The Englishman Who Slowly Descended Down The Mountain — Друг по вызову

С другой стороны гнезда тихо рычала львица, укрывая собой… И вправду, на удивление хорошенькие и чудные котята… Три, нет, четыре штуки. Правда, сейчас они в один голос плакали, видя издыхающего родителя. Львица уже не старалась защитить льва, но явно собралась дорого продать свою жизнь прежде, чем мы доберёмся до потомства.

Гарри спрыгнул с края и осторожно к ней подошёл. Хагрид всегда учил, что большинство волшебных созданий соображает не хуже людей. Сложив руки по швам, он поклонился. Львица, не мигая, смотрела на него некоторое время, а потом слегка пригнула голову в ответ, отвернулась и лизнула забравшегося на неё детёныша, словно показывая, что она больше не воспринимает людей, как угрозу. Он отвернулся и подошёл ко льву, который мелко-мелко дышал, закатив глаза.

— Паркинсон, ты его поднять можешь? — спросил Гарри. — Нужно вынести его из гнезда, чтобы львица нам не мешала.

Она с важным видом кивнула и взмахнула палочкой, словно дирижёр, не забывая при этом болтать ногами. Лев оторвался от подстилки и вознёсся над краем гнезда. Гарри рванул было выбираться, но вспомнил, как только что упрекал себя за тугодумство, и попробовал просто перенестись наружу. Получилось.

— Давай сюда, — показал он на ровную хорошо освещённую площадку и скинул рядом винтовку и рюкзак.

Туда же бросил и перчатки — требовалась точность. Он не был уверен, насколько человеческое обезболивающее подействует на грифона. Прикинув по весу, он отмерил порцию зелья и стал размазывать по вывалившемуся сквозь зубы языку, который размером был с небольшую лопату.

— Это нужно съесть, — сказал он, склонившись к уху льва.

Тот едва заметно вздрогнул, сглотнул и втянул в себя язык. Пустив из палочки воду тонкой струйкой, Гарри направил в пасть льву, и тот стал с усилием лакать. Сделав несколько глотков, лев снова захлопнул пасть и прикрыл глаза. Теперь нужно было устранить боль в ране, а там глядишь и общее обезболивающее подействует.

— Что это? — высунулся из-под мышки любопытный носик Паркинсон.

— Развлекаешься? — строго спросил он.

— Не без этого, — уклончиво ответила она. — А что?

— Я собираюсь снять часть омертвевшей плоти вместе с капельками яда, — пояснил он. — Для этого мне нужно, чтобы грифон не чувствовал боли, когда я его буду резать.

Услышав про “резать”, лев недовольно рыкнул. Точнее, всхрапнул, но и этого оказалось достаточно, чтобы Паркинсон ойкнула и спряталась за спину. Обезболивающий бальзам был нежно-зеленоватого цвета, поскольку в его состав входила мята. Смазав края раны, Гарри достал палочку, обмотанную ватой, и принялся смазывать внутри. Сквозная рана в грудной клетке грифона действительно выглядела ужасно, но самое страшное в ней было то, что яд василиска продолжал разъедать плоть прямо на глазах. Гарри достал из рюкзака котёл и ингредиенты.

— Ты будешь варить противоядие, — сообщил он. — Вот конспект с рецептами, на букву “В” найдёшь “яд василиска”. Дрова для огня вокруг насобираешь…

Не говоря ни слова, она бросилась собирать хворост. Осторожно срезая под усталое рычание льва чёрные куски отравленной плоти, он успевал краем глаза наблюдать за Паркинсон, которая довольно ловко сложила очаг из камней, загрузила его дровами и поставила сверху котёл. Потом отыскала в тетрадке рецепт, надела защитные перчатки, передник и стала весьма профессионально варить зелье, скупыми и чёткими движениями отмеряя порции и помешивая в котле.

— Почти готово, — сообщила она, когда и он уже закончил чистить рану. — Остался последний ингредиент…

Гарри аккуратно смыл грязь с клинка, следя, чтобы не попало на одежду или обувь, убрал его в ножны и достал из рюкзака флакон, который недавно наполнил насыщенно-изумрудным ядом василиска. Открыв флакон, от собрался было плеснуть в котёл, в котором по кругу ходила её палочка, помешивая варево.

— Тише ты, всё испортишь! — остановила его Паркинсон.

— С чего бы? — удивился он. — Я вообще-то квалифицированный зельевар!

— А я лучше, — заявила она и стала уговаривать, прижав руки к груди: — Ну что ты так побледнел? Я буду очень, очень осторожна! Правда! Мне тоже совсем не хочется остаться без пальцев!

Он даже не успел осознать, что побледнел и действительно не хочет ей давать в руки флакон из-за того, что переживает. Он снова притёр стеклянную крышечку и протянул ей флакон. Паркинсон и вправду осторожно приняла бутылочку из его рук и неторопливым выверенным движением отмерила необходимое количество в самый центр котла. Отдав флакон Гарри, она выдохнула с видимым облегчением и сразу же приступила к завершающей стадии.

— Та-дам! — довольно кивнула она, демонстрируя ему результат. — Готово! Даже Слагхорн лучше не сварит!

— Вот как раз в этом я уверен на все сто, — согласился он.

Ещё одной ватной палочкой он принялся размазывать зелье по всей поверхности дыры от клыка. Когда он закончил, грифон уже задышал спокойнее. Паркинсон сразу поняла, что он намеревается делать после этого, и стала помогать накладывать заклинания, пока он руками сводил вместе края раны. Начал он с дыры в лёгком, а когда она была ликвидирована, занялся сломанными рёбрами, порванными мышцами и шкурой. Ещё через полчаса он вытер со лба пот и похлопал льва по боку, на котором постепенно исчезал шрам от удара клыком.

— Жить будешь, дружище, — улыбнувшись, сказал он, отходя на пару шагов.

Сзади сразу же прижалась Паркинсон, просунув под мышки ему руки и положив ладони на плечи. Грифон осторожно пошевелился, повернулся на живот и привстал. Немного расправил крылья и придирчиво их осмотрел, а потом понюхал то место, где у него в боку была дыра. Он вопросительно посмотрел на Гарри и негромко рыкнул, заставив Паркинсон втянуть голову в плечи. В голове встала картинка страшной пасти с ядовитыми клыками.

— Панси его убила, — сказал он.

Лев снова рыкнул, но тише.

— Она просто боится, когда ты рычишь, — пояснил Гарри.

— И вовсе не боюсь! — заявила Паркинсон.

— Боишься, боишься! — рассмеялся он, за руку вытягивая её из-за спины. — Вот она. Она и зелье сварила, и рану тебе залечила! Я всего лишь помог!

Грифон сделал два неуверенных шага на подгибающихся лапах и припал на передние, чтобы его голова целиком оказалась ниже их лиц. Паркинсон снова обмерла, когда морда зверя оказалась почти вплотную, а тот склонился к её руке и провел по ней языком.

— Совсем как котик! — восторженно прошептала она, другой рукой потрепав его по лбу.

“Котик” повернул голову в сторону гнезда и мяукнул. Над краем показалась голова львицы, которая сначала внимательным взглядом оценила обстановку, а потом одним движением взвилась в воздух, подпрыгнув и расправив серебристые крылья. С высоты она спикировала, и хорошо, что Гарри успел сделать шаг в сторону от Паркинсон — львица сбила его с ног и принялась вылизывать лицо, громко при этом мурлыкая, словно настоящая кошка. Было ужасно щекотно, и он, смеясь, принялся отбиваться, трепля львицу за уши и почёсывая ей шею.

Потом раздался истошный вопль Паркинсон, и она тоже оказалась на земле в нескольких метрах от него, пытаясь отбиться он наседающих котят, каждый из которых был весом килограмм пятьдесят. Хохотала она при этом так, что он даже испугался, что ей точно потом будет плохо… Грифон за всей этой суетой лёг и величественным взором наблюдал за вознёй, стараясь не показывать, насколько он ослаб за время болезни. Паркинсон, не в силах больше уворачиваться от малышей-грифонов, просто переместилась, оказавшись рядом с Гарри. Она потянулась к нему губами, и львица, которая уже закончила с выказыванием признательности, ударом толстой лапы сшибла в полёте одного из детей, которые опять устремились к своей жертве, крутя бочки и заходя в пике. Найдя себе новую мишень, львята с весёлым мяуканьем накинулись на мать, а Паркинсон заползла на Гарри, целуя лицо и губы.

Обстановка сменилась, под спиной теперь была трава, а над головой — закрытое густыми кронами деревьев предзакатное небо.

— Поттер, мне прямо сейчас до ужаса нужен бонус, — простонала она, с трудом отрываясь от его губ.

— Я знаю, милая, — отозвался он, расстёгивая на ней ремешки шлема и бронежилета.

— Ты у меня вообще молодец, — выдохнула она. — Давай уже раздевай быстрее!

— Это не трикотажная юбка, — покачал он головой, встав на колени, чтобы стянуть с себя “доспехи”.

— Я тебя люблю, — прошептала она, обхватывая его ногами, когда он навис над ней.

— Я тоже тебя люблю, — ответил он одними губами.