за эти годы она превратилась в кого-то другого, чем была на самом деле. Но как такое возможно? Существует некое психическое заболевание, дисморфия тела или что-то в этом роде, когда восприятие человеком своей внешности не совпадает с реальностью, которую видят другие. Может ли быть что-то подобное с разумом или духом человека? Потому что Глория искренне не чувствовала, что та, кем она была, была не настоящей.

Она была добрее, чем хотелось, добрее, чем казалась. То, что она говорила, не было тем, что она думала на самом деле. Вернее, она часто думала о своих поступках и словах, даже чересчур, но это были не те вещи, которые она хотела думать, не те, которые она должна была думать.

Короче, она была не она. Вот такой парадокс!

Но все это было не более больной фантазией ее уставшего мозга. И она это знала.

Глория откинулась в кресле и закрыла глаза, но вместо темноты, которую она так хотела, была лишь неясная краснота, вызванная солнцем, светившим на ее веки. Вокруг нее смешались звуки пляжа, ритмичный шум прибоя сливался с криками детей, разговорами взрослых и мексиканской музыкой, звучащей из чьего-то радио. Над головой рычание двигателя самолета — единственный звук, достаточно сильный, чтобы выделяться самостоятельно, — переместился с левой стороны неба на правую.

Она думала о том, какой была бы ее жизнь, если бы она никогда не вышла замуж, если бы у нее никогда не было детей. Это была знакомая фантазия, которой Глория часто предавалась в последнее время. Она представила, что у нее была бы работа, которая требовала бы много путешествий. Она всегда хотела путешествовать, но у нее не было такой возможности. Поскольку дома она будет бывать так редко, у нее, скорее всего, будет не дом, а квартира. Возможно, у нее будут квартиры в разных городах: Нью-Йорке, Лондоне, Париже, Риме. Но в чем будет заключаться ее работа? Точно не стюардесса. Слишком шаблонно. Может быть, какой-нибудь переводчик. Или пиар-менеджером в крупной компании с офисами по всему миру.

Мамочка!

Глория почувствовала на ногах брызги холодной воды и, открыв глаза, увидела стоящую перед ней Джин.

— Мне нужно полотенце!

Глория залезла в пляжную сумку у своих ног и развернула полотенце, накинув его на дочь.

— Высушите меня! Мне холодно!

Глория смеялась над преувеличенной дрожью и стуком зубов Джин.

— Иди сюда, моя конфетка. — Она вытерла полотенцем волосы и лицо девочки, затем плечи и спину, затем руки, ноги и переднюю часть тела, после чего снова обернула ее полотенцем. Позади Джин подошел Майрон. Он положил одну руку на голову дочери и протянул другую руку за полотенцем.

Глория нахмурилась.

— А где Бенни?

Майрон выглядел удивленным.

— Да вот же, рядом... — Он повернулся и увидел, что Бенни не следует за ним, как он, очевидно, ожидал.

Глория вскочила. Бенни бежал обратно в воду в том же месте, где они играли втроем. Он остановился, повернулся и помахал ей рукой, ухмыляясь.

Над его головой пронеслась волна. И резко обрушилась прямо на ребенка.

Бенни беззвучно ушел под воду.

И больше не поднимался.