Багровая смерть

Скарамуш подошел и со всего размаха с разворота нанес удар ногой, нацеленный в висок Никки. Рука Натэниэла стиснулась на моей. Син ахнул. Рука Никки вовремя оказалась на месте, чтобы избежать удара в висок, поймать ногу и блокировать колено в захват. Скарамуш рухнул на пол, пытаясь вывести Никки из равновесия, но верлев был тяжелее и остался твердо стоять на ногах. В итоге Скарамуш оказался руками на мате, размахнулся второй ногой и ударил Никки в лицо. Никки не пытался заблокировать удар; он закончил захват на суставе. Я услышала влажный, мясистый хлопок. Скарамуш закричал, хотя от его удара рот Никки кровоточил.

Затем вмешался Джейк и остановил бой. Он помог Никки положить Скарамуша на мат. Его нога была согнута так, как ноги не должны сгибаться. Скарамуш старался не корчиться в агонии. Он выглядел зеленым от боли и, похоже, пытался не вырвать.

Пьеретта опустилась на колени рядом с ним. Гортензио стоял, свирепо глядя на Джейка и Никки.

— И как это называется?

— Это не было спаррингом, — сказала со своего места Пьеретта.

— Нет, это был урок, — ответил Джейк, и его голос был таким холодным и угрожающим, как я никогда еще не слышала.

— Урок о чем? — осведомилась она, держа Скарамуша за руку.

— О том, что Арлекин должен научиться уважать наших новых товарищей по оружию, — ответил он.

Голос Скарамуша был напряженным от боли:

— Они не прожили века, заслуживая наше уважение.

Никки вынул окровавленную капу и сказал:

— Я согласен заслужить твое уважение, выбив из тебя дерьмо.

— Ты мне не король, лев, — ответил Скарамуш сквозь стиснутые зубы.

Я вышла на мат, Натэниэл следовал за мной тенью, хотя я заставила его выпустить мою руку. Напряжение было высоко, и я хотела, чтобы обе мои руки были свободны на всякий случай. Магда и Син были у меня за спиной. Я не была уверена, как много помощи может быть от Сина, но львица сзади заставила бы их подумать дважды, прежде чем сделать что-то глупое в нашем отношении. Мне нравилось думать, что я дала им паузу, но я знала, что я льщу себе. Большинство из них считало меня жалкой заменой их погибшей королевы; независимо от того, какой у меня был титул, я была недостаточно хороша для некоторых Арлекинов.

— А как насчет меня? Предполагается, я твоя королева, — напомнила о себе я.

— Ты невеста Жан-Клода, но ты не вампир. Как ты можешь всеми нами править?

— А еще Анита — Нимир-Ра леопардов, — сказал Натэниэл. — Она королева для Микиного Нимир-Раджа.

— Она не перекидывается в леопарда. Я никогда не признаю Нимир-Ра, застрявшую в человеческой форме, — заявила Пьеретта.

— Она может не менять форму, но она все еще некромант и наша новая темная королева, — сказал Джейк.

— Нет. Нет, она не наша темная госпожа. Счастливый случай позволил ей выпить силу, которая была нашей, и теперь она дала ее ему, — она выразительно ткнула пальцем в Никки.

— Не только ему, — тихим голосом сказала Магда.

— Нет, все Арлекины, кто спит с тобой и Жан-Клодом, сохранили свои силы или вернули их, — сказала Пьеретта.

Гортензио издал звук, который был наполовину смехом, наполовину рычанием:

— Скарамуш хотел быть твоим moitié bête, твоей крысой зова и твоим любовником. Он сказал, что покажет тебе, что настоящий moitié bête может сделать для королевы. Из-за этого хвастовства твоя Невеста и покалечил его.

Я посмотрела на Никки, на Джейка. Никки сказал:

— Скарамуш первым пустил мне кровь. Я только закончил все это.

Я долго смотрела на Никки.

— Хочешь, чтобы он думал, что может выиграть тебя как приз?

Я повернулась к Скарамушу:

— Мне жаль, что ты ранен, но даже если тебе удастся отобрать корону у Рафаэля, твоего крысиного царя, я не сделаю тебя половиной моего зверя или любовником. Если ты хочешь быть ближе к трону Жан-Клода и ко мне, то причинение вреда моим любовникам ничего тебе не даст.

Зеленый от боли, нога согнута в обратную сторону, он сверкнул на меня темно-карими глазами скорее с гневом, чем с болью, и куда большим высокомерием, чем смогла бы я:

— Я бы стал лучшим царем крыс, а ты не отворачивайся от того, что не пробовала, потому что я знаю, что обслужил бы тебя гораздо слаще, чем кто угодно, кто был у тебя до меня.

— Ух ты, — поразился Син. — Мы тут стоим вчетвером, а ты собираешься нас всех оскорблять.

— Я знаю себе цену, — ответил Скарамуш.

Гортензио сказал Сину:

— Ты мальчик. Он, — указал он на Натэниэла, — дикая кошка, более искусен с мужчинами, чем с женщинами. Рекс так же жесток в постели, как и на ринге. Ни одной женщине не понравится такая жесткость.

Натэниэл, Син и Никки хором захохотали. Я сказала:

— Ты должен знать свою аудиторию. Но ты, очевидно, не знаешь.

— А что насчет меня? — спросила Магда.

— Ты женщина, — ответил Гортензио. — В этом плане ты не конкурент.

Я почувствовала теплый всплеск энергии, прежде чем низкое мягкое рычание просочилось из ее человеческих губ.

— Ты всегда был дураком.

Гортензио сделал шаг в ее направлении, что приблизило его ко мне, но смотрел он поверх моей головы на Магду.

— Назад, — сказала я.

Он меня проигнорировал. Я нанесла короткий удар ему в солнечное сплетение. Он был совершенно не готов, и это выбило из него весь воздух и согнуло его пополам. Я схватила его за затылок и обрушила его лицо на свое поднятое колено так быстро, так сильно и столько раз, сколько смогла. Я застала его врасплох, и он даже не попытался нанести ответный удар. Когда я увидела кровь, стекающую по моей ноге на мат, я оттолкнула его от себя, и он рухнул на бок на пол. Он не двигался. Нижняя часть его лица была кровавой массой такой густоты, что я уже не была уверена, сколько ущерба я причинила. Я знала, что у него сломан нос. Его глаза были открыты, но как и глаз Никки после того удара, не были сфокусированы.

Пьеретта побледнела и стала чуть менее уверенной в себе. Скарамуш по-прежнему выглядел сердитым и высокомерным сквозь боль и тошноту, но было что-то новое в его темных глазах. Думаю, неуверенность. Он строил свои планы на идее, что я не смогу ударить в ответ. Похоже, он пересмотрел ее. Хорошо.

— Я твоя королева, Гортензио. Это значит, что когда я говорю назад, ты делаешь, блять, шаг назад!

— Не думаю, что он может тебя слышать, — сказал Син.

— Значит, Пьеретта и Скарамуш могут повторить ему это потом, ясно? — сказала я, глядя в основном на Пьеретту.

Она отпустила руку Скарамуша и встала передо мной на колени, опустив голову на пол у моих ног; это был самый низкий поклон, какой она только могла сделать. Ладони она вежливо отвела назад, почти на плечи, так что только ее голова была у моих ног. Это было по-настоящему, но у нее были века, чтобы практиковаться во всех видах поклонов.

— Она останется в таком положении до тех пор, пока ты не прикажешь ей подняться, — сказал Джейк.

— Прямо сейчас это работает на меня, — сказала я.

Джейк чуть двинул губами, будто я его приятно удивила.

— Ты королева.

— Да, это так, и в следующий раз, когда один из вас забудет об этом, я буду использовать не колено, чтобы пустить вам кровь. Это ясно, Скарамуш?

— Хочешь сказать, ты лично нас убьешь?

— Нет, она не это имела в виду, — быстро произнес Джейк.

— Я не хочу вас убивать, черт возьми. Это пустая трата веков таланта и силы, но если вы заставите меня принять решение, я сделаю это.

— Я тебе верю, — сказал Скарамуш.

Голос Пьеретты был приглушен полом, когда она подтвердила:

— Да, моя королева.

— Поднимись, Пьеретта.

Она медленно, опасливо подняла голову:

— Ты хочешь, чтобы я встала, моя королева?

— Оставайся со Скарамушем или стой. Мне все равно; только не делай никаких глупостей.

— Да, моя королева.

— Ты приручила еще одного леопарда, Анита, — сказал Скарамуш.

— Как насчет тебя, Гортензио? Ты все еще намерен быть болью у меня в заднице, или я ясно выразилась?

Он осторожно зажал нос. Это сделало его голос странным, но довольно-таки понятным, когда он сказал:

— Предельно ясно, моя королева.

Я посмотрела вниз:

— Ну, а ты, Скарамуш? Ты приручен?

— Никто, кроме моего мастера, никогда меня не приручит.

— Но мы выразились ясно?

Он бросил по-настоящему ненавидящий взгляд на Никки, потом снова посмотрел на меня:

— Ты и твоя Невеста выразились очень ясно.

— Отлично, тогда между нами не возникнет больше проблем.

— Мы не проявим к тебе неуважения, но проблема все же есть, моя королева.

— И какова же она? — спросила я.

— Люди, с которыми у тебя есть секс, приобрели нашу прежнюю скорость и навыки или восстановили их в случае с Магдой и другим Арлекином в твоей постели, в то время как те из нас, кто не в твоей милости, продолжают терять как навыки, так и силу.

Я открыла рот, закрыла его и посмотрела на Джейка:

— Он прав?

Джейк вздохнул, пожал плечами и наконец ответил:

— Это не стопроцентная уверенность, но как гипотеза, к сожалению, имеет преимущества.

— Ебаться, — сказала я.

— Недостаточно, — вставил Скарамуш.

— Мы же не можем трахаться со всеми!

— Если я не могу восстановить свою былую славу по плану, заслуживающему воина и короля, то я соглашусь на то, что удовлетворит желания Жан-Клода.

Я уставилась на веркрысу:

— Ты понимаешь, о чем говоришь?

— Или за тебя говорит боль? — добавил Джейк.

— Я знаю, что сказал. И ради возвращения своей силы я буду тем, чем меня посчитает нужным сделать Жан-Клод, — ответил Скарамуш.

Пьеретта просто качала головой и выглядела испуганной. Она не хотела быть тем, чем посчитают нужным, и я ее не винила. Это слишком уж абсолютный карт-бланш, чтобы кому-нибудь такое предлагать.

— Я не буду катамитом (мальчик, состоящий в половой связи со взрослым мужчиной) Жан-Клода, — сказал Гортензио; его голос звучал все хуже по мере того, как нос опухал. Он закашлялся и начал задыхаться, и ему пришлось потрудиться, приподнимаясь достаточно, чтобы сплюнуть кровь на мат, от чего у него заболело лицо, так что он застонал от боли.

— Мы должны доставить их в медпункт, — сказал Джейк.

— Да уж, — сказал Никки. — Они залили кровью весь мат.

Я взглянула, не шутит ли он. Его рот все еще кровоточил настолько, что ему пришлось вытереть его тыльной стороной ладони. Во время всего этого он успел снять перчатки. Если это был сарказм, на его лице он не отразился. Царапины на щеках были не такими плохими, как рот.

— Или все могут перекинуться и исцелить себя, — предложила я.

— По всем матам будет липкая дрянь, — сказал Син. — Клодия говорит, что нам нельзя перекидываться в спортзале.

— Отлично. Сделайте это в коридоре.

— Я не осмелюсь, моя королева, — сказал Скарамуш.

— У тебя выбито колено. Превращение его исцелит.

— Да. Но в животной форме мне понадобится пища, чтобы восстановить энергию, которую я потрачу на быстрое выздоровление.

— Ну да, поэтому ты пойдешь вниз, в помещение, где мы держим живой корм.

— Нет, моя королева. Если я изменю форму, я не смогу гарантировать, что не буду воспринимать тебя и остальных как еду для своего зверя.

— Ты хочешь сказать, у тебя нет достаточного контроля над животной формой, чтобы удержаться от атаки на нас? — уточнила я.