Огни юга. Часть 2. Дом Мрака

Николас поморщился:

– Может быть, я и связан родственными узами с Пернатым змеем и даже кое-что от него унаследовал, но как этим пользоваться, я не представляю. Оно происходит помимо моей воли.

– Думай. Пробуй. Времени у тебя всё меньше.

– Ты когда-нибудь прекратишь нести эти банальности? – разозлился Николас. – Мудрый человек, у тебя концы с концами не сходятся. Когда Олаф нанимал тебя, ты не знал о том, что я путешествую вместе с ним. Так как же ты собирался вести его в храм отрезанной головы, если это было частью сделки?

– Я доверился чутью и не прогадал. Разве колдунов этому не учат?

Правду не скажет. Николас махнул рукой.

– Хоть об опасности меня предупредишь?

– Разве я не предупреждал раньше? – он посмотрел на Николаса невинным взглядом.

– Морти! Морти! – донеслись с берега голоса.

– Я выйду первым, а ты пройди дальше вдоль берега, чтобы нас в сговоре не заподозрили.

Идоу кивнул, и они разбрелись в разные стороны.

Матросы уже упаковали вещи в заплечные мешки и готовились выступать.

– Куда снова пропал? – завидев его, спросил Олаф.

– По нужде отлучился, – ответил Николас буднично.

– Не уходи один. Ты, конечно, рисковый парень, но не стоит подставлять всю команду, – сказал ему Оуэн, старший по грот-мачте.

Долговязый и крепкий авалорец, судя по имени и говору. Правда, его кожа выглядела удивительно смуглой, с жёлтым отливом. Видимо, он часто плавал в южных морях, где нещадно палило солнце. Молодой, пускай и бывалый, сохранил все зубы и мог похвастать кудрявой смольной шевелюрой без капли седины. Глубоко посаженные зеленовато-бурые глаза напоминали тихие омуты на каледонской речке Тейте, в которых кишели мелкие демоны.

Капитан позволил матросам из отряда самостоятельно выбрать себе лидера, и те единогласно проголосовали за Оуэна. Николас мало с ним пересекался. Знал только, что на корабле его уважали, хотя с капитаном он общался редко. Тот предпочитал передавать все указания через боцмана Тарниса. Именно его Николас подозревал в сговоре с капитаном в первую очередь, но идти в джунгли он не пожелал. Значит, это кто-то другой. Или лазутчиков несколько? Нужно держать ухо востро.

– В самом деле, перестань вести себя, как твой ручной зверёк, – сострил Олаф.

Гилли Ду для разнообразия остался с людьми. Герда сидела на горячем песке на коленях рядом с ним и вычёсывала стремительно линяющую шерсть маленькой щёткой. Лис услужливо подставлял морду, спину, бока и живот, но притрагиваться к облезлому хвосту не позволял, злобно шипя и клацая зубами.

Без густой белой шерсти Гилли Ду выглядел в два раза меньше: серый, с проседью на вытянутой морде и огромными коричневыми глазами навыкате. Так он больше походил на крысу, но вместо омерзения вызывал лютую жалость.

– Не убегай больше. Мы уходим далеко и надолго. Ты можешь нас совсем потерять, – ворковала над ним Герда.

Лис заскулил, плохо понимая, почему его лишают свободы.

Николас накинул на плечи мешок. Из-за зарослей авиценнии, чьи искорёженные корни уходили прямо в реку, показался цветущий улыбкой Идоу.

– Идём, чего вы ждёте?

Моряки заворчали, но потом выдвинулись в путь. Герде Олаф позволил нести только собственную одежду. Идоу взял с собой только гитару. Хотя на корабле матросам нравилось петь под его аккомпанемент даже во время работы, но на суше его лень и легкомыслие их раздражала.

Остальные разделили припасы поровну. Двигались вдоль берега. Глубже в лесу всё заполоняли заросли лиан, акаций и бамбука, хотя петлять между рощами авиценний у воды и отмахиваться от гнуса тоже было не слишком приятно. Только Гилли Ду радостно мчался впереди, уткнувшись носом в землю, прятался в кустах, а потом наскакивал на ничего не подозревавших моряков и снова убегал.

– Это не моровые мухи? – встревоженно спрашивала Герда.

– Нет, обычный гнус. Но их укусы очень неприятные, – предупредил Идоу.

Николас шепнул ей на ухо:

– Держись рядом. Здесь может быть опасно, особенно ночью.

– Мрак? Демоны? Людоеды? – испугалась она.

– Всё вместе. Нужно быть начеку.

Первые три дня всё шло спокойно. В джунглях было не столько жарко, сколько влажно. Из-за этого дышать стало тяжело, а пот проступал ещё больше. По вечерам шли короткие ливни, но и они не приносили облегчения, а лишь мочили одежду и еду. Не успели бы путешественники привыкнуть к зною за месяцы плавания, вряд ли бы выдержали такую погоду.

Зато непрошенные гости их почти не беспокоили, кроме змей и обезьян, которые здесь обитали в великом множестве. Но грозное рычание маленького Гилли Ду отпугивало их. А может это были травы Идоу, которые он бросал в костёр на каждой стоянке?

Часто попадались птицы в ярком оперении. Они совсем не боялись людей. Попугаи, умеющие подражать человеческой речи, туканы со смешными длинными клювами, крохотные колибри.

Во время дневной стоянки из чащи вылетел зеленоватый кетсаль с красной грудкой. Как же прекрасен был его свободный полёт с развивающимся на ветру длинным хвостом! Матросы забыли о лепёшках с солониной и бросились его ловить. Правда, юркая птица ускользнула из их рук и спряталась в чаще. Никого не выделила, даже Николаса. Видно, и впрямь все легенды – пустые суеверия.

По стволам деревьев ползали неотличимые от коры огромные ящеры – вараны. На широких листах попадались их мелкие собратья гекконы. Иногда из чащи выбегали рыжие свиньи. К счастью, на людей они внимания не обращали.

К последней ночёвке матросы сильно расслабились, но дежурства не отменили.

– Где же те волны ужаса, которыми ты нас пугал? – после ужина Олаф стал подначивать бренчавшего на гитаре Идоу.

– Ещё будут. Погодите немного, – усмехнулся тот.

– А вы, ребят, вам приходилось здесь бывать раньше? – обратился к матросам Николас.

– Нет, так далеко мы не заходили, – ответил Оуэн. – Обычно Лучезарные путешествуют большими отрядами. Им сопровождение не требуется. Да и они не жаждали брать с собой посторонних. Был один у нас бравый молодой матрос, который хотел во что бы то ни стало в джунгли попасть. Лучезарные сказали: «Иди, если хочешь. Кто мы такие, чтобы тебе запрещать? Но за твою безопасность мы не ручаемся». По дороге к храму его укусила гремучая змея. Все снадобья оказались бессильны против её яда. После этого никто больше в джунгли не напрашивался.

– А вы сами не боитесь? – подозрительно прищурился Николас.

– Боимся. Но это наша работа, за которую нам хорошо платят. Мы взялись за неё добровольно и не отступим даже в случае смертельной опасности. Море не любит слабаков и трусов, – заверил его Оуэн.

– Спасибо! Рад, что на вас можно положиться, – Олаф пожал матросу руку. – Я прослежу, чтобы ваша доблесть не осталась без награды. А теперь давайте спать. С рассветом пойдём дальше.

Они втроём устроились поближе к костру в окружении матросов. Дежурные менялись каждый час, а Николасу с Олафом выпала очередь ближе к утру.

Матросы очень ценили, что господа разделяют все тяготы пути с ними. Да Олаф и сам не скрывал, что гордится этим.

– А вы что думаете насчёт суеверий нашего проводника? –спросил у друзей Олаф. – Он ведь и раньше запугивал нас своими сказками.

– Он говорит правду, – Герда пристально уставилась в его глаза. – Мрак – это то, чем заражён лорд Веломри и остальные Магистры, прошедшие ритуал просвещения. Его осколки впиваются в сердце антрацитовыми спрутами и пожирают душу, а оболочку заполоняют собственной злой сущностью.

– Не начинай…

– Послушай! Разве ты не видишь, насколько моя история и история Идоу похожи? – настаивала она сиплым голосом, боясь от возбуждения перейти на крик. – А ведь Идоу рассказал её только сейчас.

– Ох уж эти суеверия! Неужели так сложно поверить, что мы победили, потому что за нами была правда? Сумеречники погрязли в междоусобных распрях и ослабели. Со временем даже самые лучшие вещи дряхлеют и приходят в упадок, если их не реформировать. Кто изменился следом за изменившимися условиями, тот и выжил. Древние мистические силы тут не при чём даже в том маловероятном случае, если они существуют. Какие у тебя доказательства, кроме сомнительных свидетельств бунтовщиков?

– Я видела всё своими глазами. Видела, когда разговаривала с лордом Веломри. И в Урсалии тоже. Почему ты не веришь мне хоть немножечко? – Герда в отчаянии заламывала руки. – Я же пытаюсь тебя спасти!

– Почему я ничего не видел? – Олаф поднёс руки к её щекам и стал поглаживать их, обвивая Герду серебристыми нитями внушения.

Николас напрягся, пытаясь сдержаться.

«Нет. Не моя она. Не жена. Если что, сама попросит помощи. Только тогда…»

– Почему никто другой их не видел? Может, это лишь страшный сон. Потрясения, которые ты пережила, не проходят бесследно.

Герда смахнула руки Олафа.

– Я знаю того, кто тоже видел.

Николас метнул в неё предупреждающий взгляд.

– Флавио? Или кто-то другой из бунтовщиков? – усмехнулся Олаф снисходительно и вновь потянулся к ней мыслесвязью.

– Лорд Комри!

– Ты же с ним не встречалась.

Герда сложила ладони на груди. Хотелось её одёрнуть, но Олаф не спускал с неё глаз.

– А что, если встречалась? Что, если это он мне всё объяснил? Что, если я всё видела своими глазами и только потому поверила бунтовщикам? Что, если…

Николас ухватил её за локоть. Под плащами в темноте было не так заметно, но Олаф удерживал с ней мыслесвязь, поэтому мог почувствовать чужое прикосновение.

– Он предвзят. К лорду Веломри у него большие счёты. Трудно признать, что твои знаменитые предки далеко не всегда поступали хорошо. И та кара, которую они понесли, пускай и жестокая, была вполне заслуженной.

Николас забыл про Герду и всем телом развернулся к Олафу, глядя в его непроницаемое в сумерках лицо. Кто он такой, чтобы так высокомерно рассуждать о чужих горестях?! Выросший в богатом мирном городе мальчик, с которого сдували пылинки, окружали заботой и почётом? Пускай пройдёт хотя бы через половину тех бед, с которыми столкнулся Николас, прежде чем его упрекать! Руки нестерпимо чесались вмазать по лицу Олафа.

– Перестань! – вклинилась между ними Герда. – Не говори так!

– Почему? Ты настолько хорошо знала лорда Комри, что так ему сочувствуешь?

– Нет. Просто твоя жестокость и бесчувственность меня ранит. Мягким ты нравился мне куда больше, – отрезала она.

– Уф! Хорошо. Пускай нас рассудит третья сторона. Морти, что ты думаешь? – обратился он к Николасу.

Надо собраться и не творить глупости. Николас сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться.

– Я не один из вас и не разбираюсь в колдовских делах.

– Поэтому я и выбрал тебя, как самого непредвзятого. Даже если ты отдашь свой голос против меня, я не обижусь и не причиню тебе вреда. Клянусь! – со всей возможной искренностью заявил Олаф.

«Ну, конечно. Возьму и расскажу тебе, что я и есть тот самый лорд Комри, чьего деда ты только распекал. И всё, что тебе втолковывала Герда – мои слова. Да она завела этот разговор, только чтобы вывести меня на чистую воду. Чтобы я уговаривал тебя отречься от Лучезарных, употребляя всё своё влияние и дар убеждения. Как же вы оба не понимаете? Правду ты не примешь, как бы не пытался убедить меня в обратном. Я чувствую твоё настроение кожей. Любой лёгкий толчок разрушит нашу дружбу, как замок из песка. Я не хочу ничьей смерти, особенно в шаге от храма».