Тень во времени

– Желаю успехов, господа! – Дайрус с облегчением поднялся, давая понять, что Совет окончен.

***

– Я тоже поеду! – Ванда топнула ногой.

– Нет! – Георг, не глядя на жену, застегнул плащ и протянул руку за мечом в руках слуги. У меча был широкий, обоюдоострый клинок, открытый железный эфес с изогнутой крестовиной и обвитая проволокой рукоять с массивным набалдашником на конце. Защиту для пальцев создавали дужки, переплетающиеся вокруг крестовины в виде двух змей, чьи головки лежали на крестовине по обе стороны клинка. Этот меч Георг заказал в Шагурии, где работали самые толковые, по его мнению, мастера.

Георг любил хорошее оружие, хотя в последнее время больше обращал внимания на разные новинки в виде мушкетов и аркебуз. Он утверждал, что за таким оружием будущее, и нередко в поместье практиковался в стрельбе. Георг даже приобрёл новый вид огнестрельного оружия – пистоль с длинным воронёным стволом, костяными вставками на ложе и большой круглой шишкой на конце деревянной рукояти. Пистолями мало кто пользовался – стоили они дорого, в бою были почти бесполезны из-за медленной зарядки и малой ударной силы на большом расстоянии. Пистоль Георг тоже решил взять с собой.

Ванда смотрела на приготовления с ненавистью. Она просила не убивать Макса, угрожала страшными карами, пыталась плакать – Георг и слушать не стал.

По приказу короля именно ему выпало отправиться на подавление восстания Макса. Ванда с ума сходила, думая, чем может кончиться для брата столкновение с её бездушным супругом. Георг не будет колебаться, если потребуется повесить половину Рургарда. Ванда не понимала, с чего Макс решил восстать, и не поверила, будто он убил главу их семьи, главу клана. Пусть Грегор не соответствовал требованиям, которые их община предъявляла вождю, – кто посмел бы поднять на него руку? Это чушь собачья! Ни один клан не примет убийцу брата, да ещё и главы рода.

Ванда потребовала, чтобы посланец Рургарда поговорил с ней, но тот словно испарился. Ванда носилась на Анхали по всему городу, разыскивая его, – всё без толку.

Подарок Георга она, надо сказать, приняла не без удовольствия и лично поблагодарила принца за превосходную выучку его бывшей лошади. Кэйрон наговорил ей столько комплиментов, пусть и с безопасного расстояния, что Ванда рассудила: хотя подарил коня муж, по сути, это подарок принца, и оставила кобылу себе. Ванда почти успокоилась, а тут такие известия! Если бы она умела плакать, то ревела бы без конца, но слёзы не для неё!

Георг спустился во двор их городского дома, где ждали осёдланные лошади, Игер Яйцо с большим отрядом людей Георга и Райгард Сиверс. Он тоже собрался на «кровавое приструнение». Ванда вздрогнула: эту фразу придумали в городе для тех, кто требовал возвращения к вере скантов – таких становилось всё больше. Недавно на кладбище выследили четверых язычников. Одному надели на шею металлическую проволоку-«струну», требуя принять единого Бога. Скант отказался – и её затягивали на шее до тех пор, пока голова не упала с плеч. Остальные трое продолжили молиться Селевруну, богу загробного мира. Их окропили кровью, хлеставшей из отрубленной головы, после чего закопали живьём прямо на кладбище.

Ванда помнила историю о том, как в древние времена могучий герой Рургарда Гарес обманул Селевруна, притворился мертвецом и проник в царство мёртвых. Он сумел воскресить погибшую невесту, однако боги разгневались на обманщика: его клан поразил скотий мор, Таркурун молниями сжёг дома, Моруна запретила земле рожать, Рода не лечила, а насылала эпидемии. В конце концов люди прокляли само имя обманщика, растерзали его невесту и сожгли её тело, чтобы никто не вернул его к жизни. После этого боги смилостивились, но в Рургарде с тех пор сжигают мертвецов, чтобы их души без помех переходили на тот свет. Как ни бились эктарианские священники, изменить заведённый порядок не смогли. Только глава клана имел право на похороны на древнем скантском кладбище, чтобы говорить от имени клана перед богами. Если те трое, которых закопали живыми, действительно верили своим богам, то они перед смертью пришли в ужас: Селеврун жестоко карал любого, кто осмеливался искать дорогу в его мир прежде, чем сердце переставало биться. Живые мертвецы попадали в Страну Ледяного Тумана, где бродили вечность, не находя пути ни на тот свет, ни на этот.

Ванду передёрнуло от накатившей тоски и страха. Рургард притягивал её, Макс был как никогда близок. Она вспомнила его взгляды, плотоядные и озорные улыбки, его дерзость и смелость. Если Георг убьёт Макса, что делать ей? Что станет с Рургардом, если армия Георга начнёт там «кровавое приструнение»?

Сила Истинной Летописи, созданной волхидами, возродила давно забытые молитвы, вдохновила людей на воссоздание святилищ и алтарей. В Сканналии этот процесс пока шёл вяло, хотя и неуклонно, у горцев же старые обычаи лишь дремали под тонким налётом эктарианства. Они прорывались наружу в обрядах и праздниках, в одежде и сказаниях. Если в Сканналии почти всё это давно позабыли и сейчас открывали заново, то в Рургарде вера жила в сердцах людей столетия – никакие пытки и казни этого не изменят. Эктарианство стало частью их веры – Ванда тоже молилась единому Богу, носила золотую струну, – но не заменило её полностью. Георг вообще от любых богов держался подальше. Насколько Ванда поняла, он не верил ни Богу эктарианскому, ни скантским богам. Рургард его не примет, и Георг отомстит ему за это.

***

«Думаешь, ты перестанешь быть тем, кто ты есть?» – голос Грегора будил его не в первый раз. Макс резко открыл глаза – сон, в котором Грегор в окровавленной рубахе пытается высказать ему презрение, продолжался как наяву. Макс вскочил, сунул голову в кадку с ледяной водой, но брат не отпускал его и там. Макс тряхнул головой – брызги полетели на пол, образовав лужу под ногами. Макс, отфыркиваясь, выпрямился, упираясь в кадку руками.

Ну почему всё так получилось? Он просто требовал обеспечить права на наследство. Рургард его по праву! Грегор не мог править – только слепцы этого не видели, но в горах слепые не выживают.

Макс плеснул на грудь ледяной воды, провёл рукой по курчавым волосам, спускающимся к животу, и выглянул в окно. Его люди дрались на мечах, как обычно. Раньше это была весёлая игра или соревнование, теперь игры кончились, состязаться придётся не на жизнь, а на смерть. Он этого не хотел! Ну на кой чёрт Грегор бросился на него? Зачем проклятый Галеб вмешался и прирезал Грегора, будто Макс не в состоянии постоять за себя? Макс намеревался добиться от заложника соглашения о наследовании титула, ведь все понимали, что Грегор долго не проживёт и детьми обзавестись не сможет. Ни один отец не рискнул отдать ему дочь несмотря на то, что Грегор – наследник Валера. Страх, что внуки пойдут в немощного отца и просто не выживут в горах, останавливал даже любителей богатств Мэйдингоров, что уж говорить о тех, кто в принципе мечтал иметь внуков. Грегора многие считали полным импотентом, неспособным на зачатие. Насколько знал Макс, он ни разу не затащил в постель ни одну девку. Отец тоже это знал – он так и не сделал Макса наследником: всё ждал, что Ворнхолм с Вандой принесут ему внука.

Почему отец не настоял, чтобы король Дайрус издал указ о признании Макса законным наследником? Валер Мэйдингор заявил, что король отказался обсуждать эту тему. Отказался, надо же! Как помочь сесть на трон, так и бастард хорош, а как отплатить ему за это честь по чести, так вспоминают о происхождении! Какая разница, была его мать женой или любовницей отца? По отцу они с Грегором оба – Мэйдингоры! Среди Мэйдингоров веками рождалось столько бастардов, что им давно счёт потеряли! Ведь стал бароном Райгард Сиверс, пусть Ривенхеды и кривятся, обращаясь к нему как к равному. «Он такой же бастард, так чем я хуже? Вот если бы я женился на Ванде…»

Макс часто вспоминал сестрёнку: её буйный, весёлый нрав, мечтательность и страстность. Она обожала слушать его песни – древние воинственные песни диких горцев, поклонявшихся жестоким богам, не боявшихся отправляться в Иштирию навстречу северному ветру. Он сочинял для неё стихи, выпытывал у стариков тексты языческих песен.

Если бы она не считалась его сестрой, он заставил бы её в себя влюбиться. Ведь он почти обуздал её однажды… Макс почувствовал возбуждение и раздражённо окатил себя водой из кадки. Лужа растеклась по полу, вода заструилась мимо ножек кровати, потекла в пыльный зазор между стеной и огромным кованым сундуком. Чёрт, и убрать-то некому: половина слуг сбежала после смерти брата. Паучок пополз по стене, спасаясь от потопа. Макс с досады помочился в лужу и прошлёпал по ней к креслу, на котором валялись одежда и оружие.

Товарищи на улице встретили его новостями вперемешку с вопросами:

– Макс, слышал, ты договорился с Медведями?

– Когда Волки пришлют людей на переговоры?

У каждого клана имелись родовые имена, но между собой они чаще называли друг друга по именам животных – покровителей родов и кланов. Все давно привыкли, что Сангоров называли Лисицами, Далгоров – Горными козлами, а за глаза так просто козлами.

Сегодня прибудут представители пяти кланов, придётся объяснять им, почему умер Грегор и как быть дальше. Макс знал: Дайрусу уже доложили о мятеже. Это его не беспокоило. Плохо, конечно, что прибывает Гиемон, но вряд ли он рискнёт сунуться в горы. Через две недели наступит осень, затем зима, снег покроет склоны и дороги – ни одна лошадь тут не пройдёт! Нужно первым делом поставить под контроль дороги и мосты, кинуть клич среди неприсоединившихся кланов – всегда найдутся бастарды и прочие недовольные. Он пообещает им что угодно, а следом, глядишь, их родные подтянутся.

Вдали появился всадник, все выжидающе смотрели в его сторону, пока он осторожно направлял коня по горным тропинкам. Это оказался Квинт Беллгор – старый товарищ Макса, служивший в рядах королевской стражи и ненавидевший Кройдомов. Он был племянником барона Сканналии Таурина Беллгора – далёкого потомка горцев. У горского клана Беллгоров рождалось так много девочек, что их выдавали за выходцев разных сканналийских родов: другие горцы отказывались брать их в жёны, опасаясь, как бы проклятье не перешло к ним. Это изрядно уменьшило богатства Беллгоров, нажитые на торговле солью, зато один из женихов, чьего настоящего имени никто не помнил, принял фамилию жены, а со временем его потомки обзавелись баронским титулом. Из рода баронов Беллгор вышла Ханна Беллгор, будущая мать Айвариха. Горный клан Беллгоров также считал её своей и принял Айвариха куда легче, нежели Мэйдингоры. У Беллгоров к девочкам вообще относились как к мужчинам. У их воинственных, умных и дерзких женщин всегда находилось немало женихов даже в других странах, где отец Айвариха и отыскал Ханну, когда она путешествовала по Шагурии.

При Айварихе Беллгоры жили неплохо, король им покровительствовал. После прихода к власти Дайруса ситуация поменялась: обнародованная правда о смерти семьи Рижитты внесла раскол в отношения Беллгоров с другими горными кланами, баронский род Беллгоров тоже потерял преимущества и немало земель за поддержку Айвариха. Хотя Барон Таурин Беллгор сохранил титул, его перестали звать на заседания Королевского Совета. Обвинения в убийстве Рижитты звучали против Ханны Беллгор постоянно; театральные постановки представляли её старой уродливой каргой, убивающей всех подряд, и вызывали ненависть всех Беллгоров – как горцев, так и баронов. Квинт Беллгор с Максом познакомились давно. Квинт немало времени провёл в Рургарде, изучая нравы дальних родственников и подыскивая жену, потому что другие баронские роды отказывали ему.