Тень во времени

Кэйрон проехал вдоль рядов меховщиков и зацепил взглядом мех горностая. Проведя по нему рукой, он решил прицениться. Продавец заломил столько, что принц из упрямства начал торговаться – в Вагарии он научился этому искусству, как и многим другим. Он предпочитал не переплачивать: не из жадности – просто не любил, когда наживаются на его титуле и кошельке. Снизив цену почти на треть, он купил мех. Потом он либо подарит его Маэрине, либо… Кто знает.

– Эй, у тебя есть норковые шкурки? – Кто-то подошёл, встал рядом. Кэйрон узнал Райгарда Сиверса.

– Ваше Высочество, и вы здесь? – Райгард смотрел на Кэйрона с лёгкой враждебностью.

– Да, любуюсь на превосходные меха. В Барундию мы вынуждены везти их из разных стран.

– Как и лошадей?

– Если говорить об отличных лошадях, то да.

– Я слышал, вы устраиваете скачки и аукцион?

– Хотите поучаствовать?

– На аукцион у меня вряд ли хватит денег, – пожал плечами Райгард. – У нас были трудные годы, люди до сих пор бедствуют, так что ваш турнир оказался кстати. – Он весело посмотрел на Кэйрона. Именно Райгард победил в устроенном в честь принца турнире и получил приз – сотню золотых. Кэйрон неохотно признал, что этот бастард умеет драться, когда в финале проиграл ему поединок на мечах. Кэйрон посмотрел на мех, который Райгард держал в руках.

– У вас нет денег? Вы – племянник короля, почти его наследник.

Райгард расхохотался.

– Я, может, и племянник короля, но какой же я наследник? Да его удар хватит при одной мысли.

– Но кто тогда наследник?

– Жена, конечно.

– А после неё?

– Ну… – Райгард задумался.

«Он что, меня за дурака держит, – подумал Кэйрон, – или и впрямь не знает ответа на простой вопрос?»

Кэйрон был в курсе, что Дайрус не назначил наследника, когда пришёл к власти. До его свадьбы все семьи Сканналии перетряхнули родословные древа, чтобы доказать родство с королём. Ривенхеды, Чевиндомы и Ворнхолмы подходили больше всего – правда, ни одного потомка Свенейва среди носителей знатных фамилий не имелось. По сути, если с Дайрусом и Марцией что-то случится, сканналийцам не останется выбора, кроме как посадить на трон бастарда. Кэйрон не сомневался: такая мысль приходила Райгарду в голову, как и Дайрусу. Не это ли вынудило короля пойти под венец? Только вот с продолжением рода придётся подождать до выздоровления Марции.

– Я буду рад видеть вас на скачках. Сам я в них не участвую, но, если хотите, отдам вам право скакать на моей кобыле, – предложил Кэйрон. Ему доложили, что Райгард постоянно ошивается в конюшне, разглядывая Анхаль и Штыря.

Судя по ставкам в пивных и борделях, шансы Анхаль оценивали выше всех. В скачках на пять миль примут участие двадцать кобыл, хозяева первых трёх победительниц получат право случить их со Штырём. Лошади были самые лучшие, владельцы предпочитали скакать на них сами. Многие умоляли Кэйрона уступить им место наездника Анхаль.

Райгард восторженно улыбнулся – Кэйрон понял, что выиграл. Он знал, как тепло относятся друг к другу Сиверс и Ворнхолм. Если Райгард будет участвовать в скачках, Георг наверняка появится, а там Кэйрон найдёт способ с ним пообщаться и сгладить произошедшее на балу. Ванда горячая штучка, однако её холодный муженёк принесёт куда больше пользы.

***

Праздник получился отменный, даже солнце не слишком припекало в разгар лета. Тысячи нарядно одетых людей собрались за стенами Нортхеда на импровизированном ипподроме у Золотых ворот. Двадцать кобыл проскачут пять миль, после чего состоится аукцион. Ипподром окружали разноцветные тенты со скамьями для высокопоставленных зрителей. В качестве судьи выступал глава городского Совета Нил Флам.

Георг сам не заметил, как увлёкся скачкой. Райгард долго уламывал его прийти, и сейчас Георг радовался, что выбрался из городского дома, где ему становилось всё труднее находиться подолгу. Он знал, как вести себя на поле боя или на эшафоте, но что делать с девчонкой, которая бесится от скуки и не знает, куда себя деть? Проблемы с Вандой нарастали, если их не решить, скоро придётся либо закрывать глаза на её блуд, либо убивать любого, кто слишком много себе позволит. Этого не хватало!

Зря Валер настоял на свадьбе, не в первый раз подумал Георг. Ну что он может предложить Ванде, чья страсть подпитывается юностью и бесцеремонностью? До свадьбы Георг представлял себе будущую жену – это всегда была спокойная, уравновешенная, понимающая женщина. Конечно, та же Катрейна в детстве не отличалась этими качествами, зато потом она быстро повзрослела. Ванде уже двадцать, а она ведёт себя по-детски. Будь она мужчиной, он поговорил бы с ней всерьёз, но разговор по-мужски с женщиной будет выглядеть нелепо. Он дарил ей любые вещи, старался проводить время с женой, возил по владениям, знакомил с людьми и хозяйством, так и не встретив понимания.

Райгард, который до сих пор не мог себе позволить приличного коня, тем не менее, был отличным наездником благодаря постоянной тренировке на лошадях из королевских конюшен. Он вихрем пронёсся мимо, оставив соперников позади. Георг очнулся от размышлений и вместе с толпой зевак приветствовал победителя скачек. Раскрасневшийся и крайне довольный Райгард осадил кобылу, не спеша с неё слезать. Очевидно, Анхаль пришлась ему по вкусу. Неудивительно – Георг оценил её резвость и стать. Ноэль Сиверс подошёл к сыну, Георг присоединился к ним.

– Она превосходна, отец, летела как на крыльях! – Райгард любовно поглаживал холку вороной кобылы.

– А сбросить тебя не пыталась? – зачем-то спросил Георг. – Она не слишком норовиста?

– Да что вы, барон, по-моему, она чувствовала, чего я хочу! Никогда таких лошадей не встречал! Будь у меня деньги, я бы её купил!

– Ты ж говорил, что у тебя есть зерно с прошлого урожая. Загони его, и будут деньги, – посоветовал Николь Ривенхед, пристально разглядывая кобылу. Он занял второе место и был крайне раздражён. Николь спрыгнул с лошади, с досадой хлопнув её по крупу. Конюх, стоявший наготове, ухватил повод и увёл дрожавшую, взмыленную кобылу с глаз долой.

– Я не могу тратить зерно на развлечения. Никто не знает, что ждёт нас в ближайшие годы. Нам надо сначала собрать новый урожай, отложить семена на следующий сев…

– Какое занудство, – протянул Николь. – Урожай и сев никуда не денутся, а кобыла обретёт нового владельца сегодня. Другой такой тебе не видать!

– Отец говорит, надо поберечь то, что есть, иначе наших людей может ждать голод зимой, – возразил Райгард. – Какой прок от кобылы, если ей нечего будет есть?

– Да ей-то с чего голодать? Не крестьянская ж кляча.

– Крестьянские лошади кормят господских коней, – резко возразил Ноэль. Георг видел, что он задет за живое. Николь уже собирался поиздеваться над Сиверсами, когда Георг спросил:

– А ты, Николь, купишь её?

– Я? – рассмеялся Николь – злобно, как показалось Георгу. – Да разве я могу претендовать на кобылу, которую мечтает захомутать мой брат? Вон, Эйв прикидывает, сколько готов за неё выложить. Как бы жаба не задушила. – Николь любил вставлять словечки и фразы, популярные среди школяров Латеи.

Эйвард Ривенхед стоял далековато, но глаз у него был верный. Пробежав пять миль, кобыла Кэйрона неплохо себя чувствовала.

– Барон Сиверс, благодарю за победу, – произнёс голос Кэйрона из-за спины Георга. Тот напрягся. – Пусть её немного поводят, зрители полюбуются, покупатели приценятся. – Райгард с сожалением слез с седла, не сводя глаз с кобылы. Королевский конюх гордо повёл её на арену

– Господин барон, – обратился Кэйрон к Георгу, – кажется, при прошлой нашей встрече я поневоле создал неловкую ситуацию. Поверьте, я никогда не позволил бы себе оскорбить жену человека, которого так уважает королева Маэрина.

Георг промолчал. Этот мальчишка слишком болтлив.

– Знаете, она всегда хорошо к вам относилась.

– Ко мне?

– Да, потому что вы из тех, кому она доверяет. Она в отчаянии с тех пор, как узнала о болезни дочери. Марция второй раз оказалась на грани жизни и смерти, только теперь она далеко от дома! Королева Маэрина не в том возрасте, чтобы пускаться в длительные путешествия, вот Гиемон и отправил меня. Он говорил, что я могу попросить вас о помощи.

– Неужели? – Георг пожалел, что пришёл сюда.

– Напишите Маэрине, что её дочь в безопасности, что её не пытались отравить, вот и всё.

– Я не лекарь, чтобы судить, отравление это или нет.

– Но у вас были сомнения. Мне жаловались на ваши вопросы и Чевиндомы, и Данроги, хотя, будь моя воля, я бы не церемонился так, как вы. Марция для меня много значит! Если кто-то пытался причинить ей вред, я сверну ему шею!

Георг удивлённо обернулся. Этим словам он поверил: они единственные прозвучали искренне. Сейчас Кэйрон выглядел серьёзно и решительно.

– Если же вы покрываете убийцу, то пожалеете, – тихо добавил Кэйрон.

– Я понятия не имею, убийство ли это… – Георг осёкся.

– Вы не сказали ничего нового, – заметил Кэйрон. – Но поймите и вы меня: моя племянница в тяжёлом состоянии, Дайрус, как мне рассказали, вёл себя по отношению к ней… крайне грубо, король Гиемон и королева Маэрина в отчаянии. Я не могу им врать, но что я должен сказать? Что Дайрус веселится, пока она мучается? Что водит её на похороны после свадьбы? Что развлекается со шлюхами без конца, хотя его собственный брак так и не состоялся? У меня такое впечатление, что Дайрус думает, будто стоит закрыть глаза, проблемы сами рассосутся. В детстве он всегда таким был. Помню, во время учебного боя он подстрелил из лука слугу и так испугался, что запретил звать лекаря, который обязательно доложил бы Гиемону. Дайрус сказал, что рана небольшая и сама заживёт. Однако рана воспалилась, слуга умер. Гиемон тогда всыпал Дайрусу, конечно, – впрочем, ему это на пользу не пошло. Сканналия погрязла в проблемах, а кто их решает? Королевский Совет без короля?

Если Кэйрон изложит всё это родителям Марции, кто знает, что они предпримут, подумал Георг.

– Вы утроили охрану, все блюда и напитки для Дайруса и Марции пробуют по двое слуг, но достаточно ли этого? Как долго это продлится?

Георг не ответил. Зазвучали трубы, распорядитель аукционом начал выкрикивать цены. Первоначальная цена в триста золотых поднималась с трудом: Сканналия не оправилась от последней войны. Когда цена дошла до четырёхсот, надолго установилась тишина.

– Четыреста пятьдесят! – Эйвард произнёс цифру медленно, словно раздумывая, не остановиться ли прежде, чем сумма прозвучит до конца. Николь скривился, оглядывая толпу.

– Пятьсот! – старый Проспер Иглсуд выкрикнул цену, Гордей покраснел от удовольствия и испуга. Иглсуды потеряли владения Георга и не могли похвастаться большими доходами, однако ради единственного оставшегося сына старик готов на всё, даже остаться без штанов, тем более что прежде их семья владела огромными конюшнями и умела обращаться с лошадьми – недаром именно лошадь была на их гербе. Может, Иглсуд считает, что это повысит авторитет сына среди сверстников и товарищей по страже? Георг покачал головой: Гордей такой лошадью привлечёт недоброжелателей, которых у него хватает, особенно среди Ривенхедов. Ещё переломают кобылке ноги, и ладно, если не её хозяину. Зачем старик так упорно толкает сына к неприятностям? Гордей, хотя и служил в королевской страже, вызывал не столько уважение, сколько насмешки.