Огни юга. Часть 2. Дом Мрака

Глава 30. Дорога из звёздной пыли

1572 г. от заселения Мунгарда, Тегарпони, Священная империя

Гилли Ду до вечера так и не объявился. Они поднялись на корабль и встретили Олафа в каюте. Стол уже накрыли к ужину.

– Как сходили? О, ты же говорила, что не любишь украшения, – Лучезарный внимательно присмотрелся к бусам. – Королевские кораллы? Очень нежно и изыскано, они будто созданы для тебя.

Герда не смущённо вспыхнула. Нет, никогда она не научится принимать комплименты!

– Здесь такой богатый рынок. На нём можно отыскать всё, что угодно. Мы столько всего перепробовали, – попыталась отвлечь его Герда. – И для тебя кое-что припасли.

Она вручила Олафу свёрток с жареным в меду миндалём. Он отломил кусочек и прожевал с видимым удовольствием.

– Обожаю туррон. Хотя храмовые марципаны и пахлава из Элама не хуже, – причмокивая, объявил Олаф.

– Смотри, не испорть себе аппетит, – тихо фыркнула Герда.

Николас вынул из мешка жадеитовых братьев.

– Идолы из Гундигарда? Какие страшные! – подался к нему Олаф.

Он потрогал пальцем огромный фаллос Пернатого змея и покривился. Более приличный Сова Олафа не заинтересовал.

– Это примитивное искусство. Есть в нём что-то естественное, первозданное, без налёта показных приличий. В путешествии к истокам они послужат нам проводниками, – непринуждённо ответил Николас. – Кстати о них, нашёл кого-то?

Олаф качнул головой:

– Ай, как всегда попадаются одни жулики. Бестолковые, трусливые, хвастливые и лживые. Они даже гундигардские языки не понимают, а я не хочу копаться в головах дикарей.

Он принялся с любопытством вертеть Пернатого змея в руках и изучать узоры на его теле.

– Тяжело, наверное, постоянно слышать чужие мысли, – ответил Николас.

– Мы учимся от них закрываться в раннем детстве, иначе быстро сошли бы с ума. Да, мыслечтение помогает избежать обмана во время поисков проводника, к примеру. Но в головах людей столько всякой дряни, никак не связанной с верой и даже преступлениями, что знать её нам вовсе ни к чему.

Олафу было неловко сознаваться в своих неудачах перед Николасом. С Гердой он вёл себя куда более расслабленно в то время, как Николас, наоборот, огрызался на каждую её попытку посочувствовать и даже просто понять. Но перед Олафом он будто бы невольно раскрывался, хотя они всё равно оставались по разные стороны баррикад.

– Если хочешь, бери его себе, – Николас заметил интерес Лучезарного к идолу. – Он принесёт тебе удачу. Уверен, проводник отыщется в ближайшие дни. А мне этот строгий судья и сторож куда нужнее.

Он протянул верёвку под мышками Совы и привязал его к изножью кровати. Благодарно улыбаясь, Олаф сделал то же с Пернатым змеем.

Герда наблюдала за ними с недоумением. Почему Олаф не заинтересовался судьёй-Совой, в которого превращался в видении Флавио? Не удостоил его даже взглядом, а ведь он подходил Лучезарному куда больше, чем разнузданный Пернатый змей. И почему Николас, наоборот, не испугался судьи, как Флавио, и сделал его своим сторожем? В их странном ритуале всё должно быть наоборот!

– Видели проповедника? – спросил Олаф.

– Только барыгу, который торговал прощением от имени Пресветлого, – сознался Николас.

– Серьёзно? Эк они распоясались после того, как совет ордена перенесли в Эскендерию, – возмутился Лучезарный. – Я напишу лорду Веломри. Он найдёт на них управу.

Они сели за стол, на котором уже дымился суп из моллюсков и стояло большое общее блюдо с гребешками в раковинах. Николас с видимым усилием зачерпнул ложку и проглотил, скрывая отвращение.

– Не любишь дары моря? – снисходительно улыбнулся Олаф. – Попробуй печёную форель, она вкуснее.

Николас придвинул себе тарелку с рыбой, обложенной кусочками лимона и кольцами фиолетового лука. Дело пошло куда бодрее.

– Очень странно для жителя рыболовецкого Дорнаха, не находишь? – продолжал выспрашивать его Лучезарный.

– Я же не из рыбацкой семьи, к тому же, все люди разные. Знавал я рыбаков, которые предпочитали хлеб и репу, – пожал он плечами, стараясь не вдаваться в подробности.

– А что ты любишь? Я передам повару.

– Острое и пряное, красное мясо, – после небольшой паузы ответил Николас.

– Как охотник. Тебе подходит, – хмыкнул Олаф. – Наши книжники разрабатывают теорию, что по вкусу можно определить некоторые черты характера. Выделяют несколько типажей в зависимости от того, какую еду человек предпочитает. Мясо с приправами, особенно дичь, любят охотники. Они атлетично сложены, в меру агрессивны и отважны, но могут быть вспыльчивыми и нетерпеливыми. Вся их жизнь – движение.

– От рождения к смерти? – хмыкнул Николас. – А какой типаж у тебя?

– Не очень хороший. Любовь к сладкому в ордене порицается. Это признак изнеженности, капризности и слабости, – ответил Олаф.

– Ты не слабый, а мягкий, – возразила Герда. – Это разные вещи. Уверена, у каждого типажа есть достоинства наряду с недостатками. И мягкость вовсе не относится к последним. Она делает тебя более деликатным, дипломатичным, гибким, способным к компромиссам и прощению. Многим «стальным» охотникам этих качеств недостаёт.

Она выразительно посмотрела на Николаса, тот ответил ей тем же.

Олаф усмехнулся:

– Теперь я понимаю, отчего ты смущаешься, когда тебе делают комплименты. Но ты права. В мире нет однозначных вещей. И у Сумеречников, и у Лучезарных есть свои достоинства и недостатки. Без того и другого мы были бы не людьми, а безликими абсолютами вроде света и тьмы. Не согласна?

– А Пресветлый абсолют или у него тоже есть недостатки? – парировала Герда.

– Не ожидал услышать от тебя такие святотатственные речи. От него научилась? – Олаф перевёл взгляд на Николаса. – Представляю, что ты наговорил барыге на рынке. Удивлён, что он до сих не прибежал сюда жаловаться.

– Я его припугнул.

– Вот как? Тогда отвечай сам. Покажи, насколько ты разбираешься в праведных путях.

– Откуда мне знать? Я ведь нигде не учился. В Дорнахе даже храм был захудалый, а дряхлый проповедник с трудом мог связать вместе пару слов, – попытался отвертеться Николас.

– Зато вилкой и ножом ты орудуешь будто с пелёнок, – подловил его Олаф.

Всё это время Николас педантично резал тунца на маленькие кусочки и вдумчиво закладывал в рот по одному. Он делал так всегда, когда нервничал: своеобразный ритуал для успокоения, который исполнялся едва ли осознанно.

Николас откинулся на спинку стула.

– Престарелая тётушка научила. До войны она была вхожа во дворец Ловонида и имела утончённые манеры. Она воспитывала нас, пока отец пытался раздобыть денег. Я до сих пор помню все её уроки, – продолжал он выдумывать на ходу.

Олаф слушал очень внимательно и всё запоминал. Если Николас ошибётся, то его уличат во лжи. Тогда события примут весьма скверный оборот. Скверный для всех!

– Как это всё относится к моему вопросу? – встряла Герда.

Хоть бы помогло! Хоть бы отвлекло Олафа от щекотливой темы!

– Напрямую. Так что твоя бабка говорила о Пресветлом? – не сдавался тот.

– Тётушка. Она не была религиозной и боялась войны. Но если ты хочешь, могу поискать ответ сам. Хотя вряд ли он приблизится к истине, – принялся юлить Николас.

– Ещё как хочу! Битый час пытаюсь от тебя хоть чего-нибудь добиться. Уже и ужин закончился, а ты всё тянешь кота за хвост.

– Эм, ну ладно… Пока Пресветлый представляет из себя лишь идею о добре, благоденствии, справедливости и всём хорошем, что есть в мире – его можно назвать одним из редких примеров абсолюта. Но как только люди наделяют его конкретными функциями, приписывают ему свои мысли и желания, они снимают с него покрова тайны, и он обретает реальные черты, в том числе дурные.

– Да. Поэтому имевшие конкретные воплощения старые боги сгинули, а Пресветлый властвует в умах людей, – поддержал его Олаф.

У Герды возникло ощущение, что Николас имел в виду нечто другое, но спорить он не стал. Если бы мог, то снова сбежал бы на палубу. Но второй раз это уже выглядело бы подозрительно.

– Чтобы вас понять, мне понадобится много времени, – решила разрядить обстановку Герда. – Кстати… в городе мы слышали легенду о Дороге из звёздной пыли.

– О паломничестве Пелайо-скитальца? Очень воодушевляющая история. Сам, когда ещё учился в Констани, мечтал пройти по Звёздной дороге, но так и не представилось случая.

– Я бы хотела побывать на Краеугольном мысе, где солнце тонет в Море теней. Говорят, он всего в дне пути отсюда.

– Конечно, сходите. Заодно посмотрите на древние руины и природные красоты, до которых не успели добраться сегодня, – охотно согласился Олаф.

– Жаль, что ты снова не пойдёшь с нами, – посетовала Герда.

– Ничего, у нас впереди путешествие куда более грандиозное, чем Пелайо-скиталец мог себе представить, – снисходительно улыбнулся Олаф и снова повернулся к Николасу. То ли что-то заподозрил, то ли просто не мог остановиться. Герда уже не знала, как развести их по разным углам. – Ты же сопроводишь её к мысу?

– Даже если откажусь, ты меня принудишь, – угрюмо ответил Николас.

Герда едва не поперхнулась. Он же сам хотел туда пойти! Зачем он выводит всех из себя: вначале капитана, потом проповедника на рынке, сейчас вот Олафа. Ему так нравится засовывать голову в пасть демона?

– Ну, что такое? – покривился Лучезарный. – Ты что, обиделся? Мне просто хотелось услышать ответ! Кто же виноват, что ты настолько скрытный, что даже колдуны-Сумеречники позавидовали бы.

– Конечно, как наниматель ты можешь требовать от меня всё, что угодно. Но если тебе нужна моя дружба, то добиться её, заставляя меня отвечать на каверзные вопросы, вряд ли получится.

– Хорошо, обещаю больше не настаивать, – пожал плечами Олаф. – Служба в ордене заставляет меня с подозрением относиться к окружающим, особенно к тем, кто что-то скрывает. У меня уже болит язык повторять, если кому-то из вас что-то не нравится, откажитесь сейчас. Если ты отстанешь от корабля в Гундигарде, то погибнешь в джунглях в когтях диких зверей либо в котле каннибалов, а мне придётся и руководить экспедицией, и защищать Герду в одиночку.

– Мне нужна эта работа, действительно нужна, – примирительно поднял руки Николас. – Клянусь, что не подведу и не предам. Просто не нужно больше допрашивать меня о прошлом. Это слишком… больно.

Олаф одарил его оценивающим взглядом и, прочитав в глазах искренность, смягчился.

– А ты, Герда, что скажешь? Нравится тебе телохранитель или лучше подыскать кого-то другого?

– Не нужно. У тебя и так слишком много хлопот. К тому же, сегодняшняя прогулка показала, что за суровой оболочкой скрывается благородный и отважный человек.

Очень хорошо скрывается, под ворохом масок и шутовских нарядов. Не зная точно, не разглядишь.

– Хорошо. Если ты согласна ему довериться, то и я поступлю так же. Отныне никаких вопросов.

Николас с Олафом пожали руки. Герда очень надеялась, что ругаться они больше не будут, по крайней мере, пока не вскроется правда.