Битва ставок. Великое противостояние. 1941-1945

– Мой фюрер, опасные прорывы русских в направлении Красного Села и Любани делают бессмысленным удержание позиций в районе Мги. Отвод 50-го и 26-г о армейских корпусов на отсечные позиции по линии Гатчина-Вырица-Чудово почти вдвое сократит протяженность фронта и позволит задержать их наступление на Лугу.

Главком ОКХ резко возразил:

– Мне надоели эти просьбы об отходах, Кюхлер. Вначале вы отошли с Пулковских высот. Теперь то же самое происходит на Волхове. Прорыв на Ладогу приходится исключить. Я не знаю, как поведут себя в этом случае финны. К тому же, Кюхлер, ОКВ совершенно лишено резервов.

– Огонь корабельных батарей у Пулково был невыносим, мой фюрер. Высоты пришлось оставить, чтобы вывести войска из зоны досягаемости дальнобойной артиллерии красных.

– Вы только что доложили мне, Кюхлер, о прорыве Советов на Любань, и мне надо уяснить складывающуюся ситуацию в вашей группе армий.

– Русские наступают, мой фюрер, имея более чем двойное превосходство в силах.

– Группа армий «Юг» Манштейна переходит в наступление, фон Кюхлер, и я не могу снять с Киевского направления ни одной дивизии.

– Тогда мои войска обречены, – непроизвольно проронил командующий группой армий «Север» Кюхлер. – Я не смогу наличными силами отразить их танковый натиск на Красное Село и у Чудова.

– Если контрудар у Жашкова войск группы армий «Юг» окажется успешным, фон Кюхлер, то можете быть уверены, что к вам придет облегчение.

Тревоги Кюхлера были не напрасны. В ночь на 21 января начали отход от Пушкина и Мги 54-й и 26-й армейские корпуса. Фронт группы армий «Север» повсеместно попятился от Петербурга. В это же время нарастали трудности в полосе обороны 43-го армейского корпуса у Новосокольников.

Главная Ставка торопила Манштейна с контрударом на Киев. Но 24 января под основание «Каневского выступа» ударил 2-й Украинский фронт. Все попытки командарма 8-й Велера остановить прорыв противника не привели к успеху.

Несмотря на обострение обстановки на флангах Восточного фронта, под Петербургом и на Украине, 26 января в Главной Ставке обсуждался доклад Йодля о подготовке оккупации Румынии.

Только 27 января фон Манштейн доложил, наконец, в «Вольфшанце» о переходе в контрнаступление 1-й танковой армии Хубе у Винницы. Одновременно, под основание прорыва 2-го Украинского фронта, были нанесены встречные удары: со стороны Смелы – силам и двух пехотных и танковой дивизии СС «Викинг», со стороны Канижа – силами 3-й, 11-й и 14-й танковых дивизий.

Внешне оперативное совещание 28 января мало чем отличалось от предыдущих. Виртуозно сглаживая «острые углы» на флангах, начальник Генштаба ОКХ бойко докладывал о стабильном положении в центре, на Витебском и Бобруйском направлениях. У Шепетовки и Бердичева для Цейтцлера тоже не произошло ничего особенного. И на фронте 6-й армии Холлидта в большой излучине Днепра результаты были «вполне удовлетворительные».

Наконец, каневский выступ. Не без внутренней борьбы Цейтцлер вдруг растерянно выпалил:

– А здесь, мой фюрер, они внутри.

– То есть как «они внутри»? – опешил Гитлер.

– Да, мой фюрер, здесь танки большевиков прорвались к Звенигородке, – сказал Цейтцлер.

– Какая неприятная история, – уныло отреагировал Верховный Главнокомандующий и тут же воскликнул: – Этого бы не произошло, если бы Манштейн имел на опасном участке дивизион штурмовых орудий!

В ночь на 28 января командующий группой армий «Юг» доложил в «Вольфшанце», что танковые клинья русских сомкнулись у Звенигородки.

Оперативное совещание 30 января выдалось бурным. Сообщение о том, что Манштейн подтягивает из-под Кировограда 3-ю, 11-ю и 14-ю танковые дивизии и вот-вот нанесет контрудар в районе Ерок, не на шутку распалило Гитлера.

– Создается впечатление, Цейтцлер, что Манштейн стягивает к участку намечаемого прорыва все танковые силы, которые имеются в его группе армий. Но каким образом в таком случае он намерен остановить Советы у Шепетовки? – Главком ОКХ сердито ткнул пальцем в «оперативку».

– Мой фюрер, – Цейтцлер вплотную подошел к столу, – ваше замечание справедливо. Но Манштейн надеется получить танковый корпус с Запада и им прикрыть Шепетовское направление.

– Аппетиты Манштейна несоизмеримы возможностям ОКВ, Цейтцлер! – бросил Гитлер. – И вы должны были прямо заявить ему об этом. Впрочем, Йодль, я прошу вас подтвердить: командующий группой армий «Юг» получил от нас все, что просил. Но перемен на его фронте нет.

– Мой фюрер, – возразил Йодль, – ни я, ни Манштейн не допускали мысли, что русские все наличные резервы перебросят на Украину.

Гитлер живо повернулся в сторону Йодля:

– Ваш вывод, Йодль, не столь безупречен, как это может показаться на первый взгляд. Если все имеющиеся резервы русские бросили против группы армий «Юг», то за счет каких сил, скажите, они отбрасывают войска фон Кюхлера от Петербурга?

– Этот результат, мой фюрер, предопределен не наличием у Советов новых резервов, а тем, что мы сами изъяли из группы армий «Север» все танковые силы, – не сдержался начальник Генштаба ОКХ. – Суровая зима сковала болота, и их танки перешли в наступление у Любани, Чудово и Новгорода. Мы поступили слишком опрометчиво и…

– Кто это «мы», Цейтцлер? – зычный голос Гитлера прервал «генштабиста» на полуслове. – На оперативных совещаниях я лишь утверждаю коллективные предложения. К тому же они плохо выполняются командованием групп армий.

– Но русские продолжают удерживать инициативу, – вмешался в дискуссию Хойзингер.

– Вот мы и должны ее, наконец, перехватить, Хойзингер, в весеннюю распутицу, когда большевики вынуждены будут остановиться, – решительно возразил Гитлер. – но я все больше сомневаюсь в возможностях фон Кюхлера выполнить эту задачу. Прорыв «Северного вала» грозит нам катастрофой. Русские овладеют Прибалтикой и окажутся у границ Германии. В командование группой армий «Север» я решил назначить генерал-полковника Моделя. Немедленно передайте этот мой последний приказ, Цейтцлер, в войска.

Генерал-полковник Модель не задержался с вступлением в должность. Но 18-я армия Линдемана продолжала безостановочный откат к Нарве, Луге и Шимску. Преследуя 26-й армейский корпус, 3 февраля русские форсировали Нарву и вторглись в Эстонию.

Главком ОКХ позвонил генералу Моделю и, выслушав его объяснения по этому поводу, приказал установить вдоль западного берега Нарвы и Чудского озера сплошные минные поля, чтобы не допустить прорыва русских в направлении Таллина и Пярну.

Ситуация вокруг Корсунь-Шевченковского «котла» продолжала доминировать над всеми другими коллизиями в России. 3 февраля, когда непрерывные атаки авиации Советов остановили 1-ю танковую армию Хубе у Лисянки, Гитлер направил в адрес командира 42-го армейского корпуса генерала Штеммермана телеграмму: «Можете положиться на меня, как на каменную стену. Вы будете освобождены из „котла“, а пока держитесь до последнего патрона».

Фельдмаршала Манштейна с каждым днем охватывала все большая тревога за судьбу окруженной группировки. Не сумев прорвать кольцо внешнего фронта русских в начале февраля, он концентрировал ударные войска у Ерок, чтобы предпринять более удачную попытку. Но не заладилась погода. Практически ежедневно шел то дождь, то мокрый снег. Раскисшие дороги и воздушная блокада «котла» нарушали все планы войсковых передислокаций.

На оперативном совещании 5 февраля Гитлер поручил Цейтцлеру впредь ежедневно докладывать ему о пополнениях на внешнем фронте Корсунь-Шевченковского «котла». 6 февраля к пяти танковым и пяти пехотным дивизиям добавились 1-я и 16-я танковые дивизии. 8 февраля группировка Хубе получила основное усиление – элитную танковую дивизию «Адольф Гитлер». Наконец, 10 февраля Манштейн доложил в «Асканию» о прибытии последних пополнений – 106-й пехотной дивизии и двух танковых батальонов.

Утром 11 февраля сражение на обводе Корсунь-Шевченковского «котла» разгорелось с новой силой. Командир 3-го танкового корпуса Брейт радировал Штеммерману: «После отражения сильных атак неприятеля 3-й танковый корпус снова перешел в наступление. Во что бы то ни стало держитесь. Мы придем несмотря ни на что. Брейт».

1-я танковая армия Хубе четырьмя танковыми дивизиями нанесла удар из района Ризино на Лисянку. Одновременно от Ерок, также в направлении Лисянки, силами четырех танковых дивизий наступала 8-я армия Велера. Навстречу им удар на Шендеровку нанес 42-й армейский корпус. К Лисянке пополудни прорвалась лишь западная группировка. Восточная так и осталась на исходных позициях. В ночь на 12 февраля группировка Штеммермана пробилась в Шендеровку. Расстояние между нею и 3-м танковым корпусом сократилось до двенадцати километров. В «Вольфшанце» облегченно вздохнули: вот-вот Манштейн совершит у Корсунь-Шевченковского то, чего ему не удалось добиться под Сталинградом в декабре сорок второго.

К концу дня 14 февраля Манштейн понял, что дальше Лисянки и 1-й танковой армии Хубе не пройти. 3-й танковый корпус Брейта, потеряв почти половину личного состава и танков, тоже остановился в обороне. Требовались подкрепления.

Череда неудач захлестнула в феврале вермахт. 17 февраля, когда Главная Ставка уже получила доклад о разгроме Корсунь-Шевченковской группировки 1-й танковой и 8-й армий, Манштейн доложил в «Вольфшанце» об атаках 3-го Украинского фронта на Криворожском направлении. В обтекаемых выражениях он дал понять фюреру, что удержать выступ в большой излучине Днепра 6-й армии Холлидта не удастся. Прорыв русских к Очакову с юга поставит перед войскам и правого крыла Восточного фронта неразрешимые проблемы. Манштейн позволил себе вторгнуться в дела группы армий «А», которая напрасно цепляется за Крым. Гитлер резко одернул собеседника, но на следующий день сам позвонил в Николаев командующему группой армий «А»:

– Клейст, вам хорошо известно о тяжелом положении группы армий «Юг» в результате потери каневского выступа. В условиях распутицы Советы сумели опередить Манштейна в маневренности войск. Я вынужден уточнить ранее принятые решения. Танковая дивизия СС «Адольф Гитлер» теперь не подлежит переброске во Францию. Только ей под силу закрыть брешь у Звенигородки. Я хотел бы услышать ваше мнение, фон Клейст, об обстановке.

– Блокада противником Крымского полуострова, мой фюрер, становится невыносимой. Все наши транспорты из Констанцы подвергаются атакам вражеской авиации. Возможности 17-й армии истощаются. Боеприпасами и горючим она обеспечена до апреля, – доложил Клейст.

– И вы, Клейст, ставите передо мной не простые вопросы по Крыму.

– Мой фюрер, для войск группы армий «А» это самая острая, кардинальная проблема.

– Что вы имеете в виду, Клейст?

– Уязвимое положение 17-й армии на полуострове, очевидно, мой фюрер. Прикрыть все побережье невозможно. Руофф давно ставит вопрос о подкреплениях. Но уже полгода группа армий «А» не получает резервов. Если же Советы осуществят прорыв к границам Румынии, то удержание Крыма станет бессмысленной тратой сил. Я предл а гаю…

Гитлер прервал Клейста на полуслове: