Откуда взялся этот Клемент?

23

Такого я не ожидала.

Клемент, судя по всему, тоже.

— Что? Но ваша фамилия Норрис! — пытается спорить он.

— Все верно, — кивает старик. — Дядюшка Гарри был братом моей матери.

Мы с Клементом ошарашенно переглядываемся, затем смотрим на преподобного.

— Ох.

— И он был хорошим человеком, — продолжает тот. — Ни за что не поверю, что он мог взять краденое. Людям хочется верить в сказочку о спрятанном золоте, вот только его ищут уже сорок лет, а никто так и не нашел. Надо полагать, из этого следует, что не было у моего дяди никакого слитка. А даже если бы и был, он не стал бы прятать его в церкви. Дядюшка Гарри слишком чтил церковь, чтобы пойти на такое кощунство.

Покончив с назиданием и защитой репутации дядюшки, священник многозначительно смотрит на часы.

Клемент улавливает намек и протягивает старику руку:

— Все ясно, преподобный. Нисколько не сомневаюсь, что Гарри был хорошим человеком.

Священник кивает и пожимает руку.

Раз уж план наш рухнул и сам священник подтвердил, что здесь отродясь не бывало никакого золота, я хочу убраться отсюда поскорее.

— Клемент, нам пора.

Затем обращаюсь к старику.

— Примите наши извинения, преподобный. Боюсь, за последнее время на меня слишком много всего навалилось, а когда выбора не остается, поверишь во все что угодно. Теперь-то затея и вправду кажется идиотской.

Он пытливо смотрит мне в глаза, оценивая искренность моего раскаяния. Затем, заметно смягчившись, отвечает:

— Я вас вполне понимаю. Когда нам кажется, будто молитвы наши остаются безответными, легко впасть в искушение и вступить на кривую дорожку. Но если держаться веры, Господь наставит на путь истинный.

— Спасибо, преподобный. Я попытаюсь.

— Остается только сожалеть, что мне не выпало возможности посоветовать то же самое и дядюшке Гарри, — грустно вздыхает священник. — Тогда вся эта нелепица была бы пресечена на корню.

И тут Клемент отваживается еще на один вопрос:

— Ничего, что я спрошу, преподобный? Почему же все-таки Гарри? Мы ведь не единственные идиоты, которые сложили два и два и получили пять. Если он не был замешан в ограблении на Бейкер-стрит, как же его приплели ко всей этой истории?

— Точно не знаю, я ведь тогда был еще подростком.

— Но ведь должна же быть какая-то причина. А если бы мы ее знали, то смогли бы разъяснить и всем остальным, что Гарри тут вовсе ни при чем. И тогда бы отвадили от вашей церкви прочих искателей несуществующего золота.

Священник как будто всерьез задумывается над предложением Клемента и несколько секунд молчит. Что до меня, я не испытываю ничего кроме досады из-за напрасной траты времени.

— Пожалуй, в этом что-то есть, — наконец бормочет старик. — Но, разумеется, только при условии, что я больше не увижу здесь ни вас, ни прочих охотников за сокровищами. Договорились?

— Заметано, преподобный!

Священник скрещивает руки на груди и прислоняется к ближайшей скамье. Морщины на его румяном лице прорезаются еще глубже, стоит ему погрузиться в воспоминания.

— Как мне рассказывала мать, после сокращения на работе Гарри впал в отчаяние. Ему уже шел шестой десяток, устроиться в таком возрасте сложно. Вот он, насколько мне известно, и начал водиться со всякими сомнительными личностями, подкидывавшими ему мелкую работенку. Ничего серьезного, и, поймите, дядюшке действительно нужно было как-то зарабатывать на хлеб. Вот только один из этих типов в конце концов угодил за решетку за соучастие в ограблении банка на Бейкер-стрит. Кому-то было известно, что Гарри подрабатывал на него, и, как вы выразились, они сложили два и два. Да, положение у него было тяжелое, но я уверен, что он ни за что не взял бы в качестве платы краденое. Полиция так ничего и не нашла — потому что, не сомневаюсь, и находить было нечего.

И снова демонстративный взгляд на часы.

— Вот и вся история Гарри. И объяснение, почему ваша поездка сюда была бесполезной. А теперь мне действительно пора. Надеюсь, вам удастся разрешить проблемы, что привели вас в нашу церковь.

Клемент, однако, решается испытать терпение старика еще одним вопросом:

— Простите, преподобный, но вы сказали, что Гарри попал под сокращение. А чем он занимался?

Священник направляется к ризнице с явным намерением увлечь и нас в том же направлении.

— Работал в подземке. Почти тридцать лет, если не ошибаюсь.

Мы следуем за ним, а Клемент все не унимается:

— Он водил поезда?

— Нет, работал кассиром на «Вуд-лэйн». После закрытия станции его перевели на «Тауэр Хилл».

— Ага, спасибо.

Наконец, преподобный Норрис выпроваживает нас из церкви и бдительно наблюдает, пока мы не удаляемся от калитки на приличное расстояние. Но для него это лишь пустая трата времени, поскольку возвращаться смысла нам нет никакого, и мы бодро шагаем прочь.

В сухом остатке я имею, что весь день угроблен на мартышкин труд, не говоря уж о почти пятидесяти потраченных фунтах. Желание анализировать провал у меня отсутствует напрочь, у Клемента, надо полагать, тоже. Даже если бы мне и хотелось поговорить, сказать-то все равно нечего.

Возле церкви Всех Святых, однако, молчание становится невыносимым.

— Клемент, вы как?

— Я думаю.

— И о чем же?

— Да о словах попа, про работу Гарри.

— А что с его работой?

— Еще не надумал. Погоди минуту.

В парке, что мы проходили некоторое время назад, теперь никого. Клемент указывает на калитку и скамейку метрах в двадцати за оградой.

— Давай-ка посидим. Нужно посоветоваться насчет одной теорийки.

Я без возражений следую за ним. Пахнет свежескошенной травой. Стоит тишина, лишь ветерок тихонько раскачивает ветви деревьев. Можно даже позабыть, что вокруг самый что ни на есть Лондон.

Мы усаживаемся на скамейку, и я ожидаю от Клемента разъяснений, к чему на этот раз его привел ход мыслей.

— Станция «Тауэр Хилл», — начинает он несколько сбивчиво. — Поп сказал, Гарри сократили.

— Угу.

— Насколько я понимаю, он работал там в шестидесятых. И если меня не подводит память, тогда в подземке была жуткая нехватка кадров. Поэтому-то они и начали нанимать иммигрантов.

— Допустим. И что с того?

— А почему они сократили Гарри, если им отчаянно требовались работники?

— Кто ж его знает. Но преподобный вроде сказал, что Гарри работал в кассе. Может, людей стали заменять билетными автоматами?

— He-а. Дело не в этом.

— Хорошо, не в этом. Может, из-за закрытия линии?

Я уже знаю, что Клемент сейчас сделает. И не ошибаюсь: он действительно принимается поглаживать усы.

— Нужно кое-что проверить. Где тут ближайшая библиотека?

Я достаю смартфон.

— Не нужна нам никакая библиотека. Что вы хотите узнать?

— Вот же, блин! Есть что-нибудь такое, чего нельзя сделать с помощью этой штуки?

— Печатать деньги, к сожалению.

— И правда жаль.

— Так что искать-то?

— Ах, ну да. Не совсем уверен, но, думаю, «Тауэр Хилл» закрыли и поэтому Гарри уволили.

— Даже проверять не стану. Я видела эту станцию на схеме, когда мы были на «Кингс-Кросс». Придумайте что-нибудь другое.

— Пупсик, ну посмотри, для меня.

— Какой смысл? Я ясно видела ее на схеме подземки и даже проезжала ее в свои предыдущие визиты в Лондон.

— Ну пупсик…

— Ладно-ладно, — раздраженно бросаю я.

Набиваю в строке поисковика «станция Тауэр Хилл».

Вполне ожидаемо появляется схема и фотография станции. Демонстрирую экран Клементу:

— Видите? Никуда она не делась.

— А ее историю можешь посмотреть?

Я качаю головой, но послушно прокручиваю страницу результатов. Вот, ссылка на статью в «Википедии». Просматриваю открывшуюся страницу, толком не понимая, что именно ищу.

— Ну что там? — начинает проявлять нетерпение Клемент.

— Да ничего особенного. Просто информация о месторасположении и… погодите-ка.

Я чуть не упустила эту деталь в конце второго абзаца. Дважды перечитываю предложение про себя и только затем вслух:

— «Нынешняя станция “Тауэр Хилл” открылась в 1967-м и заменила соседнюю с таким же названием».

— Ага, я так и знал! — торжествует Клемент.

Понятия не имею, что его так обрадовало.

— Ладно, ваша взяла, Клемент. Так что с того?

— Гарри лишился работы из-за закрытия станции. Уж не знаю, почему его не позвали на открывшуюся новую, но ты обдумай сам факт.

— Какой еще факт?

— Гарри знал первоначальную станцию «Тауэр Хилл» как свои пять пальцев. А ко времени ограбления на Бейкер-стрит она была закрыта уже четыре года. Ни персонала, ни пассажиров, ни единой причины соваться туда. По-моему, тайника лучше не придумать!

— Думаете, он мог спрятать слиток на бывшей «Тауэр Хилл»? Да разве такое вообще возможно?

— Еще как! В подземке уйма заброшенных станций. Их просто запирают и забывают.

И он выжидательно смотрит на меня, буквально светясь от удовольствия.

— Погодите-погодите. Вы на полном серьезе предлагаете искать слиток на заброшенной станции? Даже без учета того, что она заперта и что там наверняка нет электричества, с чего вы думаете начать? Да нам двоим потребуется целая вечность, чтобы обыскать ее!

— Но мы ведь знаем, где именно искать. Естественно, в билетной кассе!

Я закрываю глаза и делаю глубокий вздох, стараясь стряхнуть нарастающее ощущение дежавю.

Усталость и уныние дают о себе знать, чувствую я себя хуже некуда. Чего мне хочется по-настоящему, так это вернуться домой, постоять подольше под душем, а потом спрятаться под одеялом эдак на месяц. А чего не хочется совсем — чтобы у меня вновь зарождалась надежда, чтобы потом разбиться. Я больше не могу.

Я открываю глаза и поворачиваюсь к Клементу.

— Простите, но с меня хватит.

— Чего-чего?

— Я больше не могу в этом участвовать.

— Но, пупсик, ведь это наверняка то самое и есть! Все, кому не лень искали в церкви, но сколько народу знало, что Гарри работал в подземке? А уж тем более про закрытую «Тауэр Хилл»? Да нисколько, готов поспорить. Мы сами узнали об этом только потому, что нам рассказал поп, а Гарри уволили за несколько лет до ограбления банка. Церковь на фиг, заброшенная станция — совсем другое дело!

— Я ценю ваши старания, Клемент, но я устала и очень хочу домой.

— И что потом? Где ты собираешься нарыть двадцать штук за пять дней?

— Делать нечего, в понедельник обращусь в кредитную компанию.

— Если бы ты и вправду считала это реалистичным вариантом, мы бы сейчас здесь не сидели. Или я не прав?

Он прав, и я знаю это. Кредит — лишь жалкая отговорка, попытка избежать безумия.

— Пупсик, посмотри на меня.

Что ж, я медленно поворачиваю голову и поднимаю взгляд на Клемента. Он снимает очки и сверлит меня своими голубыми глазами.

— Я здесь, чтобы сделать свою работу. И мне плевать, что ты думаешь обо мне. Можешь сколько угодно считать меня чертовым психом, но меня волнует только работа.

— Я ценю это, Клемент, но…

— Никаких «но», — перебивает он. — Даже если я и ошибаюсь насчет подземной станции, проверить-то все равно стоит, а? А если я ошибаюсь, мы найдем другой выход. Я буду искать выход до последнего вздоха, но ты должна довериться мне, пупсик. Мне необходимо, чтобы ты верила, что я смогу помочь тебе.