Поцелуй Лилит

Когда он справился с замками, Мигель и Хорхе смогли попасть во внутрь этого помещения.

— Пока в порту не было жестких проверок со стороны властей, мы успели вывезти большую часть взрывчатки на судах. Теперь остатки можно вывезти на самолете.

Пока Ортега остался у входа, Сентонж подвел Массиньи в крайний правый угол помещения, где, при слабом свете нескольких ламп, включенных владельцем склада, можно было разглядеть металлические контейнеры.

— Здесь, ровно двести контейнеров по пятьдесят килограмм. Вывезти их можно за пять полетов в Оран, — осмотрев стальные многоуровневые стеллажи, на которых лежало множество небольших контейнеров. — А остального барахла здесь хватит на три полета.

— По две тонны за каждый вылет? — с недоумением спросил Мигель.

— У нас нет современных грузовых самолетов. Всё, что есть — старый немецкий самолет поколения тридцатых годов, на котором когда-то возили почту. Я стараюсь не загружать на него более, чем две тонны груза… Не считая, конечно, веса трех или же, максимум, четырех пассажиров.

— В Алжире аэродром такой же? — с интересом бросил Массиньи.

— Там нет аэродрома, — рассмеялся Жозеф. — Там есть лишь пологое дно долины, где можно посадить самолет. Да и, там стоят большие цистерны с топливом — еще во время Второй мировой их установили там немцы.

После этих слов Сентонж жестом предложил своему собеседнику заняться погрузкой. Открыв ворота ангара, он показал своим спутникам способ загрузки контейнеров. Они смогли справиться менее, чем за два часа. Контейнеры были плотно размещены, а из множества тряпок, разложенных в старых ящиках в ангаре, Жозеф сделал прокладки между металлическими краями контейнеров, обезопасив их от искр.

— Отлично, — удовлетворившись проделанной работой, произнес владелец склада. — Видишь, приятель, сама погрузка не так сложна, как могло бы показаться сразу. Вот ключи от склада и о ангара, — с этими словами он протянул своему собседнику связку ключей. — Тебе предстоит всё это повторить еще семь раз, — взглянув куда-то в сторону неба, он добавил. — С завтрашнего дня я снова буду в Оране — так что, возможно, мы еще не раз там пересечемся.

— Жозеф, скажи пожалуйста, — произнес Массиньи, уже садясь в самолет. — Где, близ Орана, расквартирован Иностранный легион.

— Они разбросаны по всему Алжиру, хотя бои давно закончились, — остановившись на краю взлетной полосы, громко произнес его собеседник. — А кто тебе нужен?

— Те, кто вступил в Легион лишь за последние пару лет…

— Много новобранцев расквартировано к юго-востоку от Орана и… — задумавшись, о добавил. — Возле Саиды есть подобный лагерь, хотя я не уверен, — вздохнув, он помахал рукой. — Удачи, друг! Скоро увидимся. И поверь, мы не забудем твою помощь.

Попрощавшись с этим человеком, Мигель завел мотор самолета. Пока Массиньи пытался разобраться в управлении доверенной ему машиной, Хорхе, отправившийся в этот полет вместе с ним, молчал, наблюдая за действиями пилота. Даже вылетев с аэродрома, пилот не перестал нервничать. Несмотря на многочисленные полеты на любительских аэродромах, здесь он столкнулся с чем-то иным — с непривычно для него свободой действий. Ему приходилось летать на старых американских, британских и трофейных японских вариантах, мало оличимых от этой старой машины.

— Я бы тоже на твоем месте нервничал, — деликатно начал Ортега, сидевший на соседнем сиденье.

— Мне еще не приходилось преодолевать такие расстояния. Близ Провиденс я мог из самых дальних точек, допустимых для полета, обозревать аэродром но здесь… — пытаясь сосредоточиться, он прервал беседу.

— Мигель, расскажи что-то об Америке, — пытаясь не отвлекать пилота, осторожно произнес Ортега.

— Америка может быть очень разной — «страна общин», как говорят у нас, в Новой Англии… — отвлекшись на показания приборов, он продолжил. — Если посмотреть на Северо-восточное побережье, то Бостон и Нью-Йорк мало отличаются от европейских мегаполисов: тот же дух, те же лица… те же тучи, приходящие с Атлантики, — рассмеялся Мигель. — У нас, в Новой Англии, большинство населения — ирландцы, евреи, итальянцы и очень-очень много потомков англосаксонской, шотландской и валлийской знати.

— Верно, у тебя было немало девушек, пока ты не познакомился с Фабьенн? — осторожно бросил Ортега.

— Последние несколько лет я прожил с одной прелестной девушкой из Кембриджа. Её отец — из старого англо-ирландского рода, а мать — сицилийка. У неё, как и у Фаб, были черные волосы и голубые глаза, такие же великолепные очертания рук и, ах да, она была неотличима от образов критских жриц.

— Не зря же некоторые археологи называют верховных жриц минойского Крита «парижанками», — с мечтательной улыбкой произнес Хорхе. — А чем же у вас всё закончилось?

— Она с отцом собралась переехать в Чикаго и предложила мне отправиться вместе с ними… В общем, это была проверка на любовь, которую мы не выдержали — вздохнув, он продолжил. — До недавнего времени я занимался выполнением множества заказов: искал антиквариат для коллекционеров, занимался реконструкцией зданий колониальной эпохи и еще, через одного парня, играл с ценными бумагами. Впрочем, я делал тоже самое, что и многие другие люди, закончившие вместе со мной Гарвард… Да и, черт возьми, Чикаго для меня совершенно чужд.

— Почему? Разве это не город, подобный Нью-Йорку? — удивленно спросил Ортега.

— Всё-таки, Америка действительно «страна общин». Северо-восточное побережья — это Европа во всех отношения… даже, лучшее, что есть в Европе, но, чем дальше путешественник будет удаляться от берега Атлантики на запад и юг, тем более странный мир он будет видеть перед собой.

Мигель снова переключился на приборную панель. Не скрывая свою неуверенность, он сравнил показания приборов с намеченным курсом. Немного успокоившись, видя интерес Хорхе, он продолжил свой рассказ.

— Чем дальше на запад и юг, тем больше людей, которые являются потомками немцев и скандинавов — переселенцев-скваттеров, шедших на запад — «людей без стержня», как говорил один человек из университета. По дороге на эти некогда необжитые земли эти люди утратили ту культуру, которая принадлежала им по праву рождения, но привезя с собой рабов-негров, эти люди сами были прожжены насквозь африканской культурой. Победив в войнах с индейцами, эти люди сами восприняли кровь и дух людей, некогда оттесненных ими в резервации, — задумавшись, Массиньи продолжил. — Эти люди ненавидят Европу, называя её «большой руиной», эти люди ненавидят ирландцев и итальянцев, евреев и французов, считая всех их опасными чужаками. На Среднем Западе, на Западе и даже на Юге большинство женщин фригидны, а многие мужчины… хм… безразличны к женщинам. К тому же, эти люди создали нечто вроде системы неписанных норм поведения, призванных разнообразить рутину. Да… у этих людей нет духовного стержня. В Новой Англии их зовут «красными шеями».

Ортега внимательно слушал своего собеседника. На несколько мгновений отвлекшись на показания приборов, Мигель вернулся к рассказу.

— Тем не менее, есть, за что уважать этих людей: за стойкость, за их трудолюбие, за их изобретательность и упорство. Хотя, к черту, настоящая Америка начинается к востоку от Миссисиппи и к северу от Атланты. Хотя природа Америки прекрасна во всех отношениях: ничто не сравниться ни с бескрайними просторами Великих Равнин, ни с золотом осенних лесов на северо-западных склонах Аллеган — для любителей автопутешествий по бесконечным пространствам здесь просто рай… Хотя, если выбирать — Новая Англия или же Франция, то, теперь, я выберу Францию.

— Хороший выбор, — улыбнувшись, бросил Ортега.

— Но, клянусь, квартиру в центральной части Манхэттэна я всё же когда-то куплю, — рассмеявшись, произнес Мигель.

— Кстати, как долго мы должны лететь в Оран? — с любопытством бросил Хорхе.

— С южного берега Корсики в ту долину, которую «я должен буду узнать» лететь, по указанному курсу, тысячу двести километров. Я держу скорость в четыреста километров в час… Полет займет, как раз, три часа.

После этого собеседники продолжили свой разговор. Мигель следуя взял курс до Балеарских островов, а затем резко свернул на юг. Было два часа дня, когда на горизонте показался африканский берег.

— Видишь светлую линию слева? — спросил Ортега. — Это — Оран. Просто следуй курсу, на котором сейчас лежит самолет, и постепенно снижай высоту.

— Как мне ориентироваться?

— Я не видел эту долину с воздуха — только-лишь с земли, но Жозеф еще давно хвастался её неприступность. Эта долина подковообразна — за исключением узкого горла, со всех сторон она окружена известняковыми скалами. Для нормальной посадки влететь в неё нужно только-лишь с севера. Если мы «промахнемся», то придется снова поворачивать и, снижая высоту, влетать через горло — и так, каждый раз, пока не получится, — пожал плечами Хорхе и усмехнувшись добавил. — Если бы у нас был вертолет, то все было бы проще.

Теперь Массиньи мог разглядеть это место. Вход в долину располагался примерно в восьми километрах от моря. Приблизившись, можно было разглядеть, что скалы, подступающие к горлу, были ниже тех скал, которые окаймляли долину с юга, образуя тем самым известняковый театр. В случае ошибки, у пилота действительно не было возможности посадить машину, кроме как снова попробовать влететь в долину с севера.

— Иисус, — сквозь зубы процедил Мигель, пропустив возможность.

Долина была растянута с севера на юг почти на четыре километра, но ширина её горла казалась предельно ничтожной. Огибая долину с обратной стороны скал, пилоту снова пришлось набрать высоту — теперь он летел над плоскогорьем, служившим краем Атласского хребта. Сделав круг, Массиньи снова попытался влететь в долину — теперь после успешной попытки, выпустив шасси, он мог рассмотреть дно долины.

— Здесь нет нормального покрытия, как на любом аэродроме, но зато поверхность дна практически голая, каменистая, — спокойно произнес Хорхе, молчавший во время неудачно попытки его спутника.

Завершив посадку, Мигель смог осмотреться. Его мышцы все еще болели от невероятного напряжения. Примерно в ста метрах от самолета он увидел старый армейский тягач «рено» и человек, стоя рядом с ним, судя по обильным жестам, беседовавшего с виодетелем. Увидев самолет, водитель медленным ходом направил грузовик в его сторону.

— Надеюсь, в следующий раз Вулкан наймет ребенка — для полноты картины, — приблизившись, произнес мужчина, шедший рядом с грузовиком.

— Мы знакомы, сир? — спросил Мигель, вместе со своим спутников покинувший самолет.

— Если бы у Вулкана была привычка представлять новых людей своим товарищам, то мы были бы знакомы.

— Я не разбираюсь в вулканах. Возможно, вам нужен вулканолог? — бросил Массиньи.

— Жозеф-«Вулкан» должен был нанять пилота. Если вы не тот самый пилот, то тогда почему вы посадили здесь этот кусок железа?

Бросив взгляд в сторону своего собеседника, этот человек жестами приказал водителю и людям, вышедшим из грузовика, перенести контейнеры в кузов автомобиля. Мужчина, с которым столкнулся Массиньи, был выше среднего роста, около сорока лет на вид, темноволосый, с матово-бледной кожей и треугольным лицом, с резко очерченными скулами. Внимательно следя за своими людьми, он время от времени бросал резкие взгляды в сторону пилота.