Огни юга. Часть 2. Дом Мрака

Глава 62. Лунатизм

1573 г. от заселения Мунгарда, долина Укаяли, Гундигард

Уже темнело. Повеяло дымом, и между стволами показались отсветы костра.

Вернувшись в лагерь, они взяли миски и устроились дожидаться ужина рядом с Олафом.

– Где были? Что видели? – с добродушной улыбкой поинтересовался он.

– Нашли красивый грот за водопадом. Волшебное место, сказочное, – ответила Герда, мечтательно касаясь губ.

– Как ты умудряешься замечать красоту в обыденных и даже уродливых вещах? – Олаф взял её ладонь и, улыбаясь, прижал к своей щеке. – Верно говорят, есть люди, которые везде видят отражение своей души.

– Спасибо, но не стоит меня нахваливать. Ты же мой наставник. А вдруг я возгоржусь и перестану тебя слушать? – Герда шутливо выгнула бровь.

Николас наблюдал за ними с тревогой. Он ведь обещал не флиртовать с ученицей Олафа, но откуда ему было знать, что ею окажется Герда. Ей он тоже давал клятву, задолго до этого.

Герда смутилась, догадавшись, что их общение вышло за рамки дружеского. Заметив её покрасневшие щёки и ссутуленные плечи, Олаф отодвинулся.

– Извини! Хорошее настроение пробуждает во мне романтика. Но для наставника, который подаёт пример своим ученикам, переходить грань неприемлемо. Ты права.

– У тебя хорошее настроение? – удивился Николас.

– Конечно. Мы выжили и возвращаемся на корабль. Я чувствую изменения. Лучше осознаю роль лидера, свою ответственность и даже силу. Может, с самого начала нужно было не лезть в Горний мир, а разбираться с негодяями вроде Оуэна и Вицли-Пуцли?

– Так ты же упирался, когда я просила помочь дикарям, – укорила его Герда.

– Был неправ. Победа над врагом, восстановление справедливости и спасение друга воодушевляют куда больше, чем бесцельные скитания по Шибальбе. Теперь мне будет что предъявить во время церемонии Просвещения, – Олаф запнулся, заметив, как изменились выражения их лиц. – Чего? Снова будете доказывать, что Лучезарные служат Мраку? Я хочу всё увидеть собственными глазами.

– Если мы окажемся правы, как ты собираешься спасаться? – спросил Николас.

– Втроём мы любого врага одолеем. Даже Мрак, как у дикарей.

– Мы победили только в одной битве и не без посторонней помощи. В следующий раз удача может от нас отвернуться, и тогда рыб кормить придётся нам. То есть мне. А ты станешь Предвестником и вместо справедливости будешь нести гибель и разрушение.

– Даже если я стану Предвестником, то вам навредить не позволю.

– Что ты сделаешь? Отнимешь наши души, вырвешь языки и превратишь в рабов? Завидная участь! – не поверил ему Николас.

Олаф подтянул к груди колени и обнял их руками, заворожённо глядя на пламя.

– Зачем настроение испортил? Эх ты!

Николасу с Гердой выдали походную кашу, и они взялись за еду.

К следующему вечеру отряд спустился к низовьям. Матросы подлатали потрёпанные за время переноски плоты, а утром спустили их на воду и поплыли. Ближе к устью течение ослабло и пороги пропали, плыть стало намного легче. Через три дня на горизонте показалась с непривычки огромная «Музыка».

Матросы радостно закричали. Услышав шум, их товарищи вывалили на палубу и принялись махать руками. Вскоре плоты пристали к берегу вместе со шлюпками с корабля. Матросы принялись разбирать вещи и перевозить их на «Музыку». Капитан Люсьен поджидал поодаль от суетившихся подчинённых.

– Долго же вы! Мы уже хотели отправить подмогу, – сказал он, пряча руки за спиной.

– Беда действительно была. Столкнулись с местными колдунами. В коварстве и злокозненности они не уступают нашим. Оуэн погиб и ещё четверо матросов, – сообщил Олаф и, положив ладонь на плечо Николасу, добавил: – Но справедливость восторжествовала. Теперь дикари будут жить свободно и славить нас за своё спасение.

– О! Вижу, вы возмужали и будто подросли. Нашли свою силу и уверенность? – обрадовался Люсьен.

Олаф пожал плечами.

– Всё готово к отплытию?

– Отчалим завтра на рассвете. Без Оуэна и остальных будет непросто, но мы справимся.

– Хаггерт хорошо проявил себя во время сплава и просил замолвить за него словечко. Если вам нужен новый старший по гроту… – напомнил Николас.

Люсьен едва заметно нахмурился, но поймав внимательный взгляд Олафа, заставил себя улыбнуться и кивнул.

– Приму к сведению. В любом случае Тарнис раздаст назначения вечером, – заверил их Люсьен.

Гилли Ду прятался в кустах акации, пока матросы рассаживались по лодкам. Николас не стал его звать, а сделал вид, что собирается уплыть без него. Увидев, как хозяин бредёт по мелководью, Гилли Ду стрелой выскочил из кустов и помчался за ним, поднимая тучу брызг.

Николас подхватил его на руки, и без того помокший насквозь. Всю дорогу до корабля Гилли Ду вёл себя тихо. Носиться и лаять он начал, только когда его опустили четырьмя лапами на палубу.

Темнело. Матросы продолжали трудиться на такелаже и палубе после того, как очистили борта от моллюсков и водорослей. Герда с Олафом отправились спать пораньше. Николас прогуливался вдоль фальшборта, наблюдая, как ночь скрывает очертания джунглей.

На обратном пути они вряд ли будут делать долгие остановки и не пойдут больше вглубь континента. Хотя будет ли обратный путь? Может, стоило сбежать вместе с Гердой? Прожили бы счастливо до конца света, посвящая всё время и внимание друг другу.

Матросы перекрикивались, волны бились о борт, скрипели просоленные снасти. Сквозь гам Николас различил хлопанье крыльев. Белый, а потому различимый на фоне темного неба голубь, скрылся за шканцами. Снова послание от лорда Веломри?

Интересно, есть ли на корабле ещё бездушники? Бездушник ли сам капитан Люсьен?

Плыть в Зюдхейм с такой командой опасно. Нужно бежать, как только они доберутся до Таверны Морей.

«Олаф-Олаф, что же с тобой делать? Так не хочется тебя бросать. Скорее бы ты вспомнил Шибальбу и мои признания. От этого зависят жизни каждого из нас!»

Николас вернулся в каюту. Олаф с Гердой уже посапывали, отвернувшись к стенке. Он разделся и нырнул под одеяло, стараясь не шуметь. Тревожный сон захватил быстро, но и отпустил столь же стремительно, оставив на лице мокрый след.

Кто-то возился в каюте. Скрипнули половицы, раздался сдавленный сип, звуки борьбы.

Николас метнулся к кровати Герды. Олаф сомкнул пальцы на её горле. Глаза Герды стали огромными от ужаса. Руками она вцепилась в локти Олафа и пыталась его оттолкнуть. Николас схватил Олафа подмышками и потянул на себя. Его ноги будто вросли в пол, а тело затвердело, как ствол фикуса. Тяни-не тяни – с места не сдвинешь.

Герда кашляла, глотая ртом воздух.

– Прекрати! Ты злишься на меня, а не на неё. Я Николас Комри, я шпион и предатель! – закричал Олафу в ухо Николас.

Он не реагировал. Веки-то смежены – он спит!

Николас подхватил ветроплавом шахматную доску и направил в голову Олафа. Стоило голубому свечению озарить комнату, как он сам рухнул без чувств.

Герда испуганно всхлипывала.

Олаф пришёл в себя и с кряхтеньем поднялся с пола.

– Что? – он придерживал ушибленную голову ладонью. Хорошо хоть, доской бить не пришлось. – Я снова ходил во сне?

– Ты душил меня… – простонала Герда.

Николас зажёг свечу. Стали видны синяки на её шее.

– Нет. Нет! – Олаф прижал дрожащие ладони ко рту. – Я не хотел! Я…

– Герда, ступай на палубу, разбуди лекаря. Скажи, что тебе приснился кошмар. Он заварит успокаивающих трав, – велел Николас.

Повязав на шею платок и закутавшись в плащ, Герда вышла из каюты. Николас усадил Олафа на кровать, налил кружку воды и протянул ему.

– Промочи горло и выдохни.

Олаф опустошил кружку залпом и откинулся на стенку.

– Как это могло произойти? В детстве я иногда вставал во сне, но никогда не причинял никому вреда! Я не хотел, не хотел! – оправдывался он.

Николас легонько его встряхнул.

– Расскажи, что тебе снилось.

– Я играл с младшим братом. Мы были совсем детьми. Он такой забавный и трогательный. Мой единственный близкий человек. Он понимал и принимал меня таким, какой я есть, со всеми слабостями и недостатками. Прощал любые ошибки. А потом появилась женщина, ведьма, – Олаф взлохматил пятернёй сбившиеся от пота волосы. – Она взяла моего брата за руку и увела прочь, хотя я молил их не оставлять меня. Повзрослевший я увидел её на скамье подсудимых. Её обвиняли в том, что она использовала детей для чудовищных ритуалов. Я понял, что мой брат мёртв, она сотворила с ним что-то ужасное. Меня захлестнули ярость и отчаяние. Я набросился на неё, стал душить. Удивительно, мне кажется, что у неё было лицо Герды.

Николас удивлённо вытаращился:

– Она и мухи не обидит. Даже колдуны из Норикии ничем подобным не занимаются. Подобные слухи – всего лишь выдумки, чтобы простые люди не стали их поддерживать.

– Я сам объяснял это Сесиль. – Олаф уставился на статуэтку Совы, привязанную к изножью кровати Николаса. – С силой и уверенностью ко мне из Шибальбы пришёл демон. Тень в совиной маске. Он следует за мной повсюду. Шепчет в уши вещи, от которых у меня кровь в жилах стынет. Скажи, я схожу с ума?

Олаф вцепился в руку Николаса так, что она затекла.

– Нет, я тебе верю.

Он ведь тоже видел. Видел и слышал Пернатого змея, Безликого, чья статуэтка была привязана к изножью кровати Олафа. Уже очень давно. Кажется, с самого рождения. Может, Николас тоже ходил ночами и убивал по указке злого бога, просто никто этого не замечал.

У них одна болезнь, одно безумие, одно проклятие на двоих.

Надо проверить.

Николас по одному разжал пальцы Олафа на своём запястье. Тот мелко дрожал. В свете свечи его лицо выглядело бледным, как у покойника, щёки впали, а под глазами красовались чёрные круги.

Николас вынул из-под своего матраса «Книгу тайн».

– Попробуй открыть, – он вложил её в ладони Олафа.

– Зачем? – удивился тот и попытался отвернуть обложку. – Издеваешься? Она же склеена! Хочешь показать, что я настолько слаб и полоумен?

– Злость лучше, чем страх и отчаяние, – Николас забрал у него фолиант и попытался открыть сам. Естественно, ничего не вышло. – Ты не более слаб и полоумен, чем я. Вот и весь фокус.

Олаф нахохлился, как сова, наблюдавшая за ними с обложки. Жёлтые глаза горели тревожным огнём. Николас спрятал книгу, чтобы замки на ней уснули и не сводили с ума живыми взглядами.

Олаф снова откинулся на стену, опустошённый. Николас снова сел рядом.

– Это всё Мрак. Не поддавайся ему. Нас с Гердой ты можешь потерять не потому, что мы испугаемся или уйдём, а потому что ты сам перестанешь считать нас друзьями. Тот демон, что шепчет тебе в уши, займёт твоё тело. Ты будешь наблюдать, как он разрушает всё, что тебе дорого.

– Как с ним бороться?

– Не проходи церемонию Просвещения и отрекись от Лучезарных. Забудь всё, чему они тебя учили и начни жизнь с чистого листа. Без войны и обид. Тогда Мрак отступит, я уверен.

– Если я уйду из ордена, мне придётся всю жизнь провести в бегах, – сокрушённо ответил Олаф.

– Ты боишься?

– У меня больше ничего нет. Ни ремесла, ни семьи, ни друзей. Без ордена я никто. Не представляю, как и для чего жить.