The Englishman Who Slowly Descended Down The Mountain — Друг по вызову

— Но ты же им вроде не чужой? — напомнила она.

— Ну да, но не в этом смысле родственники, — возразил он и замолк, задумчиво присев на диван.

Она сразу же пристроилась рядом, прижавшись к боку и перекинув через себя его руку.

— А потом? — спросила она, поняв, что он совсем ушел в свои мысли и продолжать не собирается.

— Что — потом? — удивлённо спросил он, а потом вспомнил: — Ах, да… Потом я решил, что раз ты смогла трансгрессировать ко мне, то я мог бы так же перенестись к Габи. Она меня как бы потянула…

— Это у них тоже только для родственников? — уточнила она.

— Не сбивай с мысли, — посоветовал он. — Я и без тебя собьюсь. Как обо всём этом начинаю думать, так голова кругом идёт!

Он снова замолк, и ей пришлось потыкать его локтем в бок. С остервенением.

— Ах, да, — вспомнил он. — На самом деле, Габи мне особо не помогла, просто как будто лампочка вспыхнула, показывая, куда мне нужно… Я даже толком подумать не успел, что делаю, как оказался рядом с ней…

— Без палочки, — добавила она.

— Да, без палочки, — согласился он. — У меня почему-то и сомнения не возникло, что ты сможешь перетащить Флёр с девочками…

— Они такие хорошенькие, — вспомнила она. — Просто чудо какое-то!

— У тебя тоже такие будут, — пообещал он.

— Да ну, мне ещё рано! — машинально возразила она, а потом, когда до неё дошло, что он сказал, изумлённо уставилась на него.

— Не от меня, — поспешил откреститься он, замахав свободной рукой. — Мы с тобой…

— Да, да, разводимся через двенадцать дней, — устало подтвердила она. — Перестань об этом напоминать мне через каждые пять минут!

— Хорошо, — легко согласился он.

— И через десять! — грозно добавила она.

— Чё-ёрт! — расстроенно протянул он, поднимая глаза к потолку.

— Мерзавец, — устало выдохнула она.

— Пора спать, Паркинсон, — хлопнул он себя по коленям, поднимаясь. — Завтра охота на кровожадное чудовище. И это не будешь…

— Перестань! — перебила она, протягивая ему руку, чтобы он помог ей подняться. — Эта шутка уже не очень умна.

— Ты… — закончил он. — Впрочем, ты права. А раз так, то придумай получше.

— Почему всегда я? — удивилась она. — Ты глава семейства, ты и придумывай!

— Но ты же умнее, — привёл он железобетонный аргумент. — Лучше тебя мне не придумать!

— Я умнее, поэтому буду с высоты руководить творческим процессом, — парировала она. — А ты со своей стороны на меня равняйся — будет, к чему стремиться.

Прямо посреди лестницы он дёрнул её за руку, останавливая и разворачивая к себе, и от неожиданности она чуть было не выпустила из рук драгоценную банку. Вдруг оказалось, что их глаза почти на одном уровне, и её бросило в жар от его взгляда.

— Ты что? — робко спросила она.

В ответ он лишь потянулся к ней губами, и она прикрыла глаза, подставляя свои. Он нежно их коснулся, — едва-едва, — и так же, почти невесомо, провёл руками по её плечам и вдоль спины.

— Ты кровожадное чудовище, — сообщила она едва слышно.

— Я сегодня сожрал твоё яблоко, — признался он. — То, на котором было написано, что оно — тебе.

— Нет тебе прощения, — шепнула она.

— А я и не просил, — парировал он.

— Ни за что? — уточнила она.

— Ни за что, — прошептал он, медленно качая головой.

Глупо, конечно, было верить его словам, особенно сказанным в запале. “Паркинсон я не коснусь даже пальцем!” Фу, наивный исландский юноша! Кто же тебя спросит? Даже в душ одну не отпустил после того, как на плече приволок её к себе в спальню, довольно похлопывая по попке, словно оценивая, как именно стоит жарить добычу, а лишь швырнул на постель, разодрал в клочья платье — позволив ей разодрать одежду на нём — и…

— Ты мне покажешь, как пользоваться Омутом Памяти? — спросила она, подставляя лицо под струи воды, а грудь — под его руки.

— Прямо сейчас? — спросил он, сразу поняв намёк и сжав ладони.

— Да, как из душа выйдем, — сказала она. — Мне всё равно нужно передохнуть.

— А мне нужно поспать, — заметил он.

— Видишь, как хорошо всё складывается, — заметила она.

— Если ты со мной, то тебе тоже неплохо бы поспать, — сказал он, целуя её шею.

— А жить-то когда? — вздохнула она едва слышно. — Как мне вместить всю оставшуюся жизнь в одиннадцать суток?

Он действительно улёгся спать и почти сразу отключился, а она, завернувшись в халат, по-турецки уселась рядом с ним, прижимаясь задом к тёплому боку, поставила Омут Памяти на колени и поместила туда первого “червяка” из банки…

Флёр тогда была очень похожа на нынешнюю Габриэль. Может, последняя даже была чуть менее угловатой и неловкой, чем Флёр в свои двадцать. Панси вдруг подумала, что Габи станет ещё прекраснее, когда расцветёт, и уже сама будет выглядеть, как королева…

— Гарри, мне нужно с тобой поговорить, — сильно волнуясь и глотая окончания, сказала Флёр, поймав Поттера в одном из коридоров не очень опрятного изнутри дома.

— Конечно, Флёр, — жизнерадостно отозвался он. — Что ты хотела обсудить?

— Пойдём, Гарри! — решительно сказала она и повела его за руку наружу.

Было видно, что она то краснеет, то бледнеет, но Поттеру в тот момент не было до её состояния никакого дела.

— Флёр, я хотел тебе сказать, — говорил он на ходу, едва за ней поспевая. — Я так рад за вас с Биллом… Ведь это так прекрасно, когда два любящих сердца…

Она остановилась и развернулась к нему, уперев руки в боки, вся красная от негодования. Поттер даже невольно отшатнулся.

— Что? — спросил он.

Флёр ничего ответила, а лишь развернулась и почти побежала, так что Поттеру, который был ниже неё сантиметров на пять, пришлось семенить вдогонку. Они добрались до полянки, которая со всех сторон была окружена плотными кустами, и остановились. Поттер, разглядев очаг с котлом, в котором булькало какое-то зелье, и пентаграмму рядом, испещрённую рунами, в узлах которой были помещены незнакомые и непонятные предметы, вопросительно посмотрел на Флёр.

— Выглядит, как тёмная магия, — осуждающе заметил он.

— Я знаю, — кивнула она. — Но так вышло… Гарри, ты мне друг?

— Конечно, Флёр, — оскорблённо откликнулся он. — Как ты можешь…

— Я не люблю Билла, Гарри, — перебила она.

— Как? — поперхнулся он. — Ты шутишь?

— Нет, не шучу, — покачала она головой. — И мне срочно нужна твоя помощь, пока не стало слишком поздно.

— Что угодно, Флёр, — растерянно произнёс он. — Ты же знаешь…

— В идеале было бы обойтись без объяснений, — снова перебила она, — но ты мне слишком дорог. Я должна тебе рассказать…

— В этом нет нужды, — твёрдо заявил он, отмахиваясь рукой. — Для тебя я готов на всё!

— Мне нужно, чтобы ты занялся со мной любовью, Гарри, — выпалила она.

— Что? — глаза его округлились, а брови, казалось, заползли прямо в волосы. — Занялся…

— Любовью, — повторила она. — Если другими словами, то переспал.

— Но как же… — ошеломлённо пробормотал он.

— Тогда Билл не сможет до меня даже дотронуться, — опять перебила она. — Иначе, если это произойдёт, то я убью себя!

— Ну, если так… — с сомнением в голосе сказал он. — А тёмная магия?

Флёр шагнула вперёд, прижалась к Поттеру и положила его руку себе на грудь. Он сразу её отдёрнул, словно ошпаренный, вырвался и отскочил назад, стремительно багровея.

— Особенность вейлы состоит в том, что человек, с которым она в первый раз занимается любовью, должен её безумно желать, — пояснила Флёр спокойным голосом, хотя стороннему наблюдателю было видно, как она побледнела и судорожно стиснула руки. — Я предполагала, что с тобой будет не так всё просто…

— А может, кто-нибудь другой?... — робко предположил он.

Флёр упала на колени и разрыдалась, уткнувшись в них лицом. Поттер подошёл к ней и присел рядом на корточки, гладя её по голове.

— Не плачь, пожалуйста, — жалобно попросил он. — Я всё сделаю, раз надо. Обещаю тебе.

— Эх, Гарри! — всхлипнула Флёр.

Она встала, не глядя на него и подошла к пентаграмме.

— Ритуал пробудит в тебе желание, — со вздохом сказала она, тыльной стороной кистей стирая с лица слёзы. — Разденься, пожалуйста, и встань сюда.

Поттер снял с себя рубашку и брюки, оставшись в трусах и носках. Флёр нахмурилась, глядя на него.

— Что, совсем раздеться? — спросил он. — А носки можно оставить? — получив отрицательный ответ, он махнул ей рукой: — Ты отвернись, что ли?

Флёр развела руками и отвернулась, а он быстро скинул остатки одежды и сразу прикрылся обеими руками, словно стоящий в “стенке” футболист.

— Всё, — сообщил он.

Она достала из котла торчавшую из него палку, которая оказалась черенком большой круглой кисти, и подойдя к Поттеру, обмазала зеленоватой массой его плечи и грудь, спину и ягодицы, бёдра и икры.

— Гарри, убери руки, — попросила она. Поттер помотал головой. — Гарри! — повторила она более настойчиво. — Просто разведи их в стороны!

Он нехотя послушался, поднимая руки на уровень плеч, и извиняющимся тоном прокомментировал:

— Это всё из-за холодного ветра!

Покрасневшая и зажмурившаяся Флёр приоткрыла один глаз, чтобы прицелиться, и ткнула кистью прямо в член.

— Так и стой! — махнула она рукой.

Она выбежала из пентаграммы, в центре которой остался Поттер, посыпала свечки в пяти углах звезды каким-то порошком, отчего они ярко вспыхнули, достала палочку и стала читать — даже скорее петь — длинное заклинание на незнакомом языке, выводя палочкой в воздухе сложный узор, который не опадал, как обычно, серебристыми блёстками, а оставался висеть, наливаясь светом. Зелье, которым она его обмазала, засветилось и впиталось в кожу, из пентаграммы поднялся серебряный вихрь, который окутал его, и всё вокруг потемнело…

Очнувшись, Поттер первым делом увидел склонившуюся над ним светловолосую девушку с короткой стрижкой — это и была Нимфадора Тонкс? Она не была классической красавицей — слишком широко расставленные глаза, нос тоже немного шире, чем надо, да ещё и эта мясистая горбинка на нём… Но её лицо оказалось настолько живым и интересным… Судорожно вздохнув, вся бледная от тревоги Нимфадора склонилась над Поттером и приникла к нему губами, с силой вдувая воздух. Он осторожно поднял руки, прижимая её к себе. Нимфадора дёрнулась, пытаясь вырваться, но он, несмотря на кажущуюся субтильность, крепко держал её, с силой массируя шею в самом верху, а другая рука в это время уже сжимала упругую грудь. Она сдалась и снова прижалась к нему губами, а он повёл руками вдоль её ноги, оголяя кожу и сжимая в ладони бедро. Нимфадора привстала и уселась сверху, протягивая руку под юбку, чтобы заправить в себя торчащий колом член…

Панси почувствовала, как к горлу подступил комок, и по щекам потекли слёзы. Она готова была отдать всё на свете, может даже и жизнь, чтобы оказаться там, вместо этой незнакомой ей девушки, чтобы стать его первой… и единственной. Почему-то она была уверена, что если бы у них это случилось в первый раз в объятьях друг друга, она смогла бы его удержать, смогла бы пробудить в нём не только любовь, но и желание… потребность, насущную необходимость отдать ей всего себя без остатка…

Поттер явно что-то почувствовал во сне, потому что он, не просыпаясь, повернулся набок и обнял её. Она подняла голову, вырываясь из передаваемых Омутом образов, и палочкой левитировала его на пол в дальний угол. Погладила прижавшегося сзади Поттера по голове, и он во сне расплылся радостной улыбкой. Вздохнув, она привстала, с трудом расцепив его руки, сняла халат и залезла к нему под простыню, нежась в тёплых объятьях. Пристроив голову у него на плече, она некоторое время смотрела в закрытые глаза, а потом поцеловала в нос и почти сразу заснула.