Поцелуй Лилит

Скамейку, на которой сидел сын вождя, приблизили к стене. Теперь между самыми длинными гвоздями и затылком Битата оставалось около десяти сантиметров.

— Кто вам поставляет информацию? — спросил Сентонж. — Ведь вы находитесь вне «Фронта национального освобождения», потому как «Фронт» подписал перемирие с французским правительством.

— Кафиры, вы, все равно, нас убьете. Пускай же мы умрем как настоящие воины, — Ферхат посмотрел на египтянина, которому предстояло наблюдать за его пыткой.

Крепкий высокий мужчина, один из бойцов группы Франца, встал прямо перед сидящим на скамье Битатом. Выставив ладонь вперед, он резко толкнул голову пленника. За первым толчком последовали и другие.

От этих толчков голова пленника отлетала назад, позволяя гвоздям, многие из которых были изогнуты, впиваться и разрывать кожу. Инстинктивно, чувствуя боль, пленник дергался вперед, нанося себе еще больше рваных ран, но он тут же получал еще один толчок, снова отталкивающий его голову назад. Подобное повторялось десятки раз.

Египтянин безропотно наблюдал за пыткой бербера, словно для него все это было безразлично. Какое-то время Битат терпел боль, но затем от него уже начали доноситься, сначала, едва слышимые стоны, а затем и все более громкие.

— Хватит, — остановил пытку Гоулд. — Ты готов нам что-то сказать? — обратился он к пленнику.

— Я никогда не буду унижаться перед черноногими, — прошипел Битат.

Франц дал знак продолжить пытку. Эти толчки повторялись сотни раз. Сами гвозди не могли нанести серьезных повреждений пленнику, но они превращали его затылок в кровавое месиво, являясь при этом и источником нестерпимой боли.

— Ахмед Бен Белла, — тихо произнес египтянин, наблюдая за пыткой.

— Что ты сказал? Повтори, — обратился к нему Франц.

— Информацию мы получаем от людей, верных Ахмеду. Все это проходит через много людей, и мы не знаем, кто её распространяет. Ахмед готовится к прибытию сюда, поэтому верные люди хотят, чтобы мы знали врага в лицо, — продолжил египтянин, на ломанном французском.

— Когда и куда прибывает Бен Белла? — с интересом спросил Сентонж.

— Поклянись, — тихо произнес египтянин. — Поклянись, что отпустишь меня отсюда живым.

— Хорошо, — резко ответил Гоулд.

— Первого июля он должен приехать в Орана.

— Откуда? — Гоулд подошел к пленнику почти вплотную.

— В конце июня Ахмед прилетит из Туниса в Саиду, а первого июля он вместе с верными людьми приедет в Оран, с юга, из Саиды.

— А это уже интересно… — тихо сказал Гоулд.

Предводитель группы, узнав новую информацию, сразу же приказал казнить Битата, а нескольким людями дали указания посадить египтянина на судно, следующее из Малаги в Александрию, остановившись на несколько дней в порту Орана.

Новая информация, только что полученная Францом, была подхвачена всей группой и воспринята как повод для рождения нового плана. Гоулд, как и многие бойцы отряда, был уже одержим этой идеей.

— Ненавижу пытки, но, к сожалению, порой они являются единственным выходом из сложных ситуаций, — произнес Нанду, когда они, сняв маски, поднялись на первый этаж старого здания, бывшего некогда домом знатного плантатора.

— Верно, я тоже стараюсь избегать от их применения, но когда на кону стоит жизнь моих людей или мирных жителей, то иначе невозможно. Ведь ты помнишь, что было в Алжире в тысяча девятьсот пятьдесят седьмом… — погрузившись в воспоминания, произнес Франц.

Гоулд, как бывшему служащему Вермахта, было трудно расчитывать на карьеру во французской армии. Он мог вступить в Иностранный легион, но этот человек, баварец по крови, и искатель по духу, выбрал путь солдата удачи. Он выбрал путь тех, кто идет, как тень, за военным успехом.

Тысячи раз ему приходилось играть разные роли: коммандира, стрелка, подрывника, полевого хирурга, связиста, палача, переводчика, аэрофотографа и великое множество других ролей, определяющих универсальность солдата удачи. Франц считал себя кондотьером новой эпохи.

— Я помню, как было трудно в те дни, — кивнул головой Перейра, налив ром себе и своему собеседнику.

Он вспоминал те дни, когда французские войска, под предводительством генерада Салана, заняли город Алжир. Тогда там французские войска оказались в аду: взрывы на улицах, постоянные нападения мусульманских фанатиков на войска и на мирных жителей, массовые убийства и похищения. Капралу Перейре, как коммандиру отделения во взводе, не раз приходилось принимать решения о пытке военнопленных — лишь ценой этого ему удавалось спасать жизни своих собратьев по оружию.

Но применение пыток было не самым худшим, с чем приходилось сталкиваться офицерам. Худшим бременем было принятие решений об убийствах женщин или детей — офицерам приходилось убивать женщин и детей, участвовавших, в качестве исполнителей, в террористических актах.

— Ну а что скажешь насчет того, о чем нам рассказал египтянин? — спросил Гоулд, прервав молчание собеседника.

— Может быть, правда, а может — нет, — пожал плечами португалец.

— Кстати, я недавно говорил с полковником Гарде. По его же словам, многие информаторы говорят о том, что, возможно, независимость будет принята первого июля — в таком случае, у нас есть над чем поработать.

— А что еще известно о Салане и других, — спросил Перейра, вспомнив о серьезном положении Секретной Армейской Организации.

— И во Франции, и в Алжире каждый день кого-то арестовывают жандармы, придают соратники или же убивают мусульмане. САС мертва — любые наши действия будут лишь агонией, но… после откровений египтянина ко мне, словно, вернулась надежда, — мечтательно произнес немец. * * *

Жители Орана были в панике — по городу поползли слухи о том, что в начале июля, возможно, будет официально объявлена независимость Алжира. Черноногих пугала сама мысль проснуться, в одно утро, в совершенно чуждом и, к тому же, враждебном, государстве. Билеты на теплоходы в Аяччо, Марсель, Барселону и Малагу были выкуплены на много дней вперед. Многие люди отправлялись в город Алжир для того, чтобы воспользоваться аэропортом, временно возобновившим, прерванное во время войны, прямое сообщение с Парижем.

Мигель, окончательно убедившийся в том, что задание Дженовезе — лишь фантом, часть какой-то безумной игры, бесцельно гулял по улицам увядающего на глазах Орана. Магазины были навсегда закрыты, встречая пешеходов лишь плотными листами картона, вставленного вместо вынутых и увезенных стеклянных витрин. Многие жилые дома были уже освобождены черноногими, но арабы и берберы еще не решались здесь селиться, лишь выжидая удобный момент. Многие гостиницы превратились в безжизненные громады, из которых теперь вывезли последнюю мебель. Банки и офисы крупных компаний, хотя и готовые сотрудничать с будущими хозяевами этой земли, временно прекратили свою деятельность.

Теперь этот мир напоминал Массиньи тот опустошенный демонами мир, который он видел в своих сновидениях. Здесь не хватало лишь Лилит, снова, временно, ушедшей из его снов.

— Не правда ли сейчас здесь все овеяно ужасом и унынием?

Повернувшись, Мигель, до этого рассматривавший морскую гладь, увидел перед собой Хорхе, с которым он уже не сталкивался несколько дней.

— Всё это мне, друг, напоминает пат в шахматах — нет ни пути впереди, ни пути назад, — пожал плечами собеседник Ортеги.

— Возможно… Поехали в кафе Жозефа, на западной окраине, — после этих слов он кивнул на джип, в котором его ждал Нанду.

Мигель охотно согласился и сел в автомобиль. Капрал старался не ехать по большим улицам, сворачивая на узкие длинные переулки, занесенные тонким слоем песка, принесенного с дыханием сирокко. Город покинуло не более трети живущих здесь черноногих, но Оран казался теперь мертвым городом, словно жестокая Лилит отомстила ему за какие-то былые грехи.

Когда они доехали до кафе, оно было закрыто — там не было ни посетителей, ни работников. Ортега провел своего спутника в пристройку, примыкающую сзади к кафе и дому, в одной из квартир которого прожил некоторое время Массиньи.

Это помещение являлось небольшим складом и химической лабораторией по совместительству: здесь Жозеф, судя по всему, и работал над взрывчаткой, и хранил оружие, и работал над образцами пород, найденных во время разведки в горах.

Пристройка была довольно крупной, но представляла собой одно цельное помещение, в центре которого стоял массивный металлический стол. Здесь было разложено приготовленное заранее оружие: карабины, пистолеты-пулеметы, несколько дробовиков, револьверы и несколько американских штурмовых винтовок. Здесь же лежали ручные гранаты и разнообразные взрывные устройства.

— Ты же ведь владеешь оружием, — кивнул на стол Ортега. — Можешь выбрать то, которое подходит тебе по вкусу.

Некоторое время Мигель мешкал и нерешительно рассматривал разные образцы, пока его взгляд не остановился на пистолетах-пулеметах. Рассматривая их некоторое время, он взял в руке «Томпсон».

— Пожалуй, я взял бы его, — одобрительно кивнул Массиньи.

— Неплохой выбор, — отметил Ортега. — У нас, в Испании, он был популярен среди каталонцев.

— Правда, это обновленная модель — тысяча девятьсот сорокового года, а двадцать восьмого, как может показаться сразу, — произнес Сентонж, вошедший в помещение несколько минут назад, успев понаблюдать за выбором Мигеля.

— Речь идет, как ты, наверно, понимаешь, о базе данных, составленной командирами «Фронта», — осторожно произнес Хорхе. — Двадцать восьмого числа весь боевой состав группы Франца покидает Оран — Гоулд забирает своих людей на новое задание в горы, близ Саиды. Ты же можешь отправиться вместе с ними, потому как предполагаемое место размещения базы муджахидов, где база может находиться, находиться, как раз, недалеко от основного маршрута группы… Но, запомни, ты всегда можешь отказаться от этого задания, и я буду лишь рад, если ты сегодня же отправишься во Францию.

— А что касается тебя самого?

— Пока боевой состав отправиться на задание, я, как и еще несколько человек, буду поддерживать радиосвязь с отрядом. Надеюсь, получится связаться и с тобой.

— Много ли человек направится туда, на юг, в сторону Саиды? — спросил Мигель.

— Двадцать семь, включая самого Гоулда, — разочарованно ответил Ортега.

— А почему сама САС не может оказать помощь Францу и его группе? — с интересом продолжил собеседник Хорхе.

— САС? — вмешался Жозеф. — Секретной Армейской Организации, фактически, уже не существует. Она осталась лишь на бумагах, — разочарованно продолжил черноногий.

— Это шутка? — собеседник смотрел прямо в глаза Вулкану.

— Нет, — вздохнув, ответил Сентонж, от которого Хорхе так долго ожидал должного восприятия действительности. — Остались лишь разрозненные группы вроде той, которой командует Гоулд. Что касается САС, то её члены, которых еще ни убили или арестовали, уже давно успели бежать в Испанию, ЮАР и Аргентину. Теперь же против нас все: муджахиды, «Фронт», Советский Союз… Против нас даже народ Франции, проголосовавший на плебисците за получение Алжиром независимости.