Огни юга. Часть 2. Дом Мрака

– Ты прав, я шпион, колдун. Эта татуировка скрывает мою ауру вместо амулета Кишно, чтобы ты меня не вычислил, – не выдержал Николас.

– Хватит врать! Ответь хоть один раз серьёзно.

– Ты из мёртвого слона душу вытрясешь! Мне было очень плохо. Настолько, что казалось, я умираю. В бреду мне привиделись эти рисунки. Голос сверху велел нанести их на своё тело. Они облегчили бы мои страдания. Проснулся я с этой руной на запястье и нашёл татуировщика. За золото, которое мне платили за бои с каледонцами, он перенёс рисунки мне на кожу.

– Умирал? Из-за чего? Из-за неурядиц в личной жизни? – Олаф повернул к нему голову и внимательно всмотрелся в его профиль. – Ладно-ладно, буду довольствоваться малым. Но что за голос? Пресветлый ответил на твои молитвы? Никогда бы не подумал, что ты веришь в эти суеверия.

– Когда хорошенько прижмёт, и не в такое поверишь. Удивительно, что не веришь ты, божий воин, – ответил Николас жёстко и тоже заглянул ему в глаза.

Это было похоже на поединок, напряжённый и изнурительный. Олаф не лез в мысли, но всё же пытался понять.

– Если бог и есть, то точно не такой. Он не приходит к людям в зримом и близком образе, не говорит понятным языком. Думаю, через пару сотен лет вера в Пресветлого тоже устареет. Люди повзрослеют настолько, что перестанут нуждаться в религии и её институтах. Тогда мы заживём по-настоящему свободно, – сознался он.

Интересно, что бы сделали верующие, услышь они такую крамолу от Лучезарного?

– Сомневаюсь, что такое возможно, – после долгих раздумий ответил Николас. – Люди всегда будут во что-то верить и оправдывать себя с помощью веры. Они станут обожествлять науку книжников, образы влиятельных политиков, собственное всесилие, какие-нибудь идеи и принцы, даже отрицание всего сверхъестественного. У меня есть такие знакомые. Это ненамного лучше, чем вера в светлый абсолют доблести, чести, верности, совестливости, милосердия и благоденствия.

– Ты тот ещё пессимист и мизантроп, – рассмеялся Олаф. – Я предпочитаю верить, что разум когда-нибудь победит.

– Значит, ты всё-таки веришь, – подловил его на слове Николас. – Разум тоже не абсолют и порой играет с нами злые шутки.

– Тогда где же истина?

– Где-то рядом.

На этот раз засмеялись они оба. Николас уже обсох, да и солнце давно перевалило зенит. Нужно возвращаться. Напоследок он спросил:

– Искренность за искренность. Скажи, ты сам нанял команду и корабль?

– Не… совсем, – нехотя сознался Олаф. – Капитана Люсьена мне рекомендовал лорд Веломри. Тому уже приходилось возить наших людей в Гундигард. А что? Тебе кажется неправильным, что я принимаю помощь и полагаюсь на других при том, что хочу доказать, что сам чего-то стою?

– Нет. Признать, что ты сам чего-то не можешь и что тебе нужна помощь куда сложнее, чем взвалить на себя непосильную ношу и не справиться с ней. У меня в этом деле огромный опыт, – успокоил его Николас.

Они поднялись и вернулись к остальным. Герда с Идоу встретили их с облегчением. Видно, боялись, что парни затеют драку. Николас оделся. Они спустили плот на воду и поплыли.

Из камышей вынырнул ещё один крокодил и устремился за людьми. Его жёлтые глаза жадно лоснились.

– Мастер Идоу… – встревоженно дёрнула его за рукав Герда.

– Его наверняка привлекла кровь убитого слона, – безмятежно ответил тот.

Она перебралась поближе к парням. Олаф приобнял её за плечи, стараясь защитить. Николас, правивший плотом с помощью шеста, бросил на них беглый взгляд и тут же отвернулся. Нечего тут ревновать, а то крокодил разломает их плот и нападёт. Тогда силу придётся применять всерьёз. Олафу это не понравится, и всё окончится поединком.

Здесь, далеко от команды корабля преимущество на стороне Николаса. При самом плохом исходе можно сбежать в саванну и спрятаться среди диких племён. Но это лишь краткая отсрочка смерти. До неё хотелось совершить что-нибудь важное и почувствовать, что все мучения стоили жизни.

Ощутив исходившую от Николаса тоску, крокодил поплыл обратно. Видимо, побоялся заразиться хандрой от странных созданий.

Высадились они без приключений и, проведя ещё одну ночь в лагере под баобабом, отправились в обратный путь.

На берегу пришлось подождать ещё день, пока матросы пополняли запасы воды и провианта. Землю покидать не хотелось, ведь плавание продлится ещё много дней. Гулять можно будет только по палубе и смотреть только на океанскую синь.

Гилли Ду не объявился. Герда отказалась садиться в шлюпку и всё бегала по берегу. Звала. Под палящим солнцем.

– Может, схватить её в охапку, закрутить в плащ, кинуть на дно шлюпки и держать так, пока не причалим к кораблю? – безнадёжно предложил Николас.

– С ума сошёл? Мы же не пираты, похищающие женщин для невольничьих рынков, – устыдил его Олаф.

Тот пожал плечами и выкрикнул:

– Герда, садись! Иначе останешься тут одна.

Она ссутулилась и, пиная воду, побрела в сторону шлюпки.

– Какой же ты бессердечный, – пробормотала она, устраиваясь на сидении рядом с Олафом.

Стоило вёслам коснуться воды, как с берега донёсся заливистый лай. Герда встрепенулась. Николас выпрыгнул из шлюпки и поспешил за поджидавшим у кромки прибоя лисом. Стоило протянуть к нему руки, как он запрыгнул Николасу на шею и принялся вылизывать щёки, обдавая не слишком приятным запахом изо рта.

– Хватит уже! В следующий раз если не явишься вовремя, бросим тебя на берегу, – безжалостно отругал его Николас.

Лис протяжно заскулил у него над ухом, показывая, что не хочет оставаться один. Николас отнёс его в шлюпку. Герда счастливо забрала лиса себе и принялась ворковать, отчего тот разомлел и перевернулся кверху пузом, позволяя себя погладить.

Глядя на их игру, Николас против воли улыбался. Оказывается, счастливым можно стать, если просто наблюдать за счастьем близких.

Матросы снова окунули вёсла в воду и поплыли к кораблю. Пришло время покинуть Берег Черепов и ехать дальше на юг.