Огни юга. Часть 2. Дом Мрака

Глава 40. Кладбище слонов

1572 г. от заселения Мунгарда, саванны Фехильбекии, Гундигард

Им повезло: то ли крокодил не заинтересовался плотом, то ли путешественники выглядели устрашающе. До острова они добрались без приключений и спокойно высадились на берег.

Блуждать по лесу долго не пришлось. Послышался натужный стон. Вскоре за тамариндами показалась большая поляна. Она была обложена белеющими на солнце костями: разных животных с жуткими челюстями и даже людскими черепами. Между ними стояли столбы из песчаника, изрезанные старинными символами, которые встречались разве что в самых древних постройках Мунгарда.

– Это не кладбище слонов, а древнее капище, – заключил Олаф, опустившись на колени возле одного из столбов.

Слон огромной серой глыбой лежал посреди поляны, вытянув вперёд ноги. Он ещё шевелился: двигал шеей, испуганно хлопал веками и едва слышно сипел.

– Что с ним? – спросила Герда, подобравшись поближе.

– Истощён настолько, что уже не может ни есть, ни пить, ни даже подняться, – печально ответил Идоу.

– Почему он не остался с сородичами, чтобы они заботились о нём? – ей хотелось пожалеть его, но с ногами толщиной в каменные столбы слон казался опасным.

– У них нет врагов, кроме охотников за бивнями. Слоны гордые животные, особенно самцы. Они предпочитают умирать в одиночестве, чтобы никто из сородичей не запомнил их слабыми и беспомощными, – поведал Идоу.

Именно об этом думал Николас, когда наблюдал за плавным движением старика вчера утром. Люди, оказывается, тоже немного… слоны.

Олафа гораздо больше увлёк столб с письменами.

– Сюда бы наших книжников. Уж они бы обрадовались возможности изучить эти письмена, раскрыть тайны о далёком прошлом, которое связывает нас с этим негостеприимным континентом. Хотя, по мне, это напрасная трата времени. Нужно смотреть в будущее.

– Да, – неожиданно согласилась Герда, хотя старину и загадки любила больше всего. – Нужно думать о живых, а не о мёртвых. Мы можем сделать что-нибудь для слона?

– Боюсь, его время пришло. Вся природа это чувствует, – Идоу указал на небо, где кружили стервятники. Некоторые уже спускались и облепляли тамаринды, глядя на слона с предвкушением. – Можно только закончить его мучения быстрее.

– Но он огромный. Его кожа выглядит такой толстой, – хмыкнул Олаф, изучая складки под слоновьей шеей. – Придётся очень постараться, чтобы его добить. Не уверен, что у меня получится.

Герда понурилась:

– Неужели нельзя приказать ему заснуть или напоить быстродействующим ядом?

– Он не человек. Да и где ты найдёшь столько яда, чтобы подействовало на такого гиганта? – развеял её надежды Олаф.

– А я бы попробовал добить. Мне… не впервой, – предложил Николас.

Он заглянул в мутный от боли карий глаз. Слон не пытался ударить. В его взгляде читалась такая же обречённость, как у короля Лесли, понимание конечности этой жизни и всего сущего. То, к чему Николас, даже зная о своей болезни, не чувствовал себя готовым. Касание смерти – смердящее, ядовитое, оно пугало до дрожи в коленях. Вот какую истину он боялся признать – собственную слабость и скорую смерть.

– Ладно, если ты готов, – повёл плечами Олаф.

– Будет много крови. Лучше раздеться и не пачкать одежду, а потом хорошенько вымыться. Крокодилов в озере привлекает запах крови, – предупредил Идоу.

Николас бросил на Герду красноречивый взгляд.

– Я схожу за водой, не хочу на это смотреть, – сказала она. – Олаф, не проводишь меня?

– Да, к-конечно, – обескураженно ответил тот.

Захватив котелок, они вместе с Гердой удалились.

Николас снял с себя одежду. Идоу с любопытством разглядывал его татуированное тело, двигал губами, распахивая глаза всё шире, словно читал знаки. Вот тебе и безграмотный дикарь! Что-то с ним всерьёз не так.

– Я никак не пойму. Он называет себя вождём, но всю работу делаешь ты, – задумчиво изрёк Идоу. – И корабль от волны-убийцы спас, и на празднике девственницы-матери Ашерат дождь вызвал, и во время транса друзей летать научил, и сейчас слону отдаёшь долг милосердия.

– Грязную работу делают подручные, а вождь остаётся чистым и любимым народом. Разве у вас не так? – парировал Николас. – К тому же, он сам всё придумал, составил маршрут и нанял корабль с командой.

– Из всего экипажа он нанял только нас двоих. Что красноречиво говорит о том, как он разбирается в людях, – рассмеялся Идоу.

– На что ты намекаешь?

– Пернатый змей умный, но до мудрости ему пока далеко. Погружаться в себя и искать ответы внутри безусловно полезно, но иногда нужно и по сторонам смотреть. А то можно пропустить удар в спину, – снисходительно дёрнул бровями он.

Герда говорила, что Олафа в Гундигард отправил Белый Палач. С кораблём и командой он тоже мог помочь. Значит, экипаж «Музыки» наверняка следит за важными пассажирами и докладывает обо всём своему настоящему нанимателю. Догадались ли они, кто скрывается за личиной телохранителя? Если да, то почему он до сих пор жив, а не болтается на рее?

Почему Идоу обо всём этом знает и как будто старается его защитить? Да ещё зовёт Пернатым змеем… Безликим, то бишь.

– Руби! Чего ты ждёшь? – подначил его Идоу, как будто прочитал мысли.

Ауры мыслечтецов находились у самого берега. Нельзя терять времени.

Николас подошёл к слону. Тот всё смотрел, как Лесли, будто понимал и умолял поторопиться. Николас погладил его по веку – сухая старческая кожа царапала пальцы.

«Я тебя понимаю. Понимаю, почему ты хотел закончить свои дни в одиночестве и не видеть ничьей скорби. Прости, что потревожили тебя в этот последний из дней. Прими дар милосердия и не держи зла. Это всё, что мы можем для тебя сделать».

Николас высвободил из ножен меч, размахнулся и, обвернув лезвие ветроплавом, направил его на подставленную шею. Горло удалось перерезать в один удар. Слон задёргался в конвульсиях. Николас отскочил, снова воспользовавшись даром, но его всё равно окатило кровью.

Слон обмяк, закатились глаза. Стервятники с криком набросились на его не успевшую остыть тушу.

Николаса охватила оторопь. Хотелось их всех разогнать, спасти. Кого? Слон уже мёртв. Отмучился. Так что… это всё равно ужасно! Неужели всех мёртвых ждёт такая же жуткая участь?

С пальцев капала кровь. Николас слизнул её. Ничего особенного, совсем не такие ощущения, как в пирамиде Ашерат, хотя он находился на капище, где издревле приносили жертвы богам. Да и само действо походило на жертвоприношение. Но богами, питающимися смертью, здесь себя чувствовали только омерзительные птицы.

За тамариндами уже слышались шаги. Николас поспешил запахнуться в плащ, прежде чем на поляну вышли Олаф с Гердой. Он нёс котелок, она тяжело дышала. Видно, они бегом возвращались с пляжа.

– Не заметили ничего? Здесь кто-то колдовал, – подозрительно спросил Олаф.

Николас обречённо замотал головой.

– Это из-за вчерашнего супа. Мне тоже странное мерещится, – попыталась отвлечь его Герда.

Олаф обвёл поляну подозрительным взглядом.

– Это я! – сознался Идоу. – Возносил молитву матери-девственнице Ашерат, чтобы дух слона не злился и не преследовал нас.

Он издал звонкий клич, и стервятники обернули на него головы.

– Ты что, звероуст? – сдвинул брови Олаф.

– Я таких слов не знаю. Я мудрый человек, умею разговаривать с богами и птицами, – принялся изображать из себя дурочка Идоу.

Стервятники продолжили трапезу, сражаясь друг с другом за кусок получше. До чего омерзительно! Они ещё и кричали истошно.

Герда зажала ладонями уши.

– Ладно. Пошли отсюда. Что за ужасное место? – скомандовал Олаф.

Все живо потянулись за ним. Олаф нёс котелок, Герда – одежду Николаса, чтобы он её не испачкал. Идоу ничем себя не утруждал. Они остановились на опушке у берега. Сюда галдёж стервятников доносился лишь глухим эхом. Николас протянул руку за котелком, но Лучезарный его остановил.

– Не покажешь свои татуировки? Вижу, они у тебя по всему телу.

– Это личное, – мотнул головой Николас.

– Да что в них такого? Говоришь, что тебе их по пьяни накололи? Это сколько выпить надо было?

– Котелок супа нашего дорогого проводника, – использовал Николас скользкую тему, но не помогло.

Олаф попытался ухватить его за локоть, Николас увернулся и отмахнулся от его рук.

– Эй, что ты творишь? Мне от твоего нескромного интереса страшно! – пошло сострил он.

– Чего?! – опешил Олаф. – Я всего лишь рисунки хотел посмотреть! Больно всё остальное мне нужно!

– Судя по твоей настырности, ещё как! – Николас показал ему язык.

Бросив котелок, Олаф выхватил у Герды рубашку и хлестнул ею по плечу Николаса.

– Эй! Не порть мою одежду! В чём я ходить буду? – возмутился тот.

– Куплю тебе новую! – Олаф хлестнул его по другому плечу. – Будешь ходить, в чём я скажу. И делать тоже!

– Думаешь, за жалкие гроши себе раба купил?! – шутка зашла слишком далеко.

– Так скажи, сколько ты стоишь! – яростно потребовал Олаф.

– Всего золота мира не хватит!

– Да ты цену набиваешь не хуже потаскух в Тегарпони. Интересно, какие ещё таланты ты скрываешь?

Николас отпихнул его от себя, Олаф толкнул его в ответ. Герда громко закашлялась.

– Мальчики, сколько вам лет?

– Да вам мой суп не нужен совсем, – надрывал тощий живот от хохота Идоу.

Они пристыжено переглянулись. Ладно, татуировки – не так страшно. Вряд ли по ним можно о чём-то догадаться. Нужно Олафа утихомирить.

– Идём. Польёшь меня водой, – сдался Николас.

Тот просиял и подхватил с земли котелок. Герда бережно подняла рубашку, расправила её и повесила себе на локоть. Весь её вид выражал усталость и раздражение.

Парни скрылись за тамариндами и вышли на небольшую поляну у берега. Олаф принялся поливать Николаса из котелка и помог вытереть спину.

– Как интересно!

Олаф обошёл Николаса сзади и встал к нему лицом. Тот сдёрнул с затылка платок. Его голову покрывал густой ёжик чёрных волос. Олаф провёл по нему рукой.

– Как живой лабиринт. Постоянно движется от твоего дыхания. Готов поклясться, что я нашёл несколько символов со столбов на Слоновьем кладбище. Когда я видел тебя в таверне, татуировка была меньше и не переходил на голову. А это что? – он схватил Николаса за левую руку и перевернул внутренней стороной вверх.

– Да так, старый шрам.

– Это староверческая руна. «Перт» – тайна. Мы учим их, чтобы читать древние книги и послания колдунов. А откуда руна у тебя, да ещё, судя по всему, ритуальная? Такие делали себе колдуны древности, когда их посвящали во взрослую жизнь. Я читал. Это тайное имя, истинная суть, которую они не должны открывать никому.

– Этот знак появился вместе с татуировками, – пожал плечами Николас.

– Да, весь лабиринт символов сходится в ней или выходит из неё. Такое не сделаешь за один вечер в беспамятстве. Так зачем? Что значат эти рисунки? – не унимался Олаф.

– Вы все так настырно лезете в чужую жизнь, или это твоё личное начинание? – раздражённо бросил Николас и улёгся на траву обсыхать.

Полотенца они не захватили.

– Любому человеку хотелось бы знать больше о своём боевом товарище, а ты ничего не рассказываешь. Любой Лучезарный на моём месте уже давно вывернул бы все твои секреты наизнанку, – признался Олаф и устроился рядом с ним. – Зачем ты носишь на своём теле знаки колдунов? Скажи, а то я решу, что ты шпион.