Откуда взялся этот Клемент?

21

Интерьер церкви Всех Святых ничем не удивляет. Ряды деревянных скамей, каменные колонны, витражные окна — все вполне шаблонно. Тем не менее атмосфера здесь гораздо торжественнее, чем в церкви Святого Михаила. Возможно, все дело в деньгах. Похоже, районам победнее достаются бюджетные храмы, а богатым — уменьшенные версии Вестминстерского аббатства. Хотя откуда мне знать, как у них все устроено.

В начале прохода мы останавливаемся, поскольку видим фигуру в черном, собирающую псалтыри со скамеек.

Клемент вежливым кашлем обозначает наше присутствие, и фигура оборачивается. Это женщина, и на лице ее появляется теплая улыбка. Ее черное одеяние оказывается сутаной с непреложным белым воротничком.

— Ах, здравствуйте, — щебечет она. — Простите, я немного задумалась.

Женщина выбирается из-за скамеек и направляется к нам.

— Я преподобная Клэр, — представляется она.

А я-то приготовилась вешать лапшу на уши мужчине. Теперь же задача передо мной стоит несколько иная — обвести вокруг пальца женщину, причем лишь немногим старше меня. Стало быть, подход требует некоторой корректировки.

Я делаю глубокий вздох, чтобы успокоиться, однако слова все равно даются с трудом. Первая ложь, как существенно диссонирующая с моим амплуа по жизни, заготовлена заранее:

— Здравствуйте, преподобная. Меня зовут Бет, а это мой жених, Клемент.

Где-то я читала, что во время лжи люди непроизвольно избегают зрительного контакта. Потому поступаю противоположным образом и пристально смотрю женщине в ее бледно-зеленые глаза. Она как будто верит.

— Давайте обойдемся без титулов, Бет. Большинство моих прихожан называют меня просто Клэр.

— Что ж, хорошо… Клэр. У вас очень милая церковь.

— Она просто потрясающая! Я служу здесь уже четыре года, но все равно мое сердце наполняется радостью каждый раз, когда я переступаю ее порог.

В подтверждение своих слов она обводит зал восторженным взглядом. Следует неловкое молчание.

— Так чем могу помочь? — внезапно возвращается к реальности священница.

Я терпеливо дожидаюсь заявления Клемента о нашей фиктивной свадьбе.

Молчание.

Клэр продолжает нам улыбаться и убирает непослушную прядь золотисто-каштановых волос за ухо.

Едва заметно, но все же достаточно ощутимо пихаю Клемента локтем, чтобы побудить его к действию.

— Вы… женщина, — в конце концов рокочет он, и его голос эхом разносится по пустому залу.

— Что ж, у меня есть матка, груди, и я обожаю туфли, так что, пожалуй, вы правы, — не без сарказма отвечает священница.

— Но… женщины…

— Простите, Клэр, — вмешиваюсь я. — Видите ли, Клемент… хм, некоторое время был в отъезде. И пока еще только приспосабливается к жизни в современной Британии.

— Поняла. Стало быть, мой пол не проблема?

Клемент снова молчит. Я хмуро смотрю на него, желая поймать его взгляд, однако он не сводит глаз с Клэр.

Опять пихаю его локтем.

— Ага, не проблема. Э-э… Все в порядке, дорогуша, — мямлит он.

— Превосходно. Так что же привело вас в храм Всех Святых?

Клемент прочищает горло и, похоже, наконец-то берет себя в руки:

— Мы только переехали в этот район и хотели бы обвенчаться, верно, пупсик?

Я киваю и адресую Клэр улыбку — надеюсь, достаточно искреннюю.

— Замечательная новость! Мои поздравления, и добро пожаловать в Камден! — с энтузиазмом отзывается священница. — В таком случае нам необходимо заскочить в ризницу и записаться на церемонию. В течение часа мне нужно кое-куда отлучиться, а иначе я могла бы обвенчать вас прямо сейчас.

— Нет-нет, запись вполне устроит, спасибо, — взвизгиваю я.

— Тогда пойдемте. Сюда, пожалуйста.

Клэр устремляется по проходу между скамьями. Клемент с ухмылкой предлагает мне руку, прямо как отец дочери, перед тем как повести ее к алтарю. Шуточка вполне в его духе, вот только мне она представляется жестокой насмешкой, и я возмущенно отталкиваю предложенную руку.

В конце прохода священница сворачивает к низкому проему слева от алтаря.

— Не ударьтесь головой, — бросает она через плечо, видимо для Клемента.

Ему и вправду приходится пригнуться. Мне, разумеется, нет.

Мы следуем за женщиной по узкому коридорчику в ризницу, на поверку оказывающуюся эдаким офисом. И в этой тесной келье клаустрофобия, что я испытывала в подземке, наваливается на меня с удвоенной силой.

Клэр устраивается за массивным дубовым столом, по видимости занимающим большую часть помещения.

— Садитесь, пожалуйста, — говорит она, указывая на два обтянутых кожей дубовых кресла перед столом.

Мы не заставляем себя упрашивать, и кресло под Клементом стонет от непривычного веса.

Священница открывает элегантный макбук, смотрит на экран.

— Подождите немного, сейчас открою календарь. Новый компьютер, я пока еще не очень освоилась.

От нечего делать я осматриваю комнатушку. Ризница здорово напоминает кабинет директора моей начальной школы, куда я наведывалась всего лишь дважды — и оба раза не за нагоняем, а за похвалой. Две стены здесь завешаны полками, прогибающимися под тяжестью книг, разноцветных скоросшивателей и заполненных бумагами лотков. Из двух крошечных окошек над головой Клэр льется тусклый свет, недостаток которого восполняется настольной лампой.

— И давно вы обосновались в Камдене? — как бы между прочим осведомляется женщина, по-прежнему не сводя глаз с экрана.

— Несколько недель, — живо откликается Клемент.

— А почему вы решили обвенчаться именно в нашей церкви Всех Святых?

— Бет подавай настоящую свадьбу со всеми причиндалами. Чтоб с хором, большущим органом и колоколами — так ведь, пупсик?

— Хм, да, особенно чтобы с колоколами. Мой отец был звонарем.

Уж не знаю, с чего я это ляпнула, но меня вдруг охватывает дрожь возбуждения от столь убедительной лжи.

Клэр отрывается от ноутбука.

— Был?

— Его не стало, когда мне было только семь.

Во взгляде священницы читается искреннее сочувствие.

— Какой ужас. Соболезную, Бет.

Я потупляю взор, смущенно ерзаю на стуле и бормочу:

— Спасибо.

Заметив мою неловкость, Клэр мудро решает оставить тему моего отца.

— Что ж, вам повезло, что колокола появились у нас снова.

— Снова? — заметно настораживается Клемент.

— Да. Вплоть до прошлого года службы в нашей церкви довольно долгое время проводились без колоколов.

— Почему?

— Лет семь-восемь назад, еще до моего назначения сюда, случилась сильная буря. Она повалила большое дерево, которое, к несчастью, упало прямо на колокольню и едва ее не разрушило. Деревянная стойка, на которой висели колокола, удара не выдержала, и колокола провалились через пол вниз. Увы, восстановить их было уже невозможно.

Клемент переводит взгляд на меня и хмурится. Я разом сникаю.

Неверно истолковав нашу реакцию как беспокойство о безопасности, священница спешит нас успокоить:

— Не волнуйтесь. Колокольню целиком перестроили шесть лет назад, и ее регулярно инспектируют, так же как и деревья на участке. А колокола меняли так долго из-за затянувшейся тяжбы со страховой компанией. Они списали их поломку на форс-мажор и отказывались возмещать ущерб.

Клэр посмеивается над иронией ситуации, поскольку стихийные бедствия у страховщиков именуются «деяниями Божьими». Я угодливо хихикаю, хотя и не совсем убедительно, Клемент и вовсе молчит.

— Вдобавок наша церковь является важным памятником архитектуры, что в данной ситуации отнюдь не сыграло нам на руку, — продолжает священница. — Комиссия по историческим зданиям и памятникам, «Английское наследие», потребовала использовать при восстановлении исключительно оригинальные каменные блоки. Пришлось извлекать каждый из горы обломков и каталогизировать. Говорят, четыре полных контейнера. Тем не менее реставраторы постарались на славу, и сейчас и не догадаешься о случившемся. Наша прекрасная колокольня полностью восстановила свой былой блеск.

Я улыбаюсь, однако на деле ощущаю себя совершенно раздавленной. Если в этой колокольне и был спрятан золотой слиток, при каталогизации обломков его ни за что не пропустили бы.

— Так, у меня имеется свободное время на четверг в шесть вечера, — как ни в чем не бывало щебечет Клэр. — Вас устраивает?

Внезапно Клемент поднимается и, воззрившись на меня, провозглашает:

— Прости, пупсик, но ты и я… Ничего у нас не получится. Я не могу на тебе жениться!

И с этим улепетывает из ризницы — не забыв, впрочем, пригнуться перед дверным проемом.

Я смотрю ему вслед, затем медленно поворачиваюсь к священнице.

— Он это серьезно? — произносит она, явно потрясенная.

— Видите ли, Клемент, э-э… немножко непредсказуем. — Я издаю нервный смешок. — Думаю, он всего лишь переволновался.

— Честно говоря, Бет, мне кажется, дело тут вовсе не в свадебном мандраже. Вы уверены, что это тот человек, которого вы хотели бы видеть своим мужем?

— А хоть кто-нибудь был уверен? — парирую я. — Мне лучше пойти за ним. Простите, Клэр.

Не дожидаясь ее ответа, я пулей вылетаю из комнатушки и едва ли не бегу по проходу. Бросаю взгляд через плечо, искренне надеясь, что священница не гонится за мной, исполненная благих намерений предложить мне духовное утешение. К счастью, зал позади пуст.

Выйдя из церкви, я осматриваю окрестности, прикрыв глаза ладонью от солнца, ощущающегося едва ли не ослепительным после сумрака внутри. Клемент, прислонившись к деревянным перильцам, невозмутимо покуривает. Я воинственно устремляюсь к нему.

— Спасибо за очередное унижение, Клемент!

— Прости, пупсик. Не срослось, — трагично произносит он, не в силах, однако, скрыть ухмылку. — Дело не в тебе. Дело во мне.

Мне приходится закусить губу, чтобы и самой не рассмеяться.

— Вы бы хотя бы предупредили меня!

— Что я еще могу сказать, пупсик? Парень я импульсивный. Найдешь кого-нибудь получше.

Я снова прибегаю к ужасному акценту кокни:

— А кто ж сиги-то тебе будет покупать, а, милок?

Клемент смеется, и я с усмешкой пристраиваюсь напротив него.

— Не считая того, что вы бросили меня на глазах у священницы, определенного результата мы все-таки добились. Здесь Гарри слиток явно не прятал.

— Ага. На него обязательно наткнулись бы, когда колокольня навернулась. Так что после рассказа Клэр про их непруху оставаться там было бессмысленно. И раз уж я ее упомянул, когда это бабам, черт возьми, разрешили становиться священниками?

— Уже много лет назад. Вы что-то имеете против?

— Богомолец из меня никакой, так что мне по фигу.

— Быть может, в свое время вам не помешало бы заглядывать в церковь почаще. Уж точно не пришлось бы терпеть мои капризы, веди вы более праведную жизнь.

— Эй-эй, пупсик! Да ты никак поверила в мою историю!

Уж и не знаю, чему теперь вообще можно верить, но, по крайней мере, клементовскую ложь легко отделить от правды. Самая худшая ложь та, что незаметно подкрадывается и обрушивается, как обухом по голове. Потом держишься за голову да сетуешь, как же ее проглядел.

Клемент отбрасывает окурок.

— Ладно, тогда двинули дальше.

Я достаю смартфон и определяю кратчайший маршрут до церкви Святого Иуды. Шесть минут пути и, пожалуй, еще около десяти на выяснение, был ли наш моцион пустой тратой времени или же чем-то стоящим.