Откуда взялся этот Клемент?

28

Вынуждена признать, такого я не ожидала.

Въезд обозначен двумя кирпичными колоннами, на левой прикреплена табличка из черного гранита с выведенным золотыми буквами «Грейндж-Парк». От импровизированных ворот ведет асфальтовая дорога, по обеим сторонам от нее тянутся аккуратные домики на колесах, а за ними высится густой лес. Их не более сорока, и каждый оборудован парковочной площадкой и деревянным настилом. Все участки в образцовом порядке, ни единой лишней травинки.

Я доезжаю до конца дороги и паркуюсь на гостевой стоянке, и тут у меня возникают сомнения насчет уместности визита без предупреждения. Тем не менее избавиться от старых привычек не так-то просто, а я не могу не опасаться худшего, если к делу каким-либо образом причастен Стэнли Гудьир.

Запираю машину и иду к домику номер двенадцать. Тишина и покой, как и обещал Стэнли. А я-то воображала себе нечто вроде свалки металлолома, обшарпанный фургон на кирпичах, чадящий костер, ограду из рифленой стали да парочку беспрестанно лающих немецких овчарок.

Неохотно соглашаюсь, что поправляться маме действительно лучше в загородном Грейндж-Парке, чем в муниципальной квартирке.

Трейлер Стэнли располагается у середины дороги, слева. Рядом с жилищем припаркована серебристая «Хонда Цивик». Я подхожу к двери и стучу два раза латунным кольцом.

Проходит несколько секунд, никакого ответа. Стучу снова и жду. И опять изнутри ни звука.

Ввиду укоренившегося недоверия к Стэнли я прихожу к единственно возможному заключению: что-то случилось. Дубашу по двери кулаком несколько раз.

И снова только и слышу, что птичьи трели. Переживаю я уже не на шутку, и когда собираюсь вновь обрушиться на дверь, она распахивается.

— Бетани! — вскрикивает Стэнли. — Почему… Что ты здесь делаешь?

Одевался он явно впопыхах. Голубая рубашка застегнута только на пару нижних пуговиц, а одна из штанин задрана до голени.

— Где мама? — рычу я, не обращая внимания на его взъерошенный вид.

В качестве ответа за спиной старика появляется мама собственной персоной.

— Бет, милая… Какой приятный сюрприз!

На ней, в свою очередь, лишь короткий халатик и вряд ли что еще.

— Мама, я даже волноваться начала! Почему не открывали? — все еще бушую я.

— Мы… спали, — стыдливо отвечает она.

— В такое-то время?

Мама переглядывается со Стэнли. Старик только и выпучивает глаза.

— Ну да, нам захотелось немножко поваляться.

Два раскрасневшихся лица поворачиваются ко мне. У Стэнли испарина на лбу.

И тут на меня нисходит озарение, а вместе с ним и чувство ужасной неловкости.

— Ах, ну да… тогда, хм, я вернусь минут через десять?

Десять минут? Почему не двадцать, не тридцать? Господи, ну сколько по приличиям нужно предоставлять времени паре пенсионеров для завершения полового акта?

На подобный вопрос у меня напрашивается не ответ, а содрогание.

— Брось, глупости, — щебечет мама. — Заходи.

Стэнли выдавливает улыбку и исчезает — по-видимому, чтобы привести себя в порядок.

Сразу за дверью нечто вроде гостиной. Отделка трейлера на удивление приятная, выдержанная в естественных тонах, плюс чуточку темно-фиолетового и бирюзового. Напротив камина с двумя серыми креслами по бокам стоит диван такого же цвета.

— А здесь очень мило, мама.

— Правда? Стэнли сам подбирал мебель.

Мы усаживаемся и болтаем о том о сем, пока не появляется хозяин.

— Может, чаю, Бетани?

— Спасибо, не откажусь.

Потом мы втроем сидим целый час, попивая чай и болтая о всякой ерунде. Пару раз я перехватываю на себе взгляд Стэнли, в котором, как мне кажется, сквозит нетерпение, когда же уберусь из его трейлера, чтобы они смогли вернуться к своим плотским утехам. Куда большую досаду, впрочем, у меня вызывает тот факт, что сексуальная жизнь моей матери-пенсионерки, увы, гораздо насыщеннее моей.

Постепенно разговор сходит на нет, и, полностью удостоверившись в благополучии мамы, я, к радости хозяина домика, встаю.

— Завтра позвоню, мама. Тебе что-нибудь нужно?

— Нет, спасибо, милая. У Стэнли все есть.

Уж не сомневаюсь, что все, в том числе и женщина.

— Хорошо. Что ж, вверяю тебя заботам… хм…

— Пока, милочка.

Оба провожают меня до дверей. Мама целует в щеку, а Стэнли осторожно похлопывает по плечу, словно успокаивая нервного терьера.

Пока я удаляюсь по дорожке, пара стоит на пороге и машет мне вслед. Нисколько не сомневаюсь, что старик цедит сквозь натянутую улыбочку: «Давай, вали уже».

Бреду назад к машине, стараясь выкинуть из головы образ раскрасневшегося от секса лица Стэнли. Проезжая мимо домика под номером двенадцать, заставляю себя смотреть только вперед.

«Отвернись, Бет. Не думай о происходящем там сейчас».

Ну что ж, я убедилась, что мама в безопасности, а это единственное, что меня по-настоящему заботит. Так что Грейндж-Парк я покидаю совершенно успокоенной.

Я снова проезжаю фермерские ворота, но на этот раз, к моему облегчению, обходится без галлюцинаций. Помнится, врач матери как-то сказал, что первый шаг в борьбе со стрессом и паническими атаками заключается в принятии факта их существования: нельзя решить проблему, не признав ее наличия.

Наверное, именно это я сейчас и проделываю, а недавнее незначительное происшествие послужило предостережением — сигналом, что мне грозит вступить на дорожку матери, если я вовремя не приму меры.

Что ж, тогда стоит заняться объектом моей галлюцинации — Клементом. Ослабляет ли он мое нервное напряжение или же, наоборот, обостряет? Было бы мне сейчас лучше, не ввались он в мою жизнь?

Вопрос и вправду интересный: а что со мной стало бы без него?

Нервничала бы я меньше, проведи вчерашний день в магазине, ломая голову, где же самостоятельно раздобыть деньги для Стерлинга? Очень сомневаюсь.

Расхаживала бы сейчас туда-сюда по пустому дому, все так же пытаясь придумать способ расплатиться?

Скорее всего.

И в любом случае я была бы одна.

При всех недостатках и бредовых идеях Клемента, он все-таки меня поддерживает. Пожалуй, стоит платить ему той же монетой. По крайней мере, до завершения запланированной на вечер вылазки.

Вскоре я въезжаю в город, и поля и лесополосы сменяются кирпичом и бетоном.

На стоянке супермаркета пять минут уходит на поиск свободного места. Наконец, с корзинкой в руке я направляюсь к секции готовых блюд. Увы, теперь, когда я снова холостячка, мне предстоит наведываться в этот отдел гораздо чаще.

Несколько утешает богатый выбор, здесь еда буквально со всего мира. Впрочем, как я подозреваю, в плане пищи Клемент придерживается традиционных взглядов. Руководствуясь данным соображением, выбираю картофель с тушеной бараниной и клецками с травами.

Затем беру молоко и хлеб и после некоторых раздумий над продуктовым заказом Клемента иду на компромисс, нагружая корзинку упаковкой яиц на завтрак.

Наконец, нахожу мыло. Можно купить один кусок или упаковку из четырех. Подумав, я выбираю один.

А ведь до этого самого момента я и не задумывалась, что произойдет с Клементом по окончании нашей эпопеи. Даже забавно, как порой невиннейшие решения направляют ход мыслей в совершенно неожиданном направлении.

Я предпочла бы попросту отмахнуться от этого вопроса, однако он не оставляет меня ни в очереди в кассу, ни по дороге домой.

На пороге своего жилища я оказываюсь в самом начале второго. Судя по ору из гостиной, Клемент в конце концов научился регулировать громкость.

Выгрузив покупки, заглядываю в комнату.

— Вам хорошо слышно? — кричу я через шум.

— Чего? — вопит в ответ Клемент.

Хватаю пульт и безжалостно убавляю громкость. К моему удовольствию, следов покушения Клемента на еду и напитки не наблюдается.

— Так-то лучше. Как футбол?

— Ужас!

— Вот как? И почему же?

— Потому что это какая-то орава чертовых иностранцев, каждые пять минут устраивающих спектакль с падением.

— А, так вы открыли для себя все прелести современного футбола и Премьер-лиги в частности.

— Да-да, еще и это. Что с Первым дивизионом случилось-то?

— Ничего не случилось, его просто переименовали в Премьер-лигу.

— По мне, так все это бредни, — ворчит Клемент. — А футбол взяли и убили!

— Не берите в голову. Я купила всякого вкусного на обед. Надеюсь, вы любите картошку с тушеным мясом и клецками.

— О, замечательно. Умираю с голоду.

— Прекрасно, через десять минут все будет готово.

— Десять минут? Да как ты сварганишь такое блюдо за десять минут?

— Хм, я и не буду готовить. Его только и нужно, что разогреть в микроволновке.

— В микро-чём?

— Что, опять? — исторгаю я стон. — Разве вы уже не спрашивали, что это за блестящий серебристый ящик на кухне?

— Та штуковина? Я думал, это телевизор.

— Вовсе нет. Это печка. Ну, что-то вроде.

— И она может приготовить картошку с мясом и остальным за десять минут?

— Вообще-то, даже быстрее.

— Можно посмотреть?

— Вы вправду хотите посмотреть, как еда разогревается в микроволновке?

— Я только что смотрел, как «Вест Бромвич» играет с «Уотфордом». Скучнее этого точно ничего быть не может.

— Тут вы, пожалуй, правы.

Клемент следует за мной на кухню, и я достаю из холодильника упаковки с обедом и ставлю в микроволновку.

Вскорости по кухне разносится запах баранины. Я мою руки и вспоминаю:

— Кстати, Клемент, я купила вам подарок.

Вытираю руки, достаю из буфета мыло и вручаю ему.

— Как заказывали.

Он распечатывает упаковку и глубоко вдыхает аромат.

— Ах, вот как должен пахнуть мужчина, пупсик.

— Да уж, не то что моя гостевая спальня.

Микроволновка пищит, и я заменяю поднос на новый и опять устанавливаю таймер. И хотя мне представляется, что Клементу совершенно плевать на унылый пластиковый поднос, все же перекладываю его порцию на тарелку.

К моему удивлению, он дожидается, пока не разогреется и моя упаковка, так что принимаемся за еду мы одновременно.

— После обеда сборы? — спрашивает Клемент.

— Да, я просмотрела маршрут, на дорогу уйдет около полутора часов, так что выезжать нужно примерно в полшестого.

— Хочешь, я поведу?

— Ни в коем случае!

Он хмуро смотрит на меня, затем подцепляет вилкой клецку.

— Ну и пожалуйста.

— Но вы могли бы помочь мне кое в чем другом.

— Валяй, — бурчит Клемент.

— В супермаркете мне кое-что пришло на ум. В общем, я задумалась, когда все закончится, куда вы денетесь?

— А уж это как получится.

— В смысле?

— В зависимости от того, хорошо или плохо закончится.

— Не хотите подробнее объяснить?

— По правде говоря, не очень.

— Когда вы только появились, то сказали, что в случае неудачи окажетесь в каком-то жутком месте.

Он медленно пережевывает, как будто размышляя над ответом.

— Тебя это не касается, пупсик. Не бери в голову.

— Вообще-то, касается. Хм… Мне хочется, чтобы у вас все было хорошо.

— Берегись, пупсик! В следующий миг ты еще скажешь, будто тебя это по-настоящему волнует.

— Но меня действительно волнует, Клемент!

— Тогда половина моей работы сделана.

— Как это? Я не понимаю.