Глория

Глава тридцать первая

— Как ты думаешь, он останется здесь на долго?

Люк только что ушел, а Глория и Селия разговаривали.

Селия пожала плечами.

— Кто, черт возьми, знает? Я сомневаюсь.

— Ты слышала его. Он говорит, что скучал по нам и по Колорадо. Он определенно рад вернуться.

— Как долго, по-твоему, это продлится? Признай это, Глория. Он чешуйчатый. Всегда был, всегда будет. Ему наплевать на всех, кроме себя. Если бы я случайно не нашла его, он бы ни за что не позвонил нам. И как только он опять облажается, потеряет работу или ему станет скучно, он снова исчезнет.

Возможно, она была права, но Глория не могла не думать — ну, надеяться, правда, — что на этот раз их брат изменился. Может быть, она была слишком оптимистична, но он действительно казался более взрослым, чем она его помнила, и более ответственным. У него была настоящая работа, он откладывал деньги на банковский счет и, очевидно, встречался с женщиной, которая была образованной, финансово стабильной и его возраста.

— Я думаю, что он действительно мог измениться, — сказала Глория.

— Посмотрим, — сказала ей Селия и пожала плечами, но потом не говори что я не предупреждала!

Бенджамин, возможно, мог бы предложить более ясную точку зрения, но его не было на обеде. Сегодня утром они поссорились, и он ушел, что было на него совсем не похоже. Вообще, последние несколько дней они оба не были похожи сами на себя. Они были раздражены друг другом, почему-то враждовали, хотя она не могла понять, почему. Все, что делала она, казалось, раздражало его, а все, что делал он, казалось, раздражало ее, и большую часть времени они проводили, держась подальше друг от друга.

Однако она не обсуждала это со своей сестрой. Или с кем-то еще. Ее проблемы с Бенджамином не совсем выходили за рамки этой жизни — более того, они казались связанными с ней, — но Глория знала, что ей нужно найти способ преодолеть это самостоятельно.

К тому времени, когда Бенджамин вернулся, Селия уже уехала. Если бы он все еще дулся, она была готова усадить его за стол и применить процедуру "нам нужно поговорить", но он вошел в дом извиняющимся, даже наказанным, и они обнялись и помирились.

— Я не знаю, что на меня нашло, — признался он. — Мне так жаль.

— Мне тоже жаль. В последнее время мы оба были на взводе, — призналась Глория, — хотя я понятия не имею, почему.

Он улыбнулся.

— Красный Ветер? Старая вещь Реймонда Чандлера?[13]

— Я гарантирую, что не смотрела ни на ножи, ни на твою шею.

Он рассмеялся, по-настоящему, и она поняла, как ей не хватало этого звука. Уже давно никто из них не находил смешным то, что говорил другой человек, и она надеялась, что это знак того, что они могут начать все заново.

В последнее время здесь действительно было не по сезону ветрено, а пожары в этом году были настолько сильными, что попали в национальные новости. Она не представляла, как кто-то, кто прожил в Колорадо хоть сколько-нибудь долгое время, может отрицать, что погодные условия изменились, и попыталась вспомнить, было ли изменение климата настолько заметным в каждой из итераций, через которые она прошла, или же какой-то версии мира каким-то образом удалось его избежать.

К обеду они вернулись каждый в свой угол, хотя Глория не была уверена, как это произошло. Несмотря на то, что было воскресенье и его бизнес должен был быть закрыт, Бенджамин провел большую часть дня за компьютером, занимаясь решением технических проблем с парой своих клиентов, в то время как она недолго работала в саду, ходила за продуктами и планировала питание на предстоящую неделю. Они собрались вместе, чтобы поесть гумбо с креветками, которое приготовила Глория, и по какой-то причине оказались раздражительными и нетерпеливыми друг к другу. Возможно, это была как ее вина, так и его, но они оба вздрагивали от невинных вопросов, защищались и обижались на последующие ответы и вскоре погрузились в затянувшееся молчание, пока ели.

Глядя на него через стол, наблюдая, как он методично пережевывает пищу и делает маленький глоток молока после каждого четвертого кусочка, она начала раздражаться от самого его существования. Он был таким жестким, таким зацикленным на своем предсказуемом распорядке. Иногда Глории приходилось напоминать себе, зачем они вообще поженились. Не похоже было, что они были естественными родственными душами. И ее друзья, и его друзья выражали удивление, когда они сошлись. Но она искренне влюбилась в него, и именно к этому моменту она была склонна возвращаться, когда чувствовала себя подобным образом. Ведь, как бы банально это ни звучало, это был конкретный момент, мгновенное осознание того, что он — тот самый. Она была второкурсницей колледжа, студенткой, получающей стипендию в Калифорнийском университете Бреа в Южной Калифорнии, и ее затащила на вечеринку, на которую она не хотела идти, Нина, подруга, которая положила глаз на старшекурсника, о котором знала, что он там будет. Глория быстро осталась одна после того, как Нина навела ее на свою цель. Никого не зная, она присела у чаши с пуншем, с неудовольствием осознавая, что ее все более развратные собутыльники не были людьми, с которыми она обычно хотела бы общаться.

Затем подошел он — Бенджамин.

Он выглядел таким же неуместным, как и она, и, налив себе чашку пунша, неловко встал рядом с ней. Сначала никто из них не разговаривал, но потом он сделал какое-то умное пренебрежительное замечание о вечеринке, которое рассмешило ее, и они начали разговаривать. Оказалось, что его тоже притащил сюда сосед по комнате, и когда она узнала, что у него есть своя машина и он сам сюда приехал, она спросила, не согласится ли он отвезти ее домой.

Они оба с радостью покинули вечеринку, но вместо того, чтобы последовать ее указаниям и отвезти ее обратно, он поехал в отель "Диснейленд". Они припарковались на боковой стоянке, и, не говоря ей, куда они идут, он повел ее между двумя многоэтажными зданиями отеля к многоярусному ряду прудов в углу центральной части.

— Что это? — спросила она.

Он посмотрел на часы и сказал:

— Девять часов. Танцующая вода.

Как по команде, зазвучала музыка, и из прудов вверх полилась череда фонтанов, под водой зажглись огни, окрашивающие фонтаны в разные цвета радуги. Струи воды поднимались вверх в различных конфигурациях, покачиваясь и подпрыгивая в такт музыке, когда менялись цвета. Становилось прохладно, и когда диснеевская мелодия перешла в китчевую тему из "Счастливых дней", он обнял ее, чтобы согреть.

Тогда она поняла, это ее мужчина.

Ее подруги пытались ее отговорить. Он был придурком, говорили они. Она заслуживает лучшего. Но она не хотела лучшего, она хотела его, и они стали проводить вместе все больше и больше времени, все свободное время, а после окончания школы обручились.

Сейчас она с удивлением поняла, что они уже не раз встречались таким образом, и из-за тумана переживаний и слоев жизни у нее сложилось впечатление, что именно так они и познакомились на самом деле.

Она продолжала смотреть на него через стол, ее отношение смягчилось. Возможно, он был немного черствым, но в глубине души она была такой же. И в глубине души он был хорошим человеком, милым парнем.

Она любила его.

Она обнаружила, что улыбается.

— Хочешь сделать это сегодня вечером? — спросила она.

И спокойно, как будто она просто попросила его передать соль, он ответил:

— Всегда.

****

— Я же говорила тебе, — сказала Селия с едва уловимой ноткой триумфа в голосе.

Глория вынуждена была признать, что ее сестра была права. Люк словно растворился в воздухе. В течение недели она несколько раз пыталась дозвониться до брата, но каждый раз телефон на другом конце просто звонил и звонил, никто не брал трубку и не отвечал на голосовую почту. Сегодня утром она наконец поехала к его квартире, но обнаружила, что она заброшена. Дверь была закрыта на ключ, но на окне были подняты жалюзи, и она могла видеть, что внутри нет никакой мебели; квартира была абсолютно пуста.

— Ты помнишь имя той девушки? — спросила Глория. — Может быть...

— Да брось ты это, — сказала ей Селия. — Он ушел, как делал это всегда, он уже история.

— Хаскинг?

— Что—то в этом духе... не помню. Не приставай ко мне.

Глория улыбнулась. Она была рада, что ее сестра здесь. Но ей было искренне жаль, что Люк снова потерял с ними связь. Селия была права, они должны были этого ожидать, но надежда вечна, и Глория думала, что на этот раз все может быть по-другому.

Почему он стал таким? — задавалась она вопросом. Наверное, это как-то связано с их воспитанием, но хотя их детство не было идеальным, оно было не хуже, чем у большинства людей. Конечно, их отец ушел, когда ей было два года, Селии — три, а Люк был младенцем, и, возможно, брату было тяжелее, потому что он был мальчиком, но их дядя и дедушка всегда были рядом, так что у него не было примеров для подражания. Да и мать неплохо о них заботилась, кормила, одевала, давала жилье и была счастлива.

Или нет?

По какой-то причине Глория подумала, что, возможно, это воспоминание не совсем верно, хотя она не могла придумать ничего другого, что могло бы его заменить.

Родители Бенджамина, вспомнила она, погибли в аварии с наездом на пешехода в округе Ориндж, где он родился и вырос. Она никогда не знала их — они погибли до того, как она и Бенджамин встретились, — но их смерть всегда казалась ей чем-то подозрительным. Почему они гуляли в промышленном районе, далеко от места, где они жили, и совсем рядом с местом их работы? Поймала ли полиция водителя сбившего их? Был ли он пьян или... намеренно сбил их? На протяжении многих лет Глория пыталась расспросить Бенджамина о том, что произошло, не только ради собственного любопытства, но и потому, что ей казалось, что ему будет полезно поговорить об этом, а не держать все в себе. Однако, как и положено, он не проявил особого интереса. Ей хотелось верить, что это потому, что воспоминания были очень болезненными, но, скорее всего, это было лишь желаемое за действительное. Беспристрастно перечисляя факты их убийства, он мог бы с таким же успехом говорить о двух незнакомцах, которых увидел в новостях.

— Сили, — сказала она, — что ты помнишь о папе? Что-нибудь значимое?

Ее сестра вздохнула.

— Ты опять?

— Мне просто интересно.

— Не очень. Я тебе уже говорил, миллион раз. Я была маленькая.

— Но мама... Она ведь хорошо к нам относилась? Играла с нами?

Селия фыркнула.

— Она отлично воспитала Люка, разве не видно?

— В целом, у нас было довольно хорошее детство, не так ли?

— Да, наверное. Но я не очень помню как нас растили, и куда мы ходили... Что все это значит?

— Я не знаю, — призналась Глория. — Я просто задумалась.

— Подумай о чем-нибудь более веселом, — Селия посмотрела на часы. — Слушай, мне пора идти. Дэнни будет интересоваться, где я.

— Ты не сказала ему?

— Нет, и у меня разрядилась батарея телефона, поэтому я не могу позвонить.

— Ты могла бы...

— Думаю, на сегодня достаточно семейных посиделок. Увидимся позже. — Она протянула бутылку воды, которую дала ей Глория, когда она выходила из кухни. — Спасибо за напиток.