Битва ставок. Великое противостояние. 1941-1945

Пауза затягивалась. Гитлер собирался с духом, хотел поднести к губам стакан сока, но рука вновь сильно задрожала, и он не смог этого сделать. Опустив стакан на стол, обрел временную уверенность, задиристо бросил в зал:

– Возможно, господа, скоро вот так же будет трястись и моя голова, но сердце – никогда!

В уголках его рта выступили пузырьки липкой слюны. Фюрер небрежно смахнул их трясущейся рукой и начал негромко говорить, все более и более распаляясь:

– Если кто-то отчаялся и считает, что все кончено и Германии уже не подняться, то он заблуждается. Я уверенно смотрю в будущее. У меня есть секретное оружие, и оно непременно сработает. Есть и еще кое-что. В последний момент это поможет изменить ситуацию к лучшему, переломить обстановку. Надо только уметь ждать свой час!..

Утренний доклад Гудериана 25 февраля о положении на Востоке дышал оптимизмом. Войска оперативной группы «Земланд» продолжали атаковать позиции русских у Фишхаузена с целью удержания коридора до Кенигсберга. Начальник Генштаба ОКХ сознательно умолчал о прорыве войск Рокоссовского к Кёзлину и их наступлении на Данциг из района Бютова. Он предложил войска 11-й армии Штейнера переподчинить генерал-полковнику Раусу, переброшенному в район Штаргарда из Восточной Пруссии. Гитлер согласился с этим предложением, но вновь запретил отвод войск 2-й армии Вейса за Одер из Восточной Померании. «Ничего не сдавать без боя!» – исступленно кричал фюрер.

Доклад о прорыве войск Конева на Нейсе и блокаде гарнизонов в Глогау и Бреслау Гудериан тоже отложил на последующее время. Он понимал, что любое обсуждение в Главной Ставке ситуации на фронте 4-й танковой и 17-й армий Грезера и Шульца не изменит к лучшему их тягостного положения. Лицезреть же очередной приступ буйства Верховного Главнокомандующего ему крайне не хотелось.

Хотя в последние февральские дни Восточный фронт будоражили лишь бои местного значения на Земландском полуострове, под Кенигсбергом и в Восточной Померании, в «бункере фюрера» нарастали предчувствия неизбежного обвала на Одере. Но рейхс-маршал Геринг бодро доносил в Главную Ставку об успехах реактивной авиации: «„Ме-262“ Ласточка» атаковали бомбардировочные армады англосаксов, «Арадо-234» штурмовали боевые порядки танковых сил русских на Берлинском направлении.

С переходом русских в наступление 3 марта в Восточной Померании войска группы армий «Висла» терпели одну неудачу за другой. Гиммлер буквально разрывался между штабом группировки и Берлином, но предотвратить катастрофу было уже не в его власти. Не спасали положения и «выдвиженцы» Гудериана – генералы Венк и Раус, которых он сумел внедрить в командование эсэсовским объединением. Фронт на Одере стремительно деградировал. К исходу 4 марта 1-я гвардейская танковая армия Катукова, восточнее Деепа, прорвалась к побережью Балтийского моря.

Сообщение об этом вызвало переполох в «бункере фюрера». 3-я танковая и 2-я армии Рауса и Вейса оказались блокированными в Восточной Померании. При анализе обстановки никто не смог ответить Гиммлеру на вопрос: «Что делать дальше?» Было еще не ясно, куда, на запад или на восток, повернет теперь свои ударные силы маршал Жуков.

Но «мелкие политиканы» доставляли Гитлеру удовольствие уже тем, что могли часами слушать его «откровения». 4 марта он впервые изложил «верному Йозефу» свой удивительный план ближайших действий.

Фюрер привычно витал в небесах:

– Я создаю три основных зоны сопротивления, Геббельс. Первой зоной станет Берлин. Мы останемся здесь и будем его оборонять. Судьба войны может быть решена в Берлине. Вторую зону сопротивления я создам в Альпах, в Баварии. Ее возглавит Кессельринг. Командование в Италии он передаст Фитингофу. Третья зона сопротивления уже создается в Норвегии и Дании под командованием Буша.

– Но что будет в центре Германии, мой фюрер?

– Вы, Геббельс, упреждаете важные детали моего плана. Я преднамеренно оставляю между зонами свободные пространства – от Гамбурга до Берлина и от Берлина до Альп. Можете быть уверены: именно в центре рейха столкнутся противоестественные союзники – большевистские Советы и сверх капиталистическая Америка. Британское могущество быстро уменьшается. Ялтинские договоренности станут пустой бумажкой. Русские не удовлетворятся тем, что было согласовано в Крыму, и двинут свои танковые армии за условную демаркационную линию. Вот тогда западные страны будут вынуждены дать отпор большевикам и отбросить их назад. Увидите, Геббельс, все произойдет именно так!

– Ваш план, мой фюрер, вполне созвучен моим мыслям, но Сталин едва ли упустит свой победный шанс.

Гитлер тотчас круто переменил тему разговора:

– Я высоко ценю Сталина, Геббельс, как гениального человека. Он заслуживает безграничного уважения за выдержку и стойкость. Как и мне, ему присущи величие и непоколебимость. Он не знает шатаний и неуступчивости, которые характерны для буржуазных политиков. В случае победы над Россией было бы надежней поручить управление ею Сталину, конечно, при германской гегемонии. Он лучше, чем кто-либо другой, способен справиться с русскими…

Разбор обстановки за 5 марта получился долгим и безрезультатным. Главком ОКХ был потрясен сообщением о том, что русские не только овладели Кёзлиным, но и окружили юго-западнее Польцина 10-й корпус СС и корпусную группу «Теттау». Гитлер возопил: «Генерал-полковник Раус должен принять все меры для деблокады этих сил, в противном случае ему скоро вообще нечем будет воевать!»

Вызванный в Главную Ставку командующий группой армий «Б» Модель потребовал от фюрера немедленно вернуть на Рейн 6-ю танковую армию СС Дитриха из Венгрии. Иначе, заявил «ретивый Модель», его войскам не удержать позиции по Рейну, поскольку напор американских армий нарастает.

В берлинском бункере Гитлер продолжал «воспитывать» «партайгеноссе» Бормана: «Пробило без пяти двенадцать, Борман. Положение серьезно, очень серьезно. Оно кажется почти безысходным, но положение не может быть безнадежным. Как часто в истории немецкого народа наступали непредвиденные повороты. Старый Фриц в Семилетнюю войну все время находился на грани катастрофы. Зимой 1762 года он решил отравиться и даже назначил день, когда он это сделает, если к нему не придет военное счастье. И вот за три дня до назначенного срока умирает русская царица Елизавета. Чудом все оборачивается в его пользу.

Как Фридрих Великий, Борман, мы стоим перед коалицией врагов. Но коалиции – дело рук человеческих, держатся на воле отдельных лиц. Скажем, исчезнет Черчилль – и все изменится. Если его не станет, английская элита увидит бездну, которая откроется перед ней в результате того, что Европа отдана большевизму. Может наступить пробуждение. Мы еще можем победить, Борман, приложив последние усилия. Лишь бы нам хватило времени для последней схватки».

На оперативном совещании 7 марта Гудериан впервые доложил Главкому ОКХ об использовании минувшей ночью на четырех «Тиграх» 6-й танковой армии СС у озера Балатон приборов ночного видения, обеспечивающих наблюдение в темноте до четырехсот метров.

9 марта Гитлер приступил к реализации своего плана создания «оборонительных зон». Он объявил Берлин «крепостью». Комендантом города был назначен обергруппенфюрер СС Рейман, а имперским комиссаром по обороне столицы – Геббельс. Согласно их приказу, изданному по указанию фюрера, сотни тысяч берлинцев были брошены на сооружение трех линий укреплений.

Приказ звучал непреклонно: «Задача. Оборонять столицу до последнего человека и последнего патрона. Эту борьбу надо вести с фанатизмом, фантазией, с применением всех средств военной хитрости, с коварством, с использованием всевозможных подручных средств на земле, в воздухе и под землей. Предпосылкой для успешной обороны Берлина является удержание во что бы то ни стало каждого квартала, каждого дома, этажа, каждой воронки от снаряда! Речь идет не о том, чтобы каждый защитник столицы овладел техникой военного дела, а о том, чтобы каждый боец проникся фанатической волей и стремлением к борьбе, чтобы он сознавал, что мир, затаив дыхание, следит за ходом этой борьбы и что борьба за Берлин может решить исход войны».

Некоторый успех 6-й танковой армии СС Дитриха в дефиле между озерами Веленце и Балатон вскружил голову Верховному Главнокомандующему, и невзирая на большие потери в танках, он настаивал на продолжении прорыва в направлении Байи. Довод звучал убедительный: «Прорыв войск Велера к Дунаю повлечет за собой разрядку обстановки в Югославии, будет способствовать восстановлению положения во всем Дунайско-Карпатском регионе».

Гитлер придерживался ранее принятого плана операции. Он требовал, чтобы 2-я танковая армия де Анжелиса продолжала вспомогательный удар на Капошвар. Группа армий «Е» Лера должна прорываться на Мохач, разрывая сплошной фронт по Драве 1-й болгарской и 3-й югославской армий. Действовать только так! Главком ОКХ проигнорировал предупреждение Гудериана об опасностях, которые таит операция русских на Моравско-Остравском направлении. Здесь 4-й Украинский фронт Петрова нацелился на Прагу. Армейской группе «Хейнрици» их напор не сдержать.

Гитлер не разделял этих опасностей. Напротив, он считал, что прорыв 6-й танковой армии СС Дитриха к Дунаю заставит большевиков свернуть наступление на других участках и перебросить силы в Венгрию, чтобы непременно спасти ситуацию на своем левом фланге.

Начальник Генштаба ОКХ Гудериан выехал для вечернего доклада 12 марта на полчаса раньше обычного, чтобы при необходимости обогнуть аэродром Темпельхоф, который с конца февраля круглосуточно бомбила авиация противника. Кроме того, на этот раз его немало волновал сам доклад об обстановке на Восточном фронте. Русские пробились к побережью Данцигской бухты, севернее Гдыни, овладели Путцигом и крепостью «Кюстрин»: Гудериан взвешивал каждое слово, чтобы не вызвать гневного приступа Гитлера, и кто знает, как их именно и по отношению к кому можно ожидать назначенных им репрессий за допущенную потерю.

Крепость «Кюстрин» сдерживала напор большевиков на Берлинском направлении и вот не устояла. Войска Жукова и здесь, прямо против Берлина, оставили позади Одер.

13 марта Гудериан начал свой итоговый доклад о положении на Восточном фронте сообщением об операции группы армий «Юг» Велера у озера Балатон. Вновь 6-я танковая армия СС Дитриха отбрасывала русских в направлении Дуная. Когда «генштабист» повторил вновь свое «отбрасывание», Гитлер сердито прервал его доклад на полуслове:

– Вы лучше скажите мне, Гудериан, когда же, наконец, наша ударная танковая группировка Дитриха выполнит стоящую перед ней задачу и прорвется хотя бы к Дунафельдвару, не говоря уже о Байе? Когда 2-я танковая армия де Анжелиса захватит Капошвар, а войска Лера прорвутся к Мохачу? Вы готовы доложить м не об этом?

Гудериан ответил сначала на вторую часть вопроса:

– Мой фюрер, я уже докладывал вам накануне о том, что 68-й армейский корпус остановлен русскими на рубеже Чепея, а 91-й армейский корпус овладел плацдармами на северном берегу Дравы. Он еще продолжает свои атаки.