Откуда взялся этот Клемент?

46

На меня наваливается усталость, и мне велено отдыхать. Спать я не хочу, вот только сопротивляться абсолютно нет сил.

Меня страшит, что я проснусь, напрочь позабыв только что миновавший час. Вернусь в это незнакомое помещение, и начнется тот же самый цикл замешательства, ужаса и убийственного осознания.

Но я так устала.

И потому проваливаюсь в небытие.

Естественного освещения в комнате нет, поэтому о времени остается только догадываться. Засыпаю, когда приходит сон. Просыпаюсь, когда сон уходит.

В периоды пробуждения смутно отмечаю визиты разных людей — мамы, доктора Поттера, медсестер и Стэнли. Единственный человек, которого я желаю видеть, навещает меня лишь в беспокойных сновидениях.

Подобная карусель продолжается еще три дня. Во всяком случае, как мне представляется.

К утру понедельника я уже чувствую себя достаточно окрепшей. Немного ем, балую себя слабым чаем, и меня наконец-то переводят в палату с окном. После стольких дней без естественного света и свежего воздуха мне в радость даже холодные сквозняки и вид мрачного неба.

Тем не менее, пока медсестра суетится вокруг, настроение у меня скверное, несмотря на прошедшие без осложнений травму головы и огнестрельное ранение.

Со смерти Клемента прошло одиннадцать дней. Я постоянно ощущаю тесноту в груди, а когда поблизости никого нет, позволяю себе пролить несколько слезинок. Скорбь — жуткая вещь, в особенности когда разделить ее не с кем.

К тому же вскоре нагрянет полиция. У них возникли кое-какие вопросы. И немало, надо полагать. Вот только ответов от меня они не получат.

Тешу себя надеждой, что к концу недели доктор Поттер отправит меня домой. С перспективой четырнадцати часов ежедневного бодрствования, вскорости к моим визитерам, как пить дать, присоединится и скука, и уж эта-то здесь засидится, не сомневаюсь. В моем распоряжении телевизор, журналы, а мама снабдила меня блокнотом и ручкой, но всего этого недостаточно. Мне необходимо заполнить душевную дыру размером с Клемента, а в этих бежевых стенах я просто не могу ни как следует горевать, ни начать жить дальше.

Кроме того, нужно заниматься прозаическим вопросом продажи магазина. Стэнли, да благословит его Господь, ведет дела с Говардом. Риелтор еще ожидает моей отмашки на сделку, однако бюрократическая машина уже запущена. От восьмидесяти тысяч фунтов и новой карьеры меня отделяют, возможно, всего лишь с десяток дней да пара росчерков ручкой.

Верность Стерлинга своему обещанию все-таки меня удивляет. Не знаю, в курсе ли он произошедшего, но если да, готова поспорить, что он истово молился, чтобы я не выкарабкалась. После смерти Клемента я единственный человек на земле, кому известна его грязная тайна. И я намерена грозить Стерлингу дубиной своей осведомленности, пока деньги не окажутся на моем банковском счете.

Мой единственный враг теперь — время.

Я провожу бесконечные часы за просмотром телевизора и чтением журналов в попытке отвлечься от мыслей о Клементе.

Беру пульт и включаю телик. «Шоу Джереми Кайла». Боже, только этой грязи мне и не хватало. Ну и ладно.

Когда через двадцать минут я с замирающим сердцем готовлюсь узнать, действительно ли Даз является отцом ребенка Таниши, дверь палаты распахивается.

— Мисс Бакстер?

— Да.

Выключаю телевизор.

— Инспектор Брамптон и констебль Марш из сыскной полиции.

Представивший себя и коллегу мужчина являет собой вылитую телевизионную карикатуру на детектива. Костюм выглядит так, будто он в нем спал, и, подозреваю, он отнюдь не столь стар, как можно подумать по его морщинистому лицу.

Детективы проходят в палату и бок о бок встают возле моей койки. Демонстрируют удостоверения, сочувственно улыбаются и придвигают стулья.

Пока они устраиваются, я украдкой разглядываю констебля Марш, полную противоположность Брамптону. Ее свежее личико подсказывает, что она на несколько лет моложе меня, вот только плохо сидящий темно-синий брючный костюм совершенно ее не красит. Странная парочка но, если я что и поняла за последнее время, так это то, что о партнерах не стоит судить по первому взгляду.

— Как вы себя чувствуете? — осведомляется инспектор.

Господи, как же мне надоел этот вопрос!

— Спасибо, хорошо.

— Вы готовы ответить на наши вопросы?

— Да, только вряд ли я смогу вам многое рассказать.

— Не волнуйтесь. Нам поможет даже самая малость.

Констебль Марш извлекает из внутреннего кармана блокнот и раскрывает его. Интересно, обязанности секретаря на нее возложены исходя из иерархических или же сексистских соображений?

— Тогда с самого начала и начнем? — приступает к допросу инспектор. — Расскажите, что вы помните о том четверге.

Так и знала, что это будет первым вопросом полиции. Понятное дело, я не могу им выложить, что сначала возилась в магазине с бывшим решалой, а потом мы с ним на пару шантажировали местного бизнесмена, в прошлом известного извращенца.

— День как день. Я закрыла магазин и поехала домой.

— Так. И что потом?

— Помню, как вошла внутрь, повесила пальто и сумочку и сразу же направилась на кухню.

— А дальше?

— Сожалею, но дальше ничего не помню.

— Совсем ничего?

— Совсем.

Констебль прекращает черкать в блокноте, инспектор хмурится.

— Итак, правильно ли я вас понял: ваш рабочий день прошел совершенно обычно, и потом вы поехали домой?

— Все верно.

— И там повесили пальто и сумочку и прошли на кухню?

— Да.

— И с этого момента ничего не помните?

— По-другому и не выразиться, инспектор. Именно так.

— Ладно. Давайте пока оставим это и перейдем к тому, что нам известно.

Брамптон чуть ослабляет галстук и закидывает ногу на ногу.

— Мы обнаружили у вас на кухне мужчину при смерти. К сожалению, по пути в больницу он умер.

Его прямолинейное откровение обрушивается точно обухом по голове. Вполне вероятно, именно подобного эффекта он и добивался.

— Вы не видели мужчину на кухне, когда вошли туда?

— Нет.

Ощущаю накатывающую волну паники. Быстренько обдумываю, не переключиться ли на стратегию «без комментариев». Нет, подобное поведение лишь утвердит полицейских в их подозрениях, что я утаиваю правду.

— Имя Кенни Бингем вам что-нибудь говорит?

— Нет. А должно?

— С учетом того, что именно он находился у вас на кухне, возможно, и должно.

— Нет… Впервые слышу.

Клемента зовут… то есть звали Кенни Бингем? Хм, тогда, по-видимому, у него имелись веские основания использовать фальшивое имя.

— Что ж, мисс Бакстер, покойный мистер Бингем был нам хорошо известен. Лет эдак за двадцать он обзавелся впечатляющим списком судимостей.

К горлу подступает тошнота, и я тянусь за стаканом с водой на прикроватной тумбочке. Мне стоит значительных усилий скрыть дрожь в руке.

Пока потягиваю воду, ощущаю на себе изучающие взгляды детективов. Нисколько не сомневаюсь, что мою тревогу они уловили.

И все же потребность в ответах подавляет и тошноту, и страх.

— Каких судимостей, инспектор? — выдавливаю я.

— С чего бы начать? По молодости-то он попадался на всякой мелочевке, но в последние годы привлекал наше внимание массой уже серьезных преступлений: вымогательство с угрозами, нанесение тяжких телесных повреждений, грабеж, в общем, всего и не перечислишь. К сожалению, выступать в качестве свидетеля против мистера Бингема желающих упорно не находилось.

Инспектор Брамптон поворачивается к констеблю Марш:

— Так что, кто бы ни прикончил Бингема, он, можно сказать, оказал нам услугу, верно?

Та выражает согласие с шефом неспешным кивком.

— Тем не менее нам все же необходимо установить, что с ним произошло, — продолжает инспектор. — Мы не можем оставить без внимания преступление с применением огнестрельного оружия на нашем участке, мисс Бакстер.

— Понимаю, — мямлю я.

Перечисленный «послужной список» совершенно не соответствует человеку, которого я знала. Наверное, в этом-то и заключается проблема — по-настоящему Клемента я так и не узнала.

— Значит, вы абсолютно уверены, что никогда не слышали о Кенни Бингеме?

— Уверена.

— С другой стороны, возможно и такое, что вы просто не знали Бингема по имени, только в лицо. Можем мы показать вам его снимок?

Меня терзает страх, что я сломаюсь, едва лишь взглянув на фотографию Клемента. Но чем же я могу обосновать свой отказ от опознания?

Деваться некуда, и я киваю.

Констебль Марш снова лезет во внутренний карман и на этот раз извлекает сложенный листок бумаги. Разворачивает и передает мне.

Осторожно беру распечатанную фотографию.

— Это Кенни Бингем, — зачем-то поясняет женщина.

Собираюсь с духом и бросаю взгляд на снимок.

«Да нет же! Это мистер Черный!»

Очень сомневаюсь, что образ Кенни Бингема — или же его альтер эго, мистера Черного, когда-либо вызывал такую радость, такое облегчение. Мне требуются поистине титанические усилия, чтобы не дать этим эмоциям проявиться у меня на лице.

— Сожалею, но я не видела его прежде.

— Вы совершенно в этом уверены? — настаивает инспектор Брамптон.

— Совершенно.

Стоит мне выдать очередную порцию лжи, причем совсем уж беззастенчиво, в голове у меня автоматически возникают два вопроса. Что произошло после того, как я ударилась головой о кухонную стойку, и где же, черт побери, Клемент?

Я возвращаю снимок констеблю. Детективы переглядываются, и инспектор глубоко вздыхает.

— Что ж, мисс Бакстер. Мы остаемся со сложнейшей загадкой на руках, и отталкиваться нам практически не от чего. Я отчасти надеялся, что вы поможете нам восполнить недостающие звенья, однако ваша потеря памяти… хм, как бы выразиться… несколько разочаровывает.

— Не понимаю, к чему вы клоните.

— Вы абсолютно уверены, что вошли в дом одна?

— Да, конечно, уверена.

— В этом-то и заключается проблема. Кто-то убил Кенни Бингема, мисс Бакстер, но при этом вы утверждаете, будто вошли в дом одна.

Его заявление звучит практически как обвинение.

— Надеюсь, вы не предполагаете, что это я его убила?

— Вовсе нет. Уж в этом-то мы уверены.

Ответов я жажду так же сильно, как и инспектор Брамптон, вот только вопросы у нас разные. Несмотря на мои отчаянные старания изображать спокойствие и безразличие, боюсь, ему вполне достает опыта распознать в моем поведении игру.

— Вам интересно, мисс Бакстер?

— Простите?

— Вижу, вам интересно, почему мы столь уверены, что Бингема убили не вы.

— Э-э…

— А уверены мы из-за причины его смерти.

Детектив подается вперед на стуле и смотрит мне прямо в глаза:

— Кто-то ударил его по голове с такой силой, что он скончался от внутричерепного кровотечения в машине скорой помощи, не доехав до больницы.

Снова тянусь за стаканчиком, чтобы хоть как-то скрыть охвативший меня ужас.

— Не поймите меня превратно, мисс Бакстер, но этот кто-то явно был значительно крупнее и сильнее вас.

Инспектор снова выпрямляется, и в палате воцаряется напряженная тишина. Я продолжаю потягивать воду, обдумывая откровение полицейского.

— Далее, нам известно, что выстрелил в вас именно Бингем, поскольку на его руке обнаружены следы пороховых газов, — продолжает Брамптон. — Однако у нас по-прежнему нет никаких догадок насчет личности его убийцы.