Огни юга. Часть 2. Дом Мрака

***

Они выдвинулись в путь, как только кромка горизонта у бескрайних полей окрасилась сизыми и бледно-лиловыми лучами солнца. На выходе из порта их едва не сбил с ног Гилли Ду.

– Ну, и где ты был? – строго спросил Николас.

Лис посмотрел на него большими непонимающими глазами. Дальше Гилли Ду следовал за ними, то принюхиваясь, то исчезая по ведомым только демонам делам.

На дороге было пустынно. Видимо, большинство предпочитало покупать прощения, а не отправляться в долгое и опасное путешествие.

Николас шагал так широко и быстро, что Герда с трудом поспевала за ним, хотя, в отличие от него, у неё за плечами не было тяжёлого мешка с едой и тёплыми одеялами. Николас молчал и даже не оборачивался. Наверняка он чувствовал ауру Герды и по ней определял, всё ли в порядке.

Тропа вела вдоль прямоугольников возделанных полей пшеницы и проса. Широкая, вытоптанная тысячами ног. Вдоль неё через каждые полмили стояли камни-указатели с выбитыми на них ракушками. Олаф рассказывал, что ракушка – своеобразный символ Дороги из звёздной пыли. От Констани ракушки указывали путь до самого Краеугольного мыса, чтобы никто не заблудился. А на ночлег можно было остановиться в тавернах и монастырях, построенных как убежища для паломников.

Последний приют остался в Тегарпони. До самого мыса ни одного поселения не встречалось, только изредка попадались пастухи, гнавшие коров и овец на пастбища.

Постепенно пейзаж менялся. Поля переходили в выжженные зноем пустоши с редкими оливковыми деревьями. Их стволы, необхватные, были будто сплетены из верёвок. Тень под раскидистыми кронами спасала летом от зноя, когда вся жизнь в Священной империи замирала. Пока нещадно палило солнце, спали в прохладных помещениях, а на улицу выбирались только ближе к вечеру. Но сейчас дул прохладный ветерок, а по небу плыли перистые облака.

На горизонте показались горы. Скорее холмы, слишком уж невысокие и пологие у них склоны, а скальные выступы попадались лишь изредка. Но для уроженки веломовских равнин даже эти возвышенности казались большими и грозными.

Дорога стала забирать вверх и привела на лысое, обдуваемое ветрами плато. Герда начала замерзать. Николас протянул ей шерстяное покрывало, в которое она закуталась, как в плащ. Но темпа они так и не сбавили.

Олаф рассказывал, что человек, идущий по Дороге из звёздной пыли, наблюдает, как мёртвый пустынный ландшафт постепенно сменяет чахлая растительность степей. Потом она переходит в поля, луга и даже леса на гористых или прилежащих к рекам местах. За время пути это происходит несколько раз. Паломник будто умирает и воскресает вместе с природой, очищаясь от старых прегрешений и наполняясь силами для новых свершений. А за последний день можно пережить всё сразу.

В отличие от реального, духовного подъёма Герда не ощущала. Николас торопился вперёд, не позволяя даже оглядеться по сторонам. Погода стояла настолько ясная, что видны были и похожие на усыпавшие землю пёстрые камни поселения на юге, и тенистые буковые рощи на севере, и бегущая на восток сверкающая лента реки, и величавый океан на западе.

День перевалил за половину, а они всё шли и шли. Отвыкшие от нагрузки ноги гудели, а голова, укрытая соломенной шляпой, кружилась.

– Всё, привал! – взмолилась Герда.

Гилли Ду тявкнул из-за камня, поддерживая её предложение.

– Что стряслось? Ноги натёрла? – обернулся к ней Николас.

– Нет, просто устала и хочу есть. Уже обеденное время. Куда ты так летишь, будто за нами демоны гонятся?

– Я смотрел на карту. До мыса больше двадцати миль по непростой дороге. Чтобы успеть к закату, нужно торопиться, – ответил он.

– Давай хоть четверть часа посидим где-нибудь и подкрепимся. Мы потеряем куда больше времени, если я ослабну и не смогу идти дальше, – заупрямилась она.

– Хорошо. За поворотом должны быть руины, которые Олаф предлагал осмотреть. Там отдохнём.

Впереди показались остовы разбитой кладки и полуосыпавшиеся, заросшие кустарником земледельческие террасы. Путешественники устроились на покрывале, укрывшись от ветра за известняковой стеной. Герда прислонилась к ней спиной. От нагретых солнцем камней исходил жар. Николас вручил Герде лепёшку с солониной и луковицу, а сам заглотил свою порцию и отправился осматривать достопримечательность.

Герда настолько устала, что двигаться не хотела, и, откусывая маленькие кусочки, долго их смаковала. Самые жирные она отдавала лежавшему рядом лису. Взгляд останавливался на каждом камне. Они перешёптывались голосами древнего города. Ветер гонял по руинам тени-призраки вместе с клубками сухой травы.

Прошло уже достаточно времени, но Герда не искала Николаса, растворившись в созерцании. Вскоре послышались лёгкие шаги, стук камушков под сапогами, на землю рядом упала тень. Герда подняла взгляд. Николас держал в руке выстроганную наподобие посоха жердь. Прислонил её к стене и опустился на колени рядом с ногами Герды. Снял с них сапоги и принялся массировать, изучая каждый дюйм кожи.

Герда застыла. От его прикосновений по телу пробегали волны дрожи, будто он делал что-то запретное. Но они ведь женаты, значит, ничего предосудительного нет ни в её блаженстве, ни в желании обнять его и прильнуть к губам.

– Что… что ты делаешь? – вырвалась она из сладостной неги.

– Проверяю, не натёрла ли ты ноги. Обувь у тебя удобная, выбирать умеешь, – сдержанно ответил Николас и, отстранился. – Я размял тебе ступни, чтобы снять усталость. Возьми посох, с ним должно быть легче. Нам ещё идти и идти. Твоя выносливость никуда не годится. В этом путешествии мы столкнёмся с куда более серьёзными трудностями, так что… тебе придётся собрать волю в кулак. Я могу тащить вещи за тебя, указывать путь и защищать от опасностей, но идти ты должна сама.

Она натянула сапоги, и Николас подал ей руку.

– Я с удовольствием вернулась бы в Урсалию к Эглаборгу, но Олаф говорит, что из-за дара меня там не примут.

– В чём-то он прав. Эглаборг отнёсся бы к тебе со всей душой, но не люди из Компании.

– Потому что я внучка Белого Палача?

– И моя жена тоже.

– Всё-таки жена? – ухмыльнулась она лукаво.

Неужели он скажет, что любит её по-настоящему, а гадостей наговорил, только чтобы она вела себя осторожно?

– К чему отрицать? Клятвы мы произнесли, но использовать их против тебя я не собираюсь. Мне нужно добраться до Гундигарда, а ты – мой единственный шанс.

Обидно! Насильно мил не будешь, но всё равно хотелось снова ощутить его тепло. Герда отвернулась, чтобы не показывать выступившие на глазах слёзы. Пришлось прочистить горло кашлем, прежде чем она смогла говорить ровно:

– Я прошла от Веломовии до Урсалии. Правда, мы ехали на лошадях, и было проще. Столько ходить по горам, да ещё в таком диком темпе я не привыкла, и… скучаю по Яшке. Как думаешь, я когда-нибудь её увижу?

– Ходят слухи, что Сумеречники покинули крепость в Каледонских горах и сбежали в Норикию. Возможно, лошадей они взяли с собой. Это не тайные сведения. Думаю, Олафу уже обо всём доложили, так что… – Николас повёл плечами.

Лучезарному-то, может, и доложили. А вот как Николас добыл сведения на пресветловерческом корабле? Неужели среди команды есть шпионы?

– А ты скучаешь по Харысаю? – продолжила беседу Герда.

– Скучаю по ним всем, живым и мёртвым, но стараюсь не думать. Эглаборг меня ждёт. Я не собирался отлучаться надолго, но… дороги назад уже нет. – Он посмотрел вдаль, где бушевало Море теней. – Только вперёд, к неизведанному далёко. Хватит разговоров, пора в путь.

Николас вложил в её ладонь посох и зашагал дальше по плато. Гилли Ду тоже подскочил и стремглав поскакал по камням. Пришлось догонять. Ноги стали лёгкими, как утром.

– А что это за руины? Олаф говорил, что они очень древние. Может, здесь жили Сумеречники? – не сдавалась Герда.

– «Виссенгардия» было выбито на одной из стен. На территории Сальвани, Священной империи, люди селились ещё до исхода из Гундигарда. Хотя здесь их осаждали орды демонов. Наверняка этот город существовал ещё до Сумеречников. Он разрушился задолго до Войны за веру. Почему? Возможно, отсюда ушла вода. Возможно, во время одной из многочисленных войн захватчики устроили тут резню, а после жители не захотели возвращаться в проклятое место, – поделился мыслями он. – Предпочли остаться на плодородных почвах вдоль рек внизу.

– Так один народ сменял другой, высыхали и вновь разливались реки, образовывались и рушились горы, погибали и рождались новые традиции и религии. Но что-то же должно было остаться неизменным?

– Мир? Хотя нет. Когда-то он был облаком звёздной пыли.

– Откуда знаешь?

– Видел. Во сне.

– Получается, что твоё сознание существовало уже тогда? Может, ты был частичкой этой звёздной пыли и поэтому всё знаешь.

– Скорее, эта частичка затерялась на заре времён в Червоточине и случайно попала ко мне. Нашептала в уши, показала свои воспоминания на обратной стороне моих сомкнутых век и растаяла, как зыбкий сон.

Герда счастливо рассмеялась. В его словах жило волшебство, даже если они были лишь игрой. Маг он или шут – не важно. Именно Николас оживлял чудеса из сказок. Всё, что рядом с другими людьми, даже Финистом и Олафом, казалось глупым и постыдным, что запрещалось даже произносить вслух, в его обществе наполнялось смыслом и обретало очертания фантастических снов. В них пурпурные облака мчались по небу, открывая то тут, то там осколки звёздного неба. Под ногами разверзались такие глубины, будто Герда шагала про прозрачному стеклу или даже парила на огромных крыльях. Горы говорили с ней гулким эхом, доносящимся из необозримых далей прошедших веков.

В эйфории Герда не заметила, как они спустились к лиственному лесу. Здесь росли старые, пережившие Войну за веру ясени, дубы и ольха. Тенистая чаща укрыла землю от пронизывающих ветров. Под ногами шуршала листва, вдоль дороги бежал ручеёк, который впадал в реку чуть поодаль.

Вскоре лес закончился. За расступившимися акациями и зелёной лужайкой показался золотой песок большого пляжа.

– Неужели это Краеугольный мыс? – недоумевала Герда.

– Да. Смотри, вон та скала врезается в море, – Николас указала на утёс, об который с грохотом разбивались мощные валы. – Там остался солнечный алтарь – жертвенный камень староверов. Удивительно, что проповедники выбрали именно его местом паломничества.

На пляже красовался последний столбик-указатель с ракушкой. Герда с Николасом бросились к нему наперегонки. Солнце уже кренилось к воде, разливая по ряби золотистую краску. Прибой обдавал тучей брызг, которые солёными каплями оседали на лице и одежде.

– Никого тут нет, – разочарованно сказала Герда.

– Здесь есть мы, – пожал плечами Николас, скинул сапоги и подошёл поближе к воде, чтобы золотистый прибой омыл его ступни.

Солнце медленно тонуло в тёмной, разгорающейся от прикосновения огненных лучей, пучине. Гилли Ду с задорным гавканьем выскочил из-за кустов и принялся дразнить злые волны. Он подбегал ближе, когда вода отступала и улепётывал, когда она вновь накатывала на берег.