Откуда взялся этот Клемент?

Пока мы идем по северной окраине Камдена в сторону Кентиш-Тауна, Клемент без устали поглаживает усы.

— О чем призадумались? — не выдерживаю я.

— Да ни о чем особенном, пупсик.

— Может, чем помогу?

— Да ерунда, не беспокойся.

— Бросьте, Клемент. Две головы и вправду лучше.

— Господи, пупсик, ты и мертвого достанешь!

— Что ж, простите за проявленную заботу.

Мы проходим мимо спортивной площадки, где в самом разгаре матч по мини-футболу. Игроки, все не в лучшей физической форме, кричат друг другу: «пас», «на меня», «назад», — но большинство не в состоянии ничего сделать.

По-прежнему погруженный в раздумья, Клемент в конце концов сдается:

— Хорошо, раз уж тебе так хочется знать, я думал о твоих словах этой бабе в рясе.

— О каких именно?

— О твоем отце.

— Ох.

— Так что с ним произошло?

— Он погиб. Больше и сказать нечего, правда.

Еще двадцать шагов, и Клемент вновь принимается теребить усы.

— Возможно, поэтому ты и стала такой.

— Вот как? И какой же я стала?

— Хм… Деспотичной, ершистой, циничной.

— Не останавливайтесь, Клемент, — фыркаю я. — Продолжайте, ведь вы меня так хорошо знаете!

— Бьюсь об заклад, тебя вообще мало кто знает, пупсик.

Дорожка заканчивается, и мы оказываемся на утопающей в зелени улочке.

— Сейчас налево, — бурчу я.

Мы сворачиваем на жилую улицу, застроенную кирпичными таунхаусами. В большинстве городов такие считались бы непритязательными, но в этом районе, подозреваю, их стоимость близка к размеру крупного выигрыша в лотерею.

Клемент по части невербальных сигналов, похоже, слабоват и потому вдохновленно продолжает свой сеанс психоанализа.

— Так как думаешь? Подкосила тебя малость смерть отца?

— Кто знает, — устало вздыхаю я. — А почему вам это так интересно?

— Мне интересно, что движет людьми. В работе помогает.

— Значит, дело только в этом? В работе?

— Разумеется.

— А как же я тогда?

— Так ведь ты, пупсик, самая трудная часть работы.

Над крышами впереди показывается шпиль церкви Святого Иуды, а я пытаюсь определить, насколько Клемент серьезен. В любом случае меня несколько беспокоит, что я вообще придаю значение его словам.

С какой стати мне переживать, что Клемент обо мне думает? Как ни досадно признать, но переживать, пожалуй, все-таки стоит.

Из-за небольшого изгиба улицы справа показываются очертания церкви.

— Вот и он, пупсик. Наш последний шанс.

Церковь похожа на все три предыдущие сразу. Это викторианское здание из красного кирпича, однако размеров более внушительных, нежели Объединенная реформатская церковь Троицы или Святого Михаила. Благодаря расположению в тихом жилом районе, церковь Святого Иуды, в отличие от своих городских сестер, не обезображена слоем копоти. И более претенциозная, чем церковь Всех Святых, хотя и не столь приятная.

— Точно. План такой же?

Клемент кивает и толкает кованую калитку, которая ведет на широкую асфальтированную площадку, видимо, для сбора прихожан до и после службы. Как и сама церковь, дворик простой и функциональный — не самый живописный фон для свадебных фотографий.

Мы направляемся к притвору слева от фасада. Внутрь ведут две массивные двери под каменной аркой. Даже на фоне яркого голубого неба вход в церковь Святого Иуды выглядит скорее зловещим, чем гостеприимным.

Тишина стоит такая, как будто внутри ни души. По наивности мне даже в голову не пришло, что церковь может оказаться закрытой. Впрочем, это уже неважно, сейчас все выяснится.

Клемент надавливает на кованую ручку правой створки дверей, но та не поддается. С левой та же история.

Крайне раздосадованный, Клемент хватается за обе ручки сразу и начинает энергично дергать их вверх-вниз. При всей его силе, двери упрямо отказываются отворяться.

— Бляха-муха!

— И что теперь?

Он оборачивается и окидывает взглядом улицу. Последний в ряду дом, фасадом выходящий на примыкающую дорогу, расположен прямо напротив нас. Тем не менее из-за густо разросшихся деревьев церковь из него вряд ли хорошо просматривается, да и оконца с той стороны маленькие. Другие дома, откуда может быть видна церковь, располагаются по меньшей мере метрах в сорока.

— Поищем другой вход.

— Вы шутите? — немедленно взвиваюсь я. — Уж не предлагаете ли вы вломиться в церковь?

— Это дом Божий, пупсик, и я уверен, что Он не против.

— Бог меня не беспокоит. Меня беспокоит полиция.

— Ты вообще чересчур много беспокоишься, — пожимает он своими мощными плечами. Затем отходит от дверей и оглядывается по сторонам. — Давай-ка проверим с другой стороны.

— Клемент, это очень плохая идея!

— Мы только посмотрим, что такого-то?

Мое разрешение, естественно, ему не требуется. Клемент решительно направляется по асфальтовой площадке к дальнему концу здания. Остается только последовать за ним.

Я семеню сзади, не в силах отделаться от мысли, что за нами наблюдают. Быстро оглядевшись, я немножко успокаиваюсь, но куда больше меня тревожит, что на уме у Клемента.

В конце площадки обнаруживается узкая дорожка вдоль правого торца здания. Вход посторонним вроде и не запрещен, поскольку нет ни калитки, ни предупреждения. А если бы таковые и имелись, подозреваю, вряд ли бы они остановили Клемента.

Мы идем по тесному проходу между церковной стеной и зеленой изгородью. Моя клаустрофобия отчасти смягчается тем обстоятельством, что нас точно ниоткуда не видно.

Дорожка выводит на небольшую лужайку за зданием, обнесенную полутораметровым сплошным забором. За лужайкой снова асфальт и еще одна дорожка, исчезающая за левым углом.

Я покорно плетусь за Клементом вдоль задней стены церкви. Где-то на полпути Клемент останавливается.

— Взгляни-ка сюда, пупсик.

Взглянуть мне предлагается на деревянную решетку, вделанную в кирпичную кладку сантиметрах в десяти над землей, размером примерно полметра на метр.

— Наверное, вентиляция подвала.

— В церквях нет подвалов, Клемент. В церквях склепы.

— Ну, эта-то слишком новая для склепов.

— Семантика. Да и все равно вы не пролезете.

— Не пролезу. А ты пролезешь.

Адресую ему красноречивый взгляд:

— О нет! Ни в коем случае!

— Да тебе только и надо, что проникнуть в подвал и впустить меня. Ну, где твоя жажда приключений, пупсик?

— Клемент, это вам не прыжок с тарзанки. Это самое что ни на есть незаконное проникновение со взломом.

— Тебе деньги нужны или нет?

— Не настолько, чтобы идти на риск схлопотать срок.

Клемент прислоняется к стене и сокрушенно качает головой. Потом матерится себе под нос. Меня его экспрессия совершенно не трогает. Ни в жизнь не поведусь на эту безумную затею.

Ситуация патовая, и мы стоим и молча сверлим друг друга взглядами. Я уже собираюсь предложить вернуться после того, как церковь откроется, когда вдруг тишину нарушает чей-то раскатистый голос:

— Эй, вы! Вы что здесь делаете?

Я разворачиваюсь в сторону пришельца.

К нам уверенно направляется какой-то мужчина. К некоторому моему облегчению, облачен он не в полицейскую форму, а в твидовый пиджак и коричневые брюки.

С расстояния трех метров он вновь рокочет:

— Я спрашиваю, что вы здесь делаете?

— Ссоримся, — невозмутимо бросает Клемент.

Уж не знаю, какой черт дернул Клемента ляпнуть это, однако такой ответ все лучше никакого, коли сама я как воды в рот набрала.

Тем не менее столь краткое объяснение явно сбивает мужчину с толку, и он замирает как вкопанный. Мы втроем стоим, переглядываясь. Пришелец низкорослый и коренастый, физиономия у него что высушенный чернослив. Возраста он, должно быть, предпенсионного, и уж какой-какой, а физической угрозы собой точно не представляет. Впрочем, Клемента такие вещи не волнуют.

— Вы для ссоры другого места не нашли? — наконец интересуется старик.

— Да она разозлилась и побежала, — живописует Клемент подробности вымышленного раздора. — Ну, я за ней, чтоб попытаться как-то урезонить. Сами знаете, как с ними бывает.

Он шагает к мужчине и протягивает ему руку.

— Меня зовут Клемент, а это моя вторая половина, Бет, только ей еще нужно пару минут, чтобы успокоиться.

Старик смотрит на меня, а затем, едва ли не с выражением сочувствия, пожимает руку Клементу.

— Хм, да… Просто сюда посторонним нельзя. Я преподобный Норрис, кстати.

— О, здорово! Вообще-то, мы к вам и шли, преподобный, только вот у Бет истерика приключилась.

— И что же вас привело ко мне? — подхватывает священник.

Клемент выдает уже привычную ложь:

— Мы хотим обвенчаться, преподобный. Надеялись, вы сможете нам помочь.

Старик пытается скрыть свое удивление, однако получается у него это плохо.

— Ах, вот как? Свадьба, знаете ли, дело серьезное. Осмелюсь заметить, ко мне обычно не приходят сразу после ссоры.

— Ну что я могу сказать, преподобный? Я всего лишь козел отпущения.

— Хм, ладно, у меня есть свободные пять минут, так что можем пройти внутрь и назначить дату церемонии. Нельзя же просто так явиться и обвенчаться.

— Разумеется, преподобный! Спасибо!

Затем Клемент обращается ко мне.

— Бет, извинись перед преподобным Норрисом за устроенную сцену.

— Что?!

Я перевожу взгляд на священника, который выжидательно смотрит на меня. Краешком глаза замечаю выражение самодовольства на физиономии Клемента. Вот уже в третий раз он ставит меня в неловкое положение, и у меня закрадывается подозрение, что подобные ситуации доставляют ему какое-то извращенное удовольствие. С другой стороны, не могу не отказать ему в потрясающей способности к импровизации.

— Простите, преподобный, — бурчу я.

— Все в порядке, юная леди. Идемте со мной.

Мы следуем за преподобным Норрисом вдоль заднего фасада церкви к лакированной синей двери под известняковой балкой.

— Здесь ризница, — поясняет священник, открывая дверь.

Помещение поразительно напоминает комнатушку того же назначения в церкви Всех Святых. Ключевое отличие, впрочем, заключается в наличии здоровенного монитора, громоздящегося на столе. Системный блок стоит рядом на полу, причем на нем красуется логотип «Windows ХР». Если придется ждать, пока священник загрузит этого динозавра, парой минут дело не обойдется.

Преподобный Норрис предлагает нам сесть. К счастью, он не включает компьютер, а открывает ежедневник и принимается листать страницы.

— Простите, преподобный, — хрипит вдруг Клемент. — Что-то у меня живот прихватило. Нельзя ли воспользоваться вашим туалетом?

Вот оно. Три церкви впустую, но наконец-то мы приступаем к осуществлению задуманного плана.

Священник отрывается от расписания, даже не пытаясь скрыть досады.

— Раз уж вправду так необходимо… Только, пожалуйста, побыстрее. — Он неохотно встает из-за стола и подходит к двери. — Я покажу.

Клемент живо вскакивает и, подмигнув мне, направляется за преподобным. Топот его ботинок и голоса стихают за дверью. Спустя полминуты священник возвращается и плюхается за стол.

— Что ж, в отсутствие вашего жениха не будем терять времени, — щурится он на записи.

Настал мой черед применять тактику затягивания.