Огни юга. Часть 2. Дом Мрака

Гилли Ду, ступив на сушу, задрал хвост и умчался по своим делам. Матросы разбили лагерь на ночь. Олаф с Николасом и Гердой отправились осматривать местность. Солнце ещё не успело закатиться, как они вышли на вершину горы, откуда река низвергались в ущелье огромными каскадами. Грохотало так, что уши закладывало, и влага оседала на лицах.

– Как красиво! – восхищённо выдохнула Герда, разглядывая зелёную долину внизу.

Через ущелье словно мост вела окутанная дымкой радуга.

Николас скинул сапоги, закатал штанины и прошёл по воде к самому обрыву. Здесь оказалось довольно мелко – каменные глыбы образовывали в русле естественную ванну. Николас встал так, чтобы его носки нависали над пропастью, и раскинул руки в сторону.

Герда наблюдала за ним с тревогой и неодобрением. Олаф зашёл в воду и потянул Николаса назад за шиворот.

– Что ты творишь?!

– Наслаждаюсь. Как же здорово всё-таки жить! – Николас вырвался из его хватки и подпрыгнул, играя на нервах товарищей.

Герда сжала губы в полоску и обняла себя руками. Она знала, что ветроплав не даст ему упасть, но сверкала глазами так, словно хотела оторвать ему голову.

– Прекрати! Или хочешь погибнуть, едва мы вытащили тебя с Тихого берега? – отчитал его Олаф.

– Раз уж вытащили, так позвольте дышать полной грудью.

Николас закрыл глаза и расставил руки, ловя в ладони мокрый воздух. Как же остры все ощущения на краю обрыва в темноте сомкнутых век! А если открыть глаза и посмотреть вниз, где скрывается в густой дымке река, то кажется, что паришь вместе с орлами и до Девятых небес можно достать рукой.

– Олаф, давай уйдём. Я боюсь высоты и этого грохота, – заныла Герда.

Ничего она не боялась, просто поняла, что он хочет побыть один.

– Ладно, – смирился Олаф. – Только не упади, молю. Твоя самоуверенность совершенно неуместна.

Он выбрался из воды и вместе с Гердой вернулся в лагерь. Как только их ауры исчезли, Николас шагнул с обрыва и воспарил. Жаль, на одном ветроплаве далеко не улетишь, а рубашку матушки Умай он с собой не брал. А какие петли удалось бы закладывать среди хрустальных каскадов.

Может, плюнуть на всё и остаться здесь? К демонам Сумеречников и Лучезарных. А Мрак ему не страшен.

«Перестань бегать от себя!» – настырно повторял в голове Безликий, пускай это и был совет Идоу.

Герда с Олафом не простят, если он бросит их после всех ужасов, что им пришлось пережить в Шибальбе.

Николас вернулся в лагерь в темноте.

Несмотря на то, что Проклятые земли они уже миновали, матросы всё равно дежурили во время сна по двое.

Утром двинулись в путь. Привязали вещи к плотам, накинули лямки себе на спины и поволокли их вниз по склону в обход водопадов. Николасу и Герде помогать не позволили, поэтому они шагали впереди и следили за дорогой.

За день добраться до низовий они не смогли и разбили лагерь у небольшой поляны. Пока матросы трудились над обустройством, Герда попросила:

– Можно, я прогуляюсь?

– Я пока занят. Не знаю, освобожусь ли до темноты, – ответил Олаф, отвлёкшись от пересчёта поклажи.

– Морти сходит со мной.

Николас встал рядом и широко улыбнулся. Да-да, это отличная идея!

– Он ещё до конца не оправился, – поцедил сквозь зубы Олаф. – Если что-то случится, некому будет защитить вас обоих.

– Перестань обращаться со мной так, будто я вот-вот растаю, – заспорил Николас. – Если будешь держать меня на коротком поводке, я сбегу.

– Какой же ты… – фыркнул Олаф.

– Не говори, что ты об этом не знал.

Были бы они одни, Олаф швырнул бы в него подушкой, но под внимательными взглядами матросов пришлось сдержаться.

– Идите. Только будьте осторожны, умоляю!

– Мы всегда осторожны!

Они бодро зашагали в лес. Склоны вокруг реки покрывала пышная зелень: папоротники, увитые лианами фикусы, низкорослые пальмы, заросли акаций и стройные кипарисы.

Они выбрались на узкий уступ и двигались по нему гуськом, пока не добрались до ещё одного водопада. Как хорошо, что сезон дождей закончился. Если бы камни промокли, то дорога стала бы опасно скользкой.

– Зачем мы здесь? – спросила Герда.

– Чтобы никто не подсмотрел, – подмигнул Николас и, нырнув под каскад, потянул её следом.

Внутри оказался просторный грот, скрытый от глаз потоком воды.

– Откуда ты узнал об этом месте? Ты же тут впервые, – удивилась она.

– Доверился чутью, – Николас улыбнулся. Герда зарделась и отвела взгляд. – Что ты хотела сказать?

Она облизывала губы и нервно перебирала пальцами.

– В Шибальбе я видела Шквала, призрачного кота. Он велел отрубить ему голову мечом, похожим на твой. Сказал, что ты выживешь благодаря этому. В детстве он был моим единственным другом, – тихо всхлипнула она. – Никак не могу забыть, как заносила меч над его склонённой головой.

Шквал – одно из обличий Безликого. Возможно, с его смертью пропала часть сил бога, и телу стало легче её вмещать. Хотя Идоу говорил, что дело в масках, а не в переизбытке сил.

– Духовные сущности живут по иным законам. Шквал был бы благодарен тебе за то, что ты выполнила его волю. Я… успокаиваю себя этим.

Николас погладил её по щеке, а потом взял за руки, чтобы она перестала мучить свои пальцы.

– Почему ты ничего не говорил о болезни? – подняла она на него покрасневшие глаза.

– Я старался изо всех сил, чтобы у нас получилось. Но обстоятельства оказались сильнее. Прости!

Николас прижал Герду к себе, чтобы прекратить её мелкую дрожь. Она замерла и медленно размякала в его объятиях. Не было в этом никакой нарочитости и неудобства. Был только покой и сладкая нега.

– Не скрывай больше ничего. Это так больно – видеть, как ты мучаешься, но не понимать причины. Я не была с тобой из жалости. Я…

Николас приложил её ладонь к губам и стал целовать каждый пальчик по отдельности. Ловил её настроение и пытался понять, наслаждается ли она или просто уступает перед его напором.

В её глазах заблестели слёзы. Николас собирал их губами, шепча:

– Мне трудно смириться, что я не всесилен и не могу смести все препятствия. Хотя теперь мне кажется, что я воздвигаю их сам.

Герда вскинула голову и улыбнулась.

– В этом есть доля истины.

– Я хотел сказать… что люблю тебя, – последнюю фразу они произнесли вместе.

Коснулись друг друга лбами, смеясь.

– Если… – Николас начал сбиваться, чтобы глотнуть побольше воздуха. – Если можешь меня простить, если принимаешь…

– Мудрые женщины советуют не покоряться и помучить тебя, чтобы ты почувствовал всё то, что чувствовала я, – мягко промурлыкала Герда. – Нельзя стелиться перед мужчинами. Нельзя бросаться им на шею и показывать, что ты жить без них не можешь. Им будет неинтересно добиваться тебя, они не будут тебя ценить и уйдут к первой встречной. Мужчин надо манить и держать на расстоянии вытянутой руки, напоминая, что ты лишь снисходишь к ним. Они должны очень постараться, чтобы заслужить тебя.

Николас кисло скривился:

– Фу! Терпеть не могу жеманное притворство! В Дюарле наелся им до тошноты. Это дворец Лучезарных на тебя плохо повлиял или общение с дикарками?

– Разве кто-то, кроме тебя, может на меня повлиять? – поиграла бровями Герда, передразнивая его саркастичное выражение.

– Припоминаешь мне праздник у шилайю? – догадался Николас. – Прости! Я говорил то, чего на самом деле не думал. Ты прекрасна и когда танцуешь, и когда смущаешься, и даже когда плачешь. Но больше всего на свете мне нравится твоя искренность.

– Потому что тебе самому её не хватает? – Герда сложила губы бантиком, глядя на него с кокетливым недоверием. – Так я твоя жена?

Он взял её за руку, на которой до сих пор висел верёвочный браслет, и переплёл с ней пальцы.

– Я считал тебя своей женой с тех пор, как ты сказала «да» на корабле Сайлуса. Если ты всё ещё этого хочешь, то я твой муж.

Герда поднялась на цыпочки и обвила руками его плечи. Не хотелось никуда торопиться и оглядываться в страхе по сторонам. Хотелось наслаждаться каждым мигом, каждым вздохом, предвкушать сладость поцелуя и щемящую нежность рук.

Время замирало, прошлое втекало в настоящее, настоящее переплеталось с будущим в страстном танце языков. Разгорячённые тела туже прижимались друг к другу. Лишь тонкая ткань не давала им слиться воедино. С губ Герды сорвался томный стон.

По спине скользнул полный ненависти взгляд. Николас повернул голову к выходу. Послышался шёпот Мрака, но слов разобрать не получилось, и таинственный соглядатай исчез.

– Что-то стряслось? – с сожалением спросила Герда.

– Ничего. Просто… всё может зайти слишком далеко, здесь не место для этого, – не решился тревожить её Николас. – Я отыщу что-то более подходящее.

Она поцеловала кончик его носа:

– Люблю тебя.

Почему нельзя хотя бы на пару мгновений забыть о Мраке и прочих неприятностях? Как будто он, и впрямь, не заслужил счастья.

Они зашагали обратно в лагерь.

– Надо рассказать всё Олафу. Мне невыносимо лгать ему и делать что-то за его спиной, – поделилась своими переживаниями Герда.

– Не стоит, – покачал головой Николас.

– Думаешь, он разозлится и прогонит нас? Ну, и ладно. Уйдём жить в джунгли. Да хоть в каменные деревни. Идоу ведь говорил, что к северу от реки их встречается ещё много.

– Нет. Олаф нас не отпустит, а скорее снова упадёт в обморок и ничего не запомнит. К тому же, ты сама хотела спасти его от Мрака.

– Если мы продолжим лгать, то кто-то другой откроет ему правду. Как случилось с мной. Я слишком любила тебя, чтобы поверить злым наветам. А Олаф… боюсь, он возненавидит нас и впустит в себя Мрак. Уверена, только наша искренность убережёт его от этого.

– Да. Но надо дождаться, когда он сможет её принять. В Шибальбе я нашёл слова, которые Олаф услышал. Идоу сказал, что со временем мы всё вспомним. Тогда он встанет на нашу сторону и излечится, как и я.

– Я просто боюсь. За тебя боюсь больше всего. Пускай даже это эгоистично и неправильно.

Герда потупилась и спрятала руки за спиной. Когда они сошли с узкого уступа, Николас приобнял её.

– Вместе мы выстоим. Всё будет хорошо.

– Если всё время это повторять, то так и будет? – встрепенулась она.

Он устало улыбнулся и кивнул.