Битва ставок. Великое противостояние. 1941-1945

1

Когда в полдень 16 ноября нарком Молотов вошел в кабинет председателя СНК, там находился начальник Главпура Красной Армии Щербаков. Обсуждался вопрос о политическом обеспечении Висло-Одерской операции. Сталин сидел на краешке дивана в простенке между окнами, дотошно выяснял содержание выполняемой политорганами работы, акцентируя внимание на главном.

– Надо поставить политическое дело так, товарищ Щербаков, чтобы каждый офицер и солдат Красной Армии глубоко уяснил для себя ответственность момента. Немец отброшен к границам Германии и вынужден теперь защищать свою территорию. Его сопротивление возрастет вдвое. И враг еще силен. Поэтому в войсках не должно быть зазнайства, беспечности. Обстановка требует решительного повышения бдительности. Эти вопросы следует обсудить на заседаниях Военных советов, на партактивах и партсобраниях.

Сталин умолк. Паузу нарушил Щербаков:

– На 1-й Белорусский фронт выезжает группа офицеров Главпура во главе с генералом Краскевичем, товарищ Сталин. Перед нею поставлена задача: помочь Военному совету и политуправлению фронта в подготовке Висло-Одерской операции, а так же в налаживании деятельности военных комендатур на освобожденной территории Польши, которые являются связующим звеном между нашим командованием и польскими местными органами власти.

– Это наиболее актуальные задачи, – Верховный поднялся с дивана. – Кроме того, внимание политорганов следует обратить на усиление охраны тыловых коммуникаций. Этот вопрос мы почему-то упустили. В Генштаб поступает много донесений об активизации контрреволюционных групп на освобожденной территории Польши и Венгрии. Участились диверсии на железных дорогах. Имеются случаи покушений на наших офицеров и солдат, а также представителей местной власти. Набирает силу бешеная кампания против коммунистов. Мы не должны допустить нарастания враждебного Советскому Союзу пропагандистского террора. По линии Наркомата обороны уже принимаются соответствующие меры, но тут многое зависит от деятельности фронтовых политорганов по месту дислокации.

– Работа в этом направлении уже проводится, товарищ Сталин, – заверил Верховного генерал-полковник Щербаков. – Политуправление 1-го Белорусского фронта подобрало кадры комендатур, предназначенных для работы в западных районах Польши, которые еще предстоит освободить. С их руководителями проведен целевой идеологический семинар. Они снабжены инструкциями, в которых изложены права и обязанности личного состава комендатур.

– Где в данный момент находятся начальники будущих комендатур и чем конкретно они занимаются? – Сталин сопроводил свой вопрос характерным жестом руки, оставаясь на традиционном месте у торца стола.

– После семинара они были распределены по армиям, товарищ Сталин, подчинены Военным советам. В настоящее время они занимаются формированием своих подразделений, проводят с личным составом учебные занятия.

Председатель СНК сделал несколько «челноков» вдоль кабинета и обратился уже к наркому иностранных дел:

– Вот и товарищ Молотов принес нам очередное послание британского премьера. Господин Черчилль никак не поделит Германию, хотя войска союзников застряли на ее западной границе. Их продвижение окончательно заглохло.

– Находясь в Париже, Черчилль, похоже, чересчур расшаркался в любезностях и пообещал де Голлю лишнее, а теперь намерен это «обещанное» подвести под «общую крышу» союзников, – сказал Молотов. – Это известный прием английской дипломатии.

Председатель СНК продолжил диалог:

– Можно понять и так, товарищ Молотов, что Черчилль усиленно обрабатывал де Голля перед его поездкой в Москву в духе своих известных предложений о зонах оккупации Германии. Тут он, конечно, не оригинален.

Нарком иностранных дел взял в руки послание, сказал:

– Вот что дословно пишет по этому поводу британский премьер: «Я видел сообщение агентства Рейтер, несомненно исходящее из Парижа, о том, что Франция получит Рур, Рейнскую область и прочее, – которые будут заняты гарнизонами ее войск. Это не соответствует действительности, и ясно, что ничего подобного этому не может быть решено в таком вопросе, кроме как по соглашению с Президентом и вами. Все, что я сказал де Голлю по этому поводу, сводилось к тому, что мы разделили Германию на русскую, британскую и американскую сферы. Грубо говоря, у русских – восток, у британцев – север, а у американцев – юг».

– Вот теперь уже мы, товарищ Молотов, станем более заинтересованы в приезде де Голля в Москву, – сделал вывод Сталин. – Он и доложит нам о сути британских предложений.

Затаенная обида, высказанная маршалом Рокоссовским по случаю его перемещения с 1-го Белорусского на 2-й Белорусский фронт, не прошла мимо внимания Верховного. 17 ноября маршал Рокоссовский был вызван в Ставку. Заслушав его доклад о положении дел на его фронте в присутствии генерала армии Антонова, Сталин сказал:

– 2-й Белорусский фронт, товарищ Рокоссовский, будет наступать на важнейшем стратегическом направлении. Вашим войскам не следует обращать внимания на Восточно-Прусскую группировку немца. Ее разгром Ставка возложила на 3-й Белорусский фронт Черняховского, который и будет заботиться об обеспечении взаимодействия с вашим фронтом. Ваша забота – самое тесное взаимодействие с 1-м Белорусским фронтом товарища Жукова.

Изучив представленную маршалом Рокоссовским «оперативку», Верховный собственноручно красным карандашом вывел на ней еще одну «наступательную стрелу», направленную на Быдгощ, и тут же пояснил:

– Так, товарищ Рокоссовский, вы поможете войскам маршала Жукова, если замедлится их продвижение на Берлин. Наступая на Штеттин, 2-й Белорусский фронт, совместно с 1-м Белорусским и 1-м Украинским фронтами, должны закончить войну на Западе.

Верховный отступил на пару шагов от стола и обратился к «исполняющему начальника Генштаба»:

– Теперь вы, товарищ Антонов, расскажите товарищу Рокоссовскому, какими силами будет пополнена группировка его войск. Я уверен, что он не окажется в обиде.

Антонов привычно развернул на столе «двухсотку» 2-го Белорусского фронта, лаконично доложил:

– Разграничительная линия вашего фронта, Константин Константинович, с 1-м Белорусским фронтом передвигается южнее, до устья Нарева. Поэтому 65-я и 70-я армии Батова и Попова также переходят в ваше подчинение. Кроме того, из резерва Ставки 2-й Белорусский фронт получает: 5-ю гвардейскую танковую, 2-ю ударную и 49-ю армии Вольского, Федюнинского и Гришина. Фронт усиливается дополнительно танковым, механизированным и кавалерийским корпусами, тремя артдивизиями прорыва.

Верховный Главнокомандующий тут же дополнил:

– Основные фронтовые силы, товарищ Рокоссовский, вы должны сосредоточить на левом фланге, чтобы в случае необходимости оказать помощь 1-му Белорусском у фронту. Это категорическое требование Ставки. Маршал Жуков, ведя фронтальное наступление, не должен опасаться фланговых ударов немца ни с севера, ни с юга.

В то время как войска 2-го и 1-го Белорусских, а также 1-го Украинского фронтов продолжали подготовку к Висло-Одерской операции, 2-й и 3-й Украинские фронты упорно теснили противника на Будапештском направлении. Но решающий успех все не приходил. Это создавало в Ставке излишне нервозную обстановку. 21 и 22 ноября Верховный вел переговоры по телефону с маршалами Малиновским и Толбухиным, но так и не смог выяснить причины «длительного топтания на месте» их войск на подступах к Будапешту. 23 ноября он позвонил представителю Ставки маршалу Тимошенко и потребовал подробного доклада об обстановке.

Верховный согласился с выводами представителя Ставки по обстановке в полосе 2-го Украинского фронта, но прежде чем озадачить маршала Малиновского новой директивой, 25 ноября вновь связался с ним по телефону. Особых нотаций не последовало, но состоялось скрупулезное выяснение возможностей фронта – чего можно достичь в конкретно сложившейся ситуации. Будапешт стал подлинной «занозой» для Ставки.

25 ноября последовала директива Ставки командующему 1-м Украинским фронтом Коневу о проведении наступательной операции с целью разгрома, во взаимодействии с 1-м Белорусским фронтом, Кельце – Радомской группировки 4-й танковой армии Грезера.

В ночь на 26 ноября командующий 2-м Украинским фронтом получил директиву Ставки: «Создать на Хатванском направлении решительное превосходство сил над армейской группой „Фреттер-Пико“, сосредоточив на исходных позициях 7-й гвардейской армии, обходившей Будапешт с севера, необходимые танковые силы и артиллерийские дивизии прорыва». Начать наступление Ставка приказала не позже 2–3 декабря.

Подготовка Висло-Одерской операции [8] в значительной степени отличалась от подготовки предыдущих операций подобного масштаба, проводимых на территории СССР. Раньше достоверные разведданные наши штабы получали от партизанских отрядов, действующих на оккупированной территории. В Польше этот источник информации о противнике исключался. Теперь данные о нем приходилось добывать главным образом с помощью авиационной и агентурной разведок, а также разведки наземных войск. 27 ноября маршал Жуков вылетел в Москву для доклада.

Продолжая обеспечивать твердое управление войсками всех фронтов, Ставка своевременно вскрывала и устраняла допущенные просчеты. 30 ноября Ставка направила командующим 1-м и 2-м Белорусскими и 1-м Украинским фронтами маршалам Жукову, Рокоссовскому и Коневу обобщающее директивное письмо с анализом фактического положения.

Ставка держала в поле своего зрения и те фронты, которые, превозмогая накопившуюся усталость, продолжали активные боевые действия. 30 ноября командующий 4-м Украинским фронтом Петров получил ее директиву о подготовке 38-й армии к наступлению на Краков и овладении им во взаимодействии с 1-м Украинским фронтом. Продолжалось наступление 4-го Украинского фронта и в Чехословакии. 1 декабря 18-я армия Гастиловича с ходу форсировала Ондаву и освободила от оккупантов Требишов.

3 декабря директиву Ставки о проведении операции с целью разгрома Тильзитско-Инстербургской группировки 3-й танковой и 4-й армий генералов Рауса и Хоссбаха получил командующий 3-м Белорусским фронтом Черняховский.

Железные клещи 2-го и 3-го Украинских фронтов охватывали Будапешт с севера и с юга. Войска группы армий «Юг» Фриснера отходили на запад, надеясь задержать продвижение Красной Армии на угрожаемых участках частыми контратаками танковых сил. Тяжелые бои 6 и 7 декабря продолжались по всей линии соприкосновения. К исходу 8 декабря 7-я гвардейская армия Шумилова у Вероче пробились к Дунаю, перерезав пути отхода Будапештской группировки врага на север. Южнее венгерской столицы, от Эрда до Барча, 46-я, 4-я гвардейская и 57-я армии Шлемина, Захарова и Шарохина пробились к оборонительной линии «Маргарита».

11 декабря Верховный вернулся к обсуждению ситуации на Будапештском направлении. После глубокого анализа обстановки он пришел к выводу, что возникли реальные предпосылки для окружения Будапештской группировки противника. Учитывая это, Ставка директивой от 12 декабря обязала Военные советы 2-г о и 3-го Украинских фронтов охватывающими ударами разгромить противостоящую группировку и освободить столицу Венгрии от оккупантов.