Огни юга. Часть 2. Дом Мрака

***

Гилли Ду широко расставил ноги. Николас украдкой потянулся за скумбрией, чтобы приманить его, но стоило ему шелохнуться, как лис удрал и забрался на голову золочёного арфиста, чья фигура украшала нос корабля.

– То есть по трапу тебе пройти страшно, а сидеть на носовой фигуре – нет?! – всплеснул руками Николас, но ближе не подошёл.

Лис повернулся к нему и зарычал.

– Хочешь приручить дикого зверя? – спросил выглянувший из тени бака Идоу.

– Это питомец госпожи Герды. Она попросила его воспитать, но это оказалось не так просто, – ответил Николас. – А чоли держат животных?

– О, да! Мы разводим верблюдов, коз и овец. Делаем сыры и ткём одеяла из шерсти. Собаки помогают нам охранять стада. Но таких белых лисов я не видел. Убили бы его сразу – слишком он заметен на наших пастбищах.

– Он – северный житель и привык прятаться среди снега, – объяснил Николас. – Я думал, что гундигарцы живут в основном охотой.

Похоже, Идоу имел в виду нечто иное. За каждым словом ощущался едва ощутимый намёк на что-то тайное.

– У нас есть племена охотников и племена землепашцев, есть те, кто вырезает поделки из дерева и слоновой кости, моет золото на приисках и добывает в горах самоцветы. Они торгуют с бледнолицыми северянами и живут в каменных деревнях, как вы.

– Не знал, что в Гундигарде есть города. У нас говорят, что там обитают только дикари-людоеды, которые даже двух слов связать не могут.

– На севере люди много врут и хвастают. Чоли более скромные. Помнят, что ходят над предками и под богами. Не стоит гневить их дурными поступками. Если корни сгниют, а ветви зачахнут, то и ствол развалится, – вспомнил Идоу присказку своего народа.

Чем больше Николас с ним разговаривал, тем больше понимал, какую опасность в нём узрел Олаф. Его простецкие повадки служили для отвода глаз, но в его облике всё равно сохранялось нечто настораживающее. Он явно понимал гораздо больше, чем говорил. Возможно, даже больше, чем понимал Олаф.

Николас хитро прищурился:

– Вы хотели помочь мне с лисом?

– Бледнолицый примет совет от дикаря? – в притворном удивлении вскинул косматые брови Идоу.

– Почему бы нет? Встречал я и бледных северян, и смуглых южан, и даже желтокожих жителей восточных островов. У всех было чему поучиться. Или вы не желаете делиться сокровенными знаниями с невежественным бледнолицым? – бросил ему вызов Николас.

– Ты, видавший то, о чём другие только грезили, зовёшь себя невежественным? Самоуничижение ещё хуже пустой похвальбы, – укорил его Идоу. – Я дам тебе совет, раз ты просишь, но следовать ему или нет, решай сам. Твоя жизнь, твоя ответственность.

– Вы так со всеми путешественниками разговариваете?

– Нет. Только с теми, кто готов понять.

Идоу повернулся к застывшему на носовой фигуре Гилли Ду и посмотрел на него пристально. Лис подался вперёд и тоже уставился в тёмные глаза гундигардца. Идоу издал глухой, едва слышный звук и хлопнул себя по ноге. Гилли Ду спрыгнул на палубу и, прижав уши, потрусил к гундигардцу. Тот погладил его по пушистой голове. Лис послушно лёг к его ногам.

– Ого! Да вы настоящий заклинатель! – усмехнулся Николас.

– В моём племени это было бы почётно, но я знаю всего пару хитростей. Этот зверь не пёс, который будет счастливо вилять хвостом от одного благосклонного взгляда хозяина. Он привык к свободе. Если лис решил променять её на привязанность к людям, то всё равно будет свою отстаивать свою независимость, – пустился в пространные объяснения Идоу, чем напомнил Гвидиона.

В своём племени Идоу наверняка служил духовным наставником. Так почему же он не остался с чоли? История о большом мире звучала, как возвышенная сказка, которые любила Герда. Что ж, надо держать ухо востро.

– Госпожа Герда жаловалась, что он постоянно сбегает, – Николас украдкой бросил на неё взгляд.

Она разрумянилась от приседаний и стала ещё краше. Нет, надо думать только о деле! Команды Герда выполняла команды безропотно: то ли доверяла, то ли боялась, хотя раньше покорностью не отличалась. Заниматься с ней было почти так же трудно, как с лисом.

– Но хозяином он считает тебя, а не её, – хмыкнул Идоу.

– Может, его привлекает сила? – выдал Николас очевидное предположение.

Идоу в задумчивости качнул головой.

– Приручать его нужно игрой. Пока ему весело, он расслаблен и послушен. Но стоит проявить нетерпение и начать давить, как он пугается и убегает. А может и огрызнуться, если почувствует угрозу. Так что понаблюдай за ним пристальней. Начни с того, что ему нравится. Хвали за каждое, даже маленькое свершение и постепенно переходи на то, что нужно тебе. Только не напирай, иначе лис поймёт твою хитрость.

– Что ж, спасибо за совет, – улыбнулся Николас. – Каким бы он ни казался невыполнимым.

– А ты попробуй. Всё новое поначалу выглядит сложным. Для лиса тоже. К победе нужно идти маленькими шагами. Не забывай хвалить и себя, и всех своих подопечных, – бросил напоследок Идоу и выразительно посмотрел на Герду.

Она сделала последнее приседание и осела на палубу. Её грудь высоко вздымалась, глаза смотрели осоловело. Поняв намёк, Николас подошёл к ней и подал руку.

– Я… больше не могу. Прости! Я слишком слаба для такого, – посмотрела она на него исподлобья.

– Ты прекрасно справилась. Отдыхай. Завтра продолжим. Уверен, с каждым днём уставать ты будешь всё меньше. Не теряй веры в себя.

Её взгляд стал колючим и недоверчивыми, но руку она приняла. Они прогулялись по палубе, чтобы Герда отдышалась, а потом Николас проводил её в каюту. Олаф за столом корпел над картами.

– Как прошла первая тренировка? – спросил он.

Герда, не отвечая, рухнула на кровать и отвернулась к стенке.

– Умотал её? Может, не стоило в первый день давать такую нагрузку? – недовольно поцокал языком Олаф.

– Чтобы чего-то добиться, нужно приложить усилия. Ты же сам просил меня об этом.

– Да. И потому не ругаю тебя. Но всё же она юная леди, а не солдат, – напомнил тот.

Николас уселся на полу, скрестив ступни. Сова внимательно следил за ним, привязанный к спинке кровати. Николас медитировал на его причудливую фигуру, пока не стало казаться, что он распахнул клюв, взмахнул плетью и нацелил копьё в глаз обманщика.

Следующие дни проходили однообразно. Команда «Музыки» неплохо знала южные воды и работала очень слаженно. Благодаря совместному командованию капитана, боцмана и кормчего корабль легко обходил опасные места. Погода баловала ясным небом и попутным ветром. Палубу почти не качало.

Николас продолжал тренировать Герду. С каждым днём она уставала всё меньше и уже почти не жаловалась. Памятуя об их ссоре, Олаф больше не расспрашивал Николаса о прошлом. О насущных делах и планах на путешествие они общались на удивление открыто. Олаф с интересом выслушивал его соображения и делился своими мыслями. Иногда у них завязывались споры, но даже тогда Олаф держал себя в руках и терпеливо объяснял свою позицию, не опускаясь до оскорблений или угроз.

Только с Гилли Ду ничего не получалось. Днями напролёт он играл и дурачился: рычал, в шутку кидался на руки, крутил вокруг ног петли, скакал по бочкам и снастям, но стоило попросить его угомониться или замереть, как он начинал скулить или прятался с обиженным видом.

Однажды лис не объявлялся несколько дней даже чтобы поесть. Промышлял крысами в трюме? Никто из матросов его не видел. Вряд ли бы, даже обезумев от тоски по суше, Гилли Ду спрыгнул бы в воду, которую боялся до исступления.

Ночью Николасу не спалось. Он вышел на палубу, чтобы подышать свежим воздухом. У бака, обняв колени, сидел тощий голый ребёнок, чьи косматые волосы ниспадали до самой палубы, а глаза яростно сверкали в темноте.

Николас вздрогнул и потянулся за мечом. Ребёнок недовольно фыркнул и взмахнул руками, а потом принялся корчить страшные рожицы и щёлкать зубами. Ох, это же второй облик несносного лиса! Как же он долго его не примерял! Хорошо, что большинство матросов спали в кубрике, а дежурные были слишком заняты слежкой за морем, иначе вышел бы знатный переполох.

Николас устало опустился на доски рядом с «питомцем Герды».

– Тоскуешь? Бесишься, что нужно скрывать свою суть? – спросил он с сочувствием. – Но ты же сам захотел путешествовать с нами, помнишь? Скоро мы прибудем в Гундигард. На берегу ты сможешь порезвиться. Только не пугай моряков и туземцев, и всё будет хорошо.

Гилли Ду улыбнулся по-детски доверчиво и с едва слышным хлопком обернулся лисом. Николас почесал его за ушком, и Гилли Ду улёгся у его ног. Может, ключ в этом? Малыш тоскует по свободе и себе настоящему. Тоскует, как они все. Вот и всё, что требовалось понять.