Битва ставок. Великое противостояние. 1941-1945

– С разгромом Рурской группировки путь на Берлин для союзных армий будет открыт, – как бы для себя сделал вывод Верховный и тут же добавил: – Вот почему, товарищ Антонов, войска Жукова и Конева должны начать Берлинскую операцию в директивные сроки.

– При нынешних темпах наступления, товарищ Сталин, войскам союзников понадобится не меньше месяца, чтобы дойти до Берлина, – вставил реплику нарком Берия.

Верховный бросил короткий взгляд в сторону Берии, но обратился снова к начальнику Генштаба:

– Ставка должна решить вопрос, товарищ Антонов, по 2-му Белорусскому фронту. Нельзя допустить промедления с началом наступления Рокоссовского на Росток. Взятие Кёнигсберга дает нам возможность для маневра подвижными силами. Надо определиться, что необходимо оставить Василевскому для ликвидации Земландской группы, а что перебросить Рокоссовскому. Время – наш главный союзник.

Эта весть 12 апреля озадачила всю планету. Реакция выдалась крайне противоречивой. В середине этого дня умер президент Америки Рузвельт. Умер очень не кстати, меньше месяца не дожив до полной Победы над врагом.

Вечером 13 апреля председатель СНК принял американского посла в Москве. Беседа получилась долгой. Поздоровавшись за руку, Сталин спросил Гарримана:

– Была ли смерть президента Рузвельта неожиданной?

– Да, была неожиданной, маршал Сталин, – подтвердил посол и пояснил свою мысль: – В течение последнего года президент страдал болезнью сердца. Но его личный врач, адмирал Макинтайр, говорил мне во время Ялтинской конференции, что состояние его здоровья таково: он может прожить или очень долго, или может внезапно умереть.

Дождавшись конца перевода, Гарриман добавил:

– Я думаю, маршал Сталин, что вы были, вероятно, единственным человеком в мире, который получил последнее послание Рузвельта. Кстати, я вчера также получил личную телеграмму от президента. Тон его телеграммы свидетельствовал о его бодром настроении.

– Таким образом, господин Гарриман, смерть президента наступила внезапно, – сделал вывод Сталин.

– Да, внезапно, маршал Сталин, – подтвердил американский по сол. – но я пришел к вам, полагая, что у вас возникли вопросы о положении в Америке.

– Я полагаю, господин Гарриман, что в политике Соединенных Штатов не произойдет изменений?

Американский посол солидарен с этим выводом:

– Да, я убежден, маршал Сталин, что во внешней политике Америки не произойдет изменений. Вчера я говорил господину Молотову, почему президент избрал Трумэна в качестве своего заместителя. Трумэн всегда разделял и горячо поддерживал программу президента.

– Советское правительство полагает, что Трумэн будет продолжателем дела Рузвельта. Со своей стороны Советское правительство окажет ему в этом поддержку.

– Я передам президенту Трумэну это ваше весьма важное заявление, маршал Сталин, – заявил Гарриман:

В заключение встречи Сталин сообщил американскому послу, что 13 апреля Красная Армия заняла Вену. Нужно, чтобы американцы и англичане послали своих офицеров в столицу Австрии для разграничения там зон оккупации между войсками союзников, включая Францию.

Поздно вечером 15 апреля, почти одновременно, командующие 1-м Белорусским и 1-м Украинским фронтами маршалы Жуков и Конев доложили в Ставку о полной готовности своих войск к началу Берлинской операции.

В пять утра 16 апреля, по плану, гром артиллерийской канонады разорвал предутреннюю темноту Кюстринского плацдарма. В течение двадцати минут на боевые порядки врага обрушилось свыше полумиллиона снарядов и мин всех калибров. Бомбардировочные соединения 4-й и 16-й воздушных армий Вершинина и Руденко нанесли массированные удары по штабам противника, его артиллерийским позициям, третьей и четвертой траншеям главной полосы обороны. Оборонительные объекты в глубине, на Зееловских высотах подавлялись бомбовыми ударами 18-й воздушной армии Главного маршала авиации Голованова.

Характерной особенностью начальной фазы Берлинской операции в полосе прорыва 1-го Белорусского фронта явилось применение зенитных прожекторов для ослепления противника. Всего было задействовано сто сорок три установки. Они были расположены по фронту на удалении до двухсот метров один от другого и в полукилометре от передовой. Их ослепляющие лучи пронзали боевые порядки 9-й армии Буссе на глубину до пяти километров, выхватывая из темноты объекты атак для нашей пехоты и танков. Это была картина огромной впечатляющей силы.

В шесть пятнадцать, когда войска маршала Жукова уже перешли в наступление на участке главного удара, во всех армиях ударной группировки 1-го Украинского фронта началась сорока минутная артиллерийская подготовка. Почти четырехсоткилометровый передний край от Форста до Крнова по крыла густая дымовая завеса.

Как только артиллерийская канонада переместилась в глубину вражеской обороны, войска ударных соединений 3-й гвардейской, 13-й и 5-й гвардейской армий Гордова, Пухова и Жадова начали форсирование Нейсе. С захватом плацдармов на западном берегу саперные части тотчас приступили к наведению понтонных м остов.

В пятнадцать часов командующий 1-м Белорусским фронтом позвонил в Ставку, доложил Верховному:

– Товарищ Сталин, первая и вторая позиции обороны противника прорваны. Войска фронта продвинулись вперед до шести километров, но встретили сильное сопротивление у рубежа Зееловских высот, где уцелела оборона 9-й армии. Для усиления удара я ввел в сражение обе танковые армии. Считаю, что завтра к исходу дня войска фронта преодолеют Зееловский оборонительный рубеж.

Необычно рано 16 апреля Сталин позвонил в Генштаб и приказал Антонову каждый час докладывать ему о развитии обстановки в полосе 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов. Выслушав доклад Жукова, он сказал:

– У Конева оборона противника оказалась слабее. Его войска успешно форсировали Нейсе и продвигаются вперед без особого сопротивления. Поддержите удар своих танковых армий бомбардировочной авиацией.

Вечером Жуков отдал приказ войскам фронта: наступление продолжать в течение ночи на 17 апреля. Утром следующего дня прорвать вторую полосу обороны противника, для чего сосредоточить на участках прорыва двести пятьдесят – двести семьдесят стволов на километр фронта и провести тридцатиминутную артиллерийскую подготовку.

Практически схожим образом складывалась обстановка и в полосе наступления войск 1-го Украинского фронта. Прорвав на участке Форст – Мускау главную полосу обороны 4-й танковой армии и продвинувшись до тринадцати километров, ударная группировка достигла второй полосы обороны и завязала бои за овладение ею с контратакующей 21-й танковой дивизией противника. Поэтому задачу первого дня – пробиться на рубеж Древитц – Комптендорф – Вейсвассер – выполнить полностью не удалось.

Чтобы создать перелом в развитии операции на направлении главного удара фронта, маршал Конев приказал командующему 28-й армией Лучинскому ускорить выдвижение его дивизий в направлении Берлина вслед за 3-й гвардейской танковой армией Рыбалко.

Вечером 16 апреля Жуков вторично позвонил в Москву. Его разговор с Верховным получился взволнованным.

– Зееловские высоты, товарищ Сталин, господствуют над окружающей местностью, имеют крутые скаты по восточной полусфере и являются во всех отношениях серьезным препятствием на пути к Берлину. Раньше завтрашнего вечера этот рубеж взять не удастся, – доложил Жуков.

– Вы напрасно ввели в дело, товарищ Жуков, 1-ю гвардейскую танковую армию на участке 8-й гвардейской армии, а не на участке 3-й ударной армии, как планировала Ставка, – с укоризной сказал Верховный и тут же спросил: – Есть ли у вас уверенность, товарищ Жуков, что завтра ваши войска все-таки преодолеют Зееловский рубеж?

Уверенность не изменила маршалу Жукову:

– Завтра, 17 апреля, к исходу дня, товарищ Сталин, оборона на Зееловском рубеже будет прорвана. Считаю, что чем больше противник бросит своих резервов на этот рубеж, тем быстрее мы возьмем затем Берлин.

– Ставка готовит директивы Коневу, чтобы он двинул гвардейские танковые армии Рыбалко и Лелюшенко на Берлин с юга, и Рокоссовскому, чтобы он ускорил форсирование Одера и тоже ударил в обход Берлина с севера, – сказал Верховный. – Надо быстрее взять германскую столицу в кольцо и добить гарнизон авиацией и артиллерией.

Маршал Жуков высказал, однако, свое «особое мнение»:

– 3-я и 4-я гвардейские танковые армии Конева имеют полную возможность быстро продвигаться в направлении Лукенвальде и Потсдама и им надо поставить такую задачу, товарищ Сталин. А вот войска Рокоссовского не смогут начать наступление раньше 23 апреля, так как не имеют переправочных средств для форсирования нижнего Одера.

– Ставка поможет 2-му Белорусском у фронту такими средствами, – закончил «сердитый разговор» Верховный.