Битва ставок. Великое противостояние. 1941-1945

1

Ровно в 7.00 29 апреля началась артиллерийская подготовка. По «дому Гиммлера» и «Кроль-опере» ударила вся артиллерия 150-й стрелковой дивизии Шатилова. Двадцать минут не прекращался страшный грохот. Содрогались стены уцелевших зданий, сыпались на землю оконные стекла. Бой за «дом Гиммлера» продолжался весь день. Только к полуночи штурмовые группы 79-го стрелкового корпуса Переверткина пробились к Кёнигс-плацу, расположенному перед рейхстагом.

Внимание командующего 1-м Белорусским фронтом Жукова было всецело приковано также к действиям войск 5-й ударной армии генерал-полковника Берзарина, особенно его 9-го стрелкового корпуса генерал-лейтенанта Рослого, соединения которого нацелились на Имперскую канцелярию. Весь день 29 апреля кипел непрерывный бой на подступах к Вильгельмштрассе, кварталам гестапо, министерств Военно-воздушных сил и финансов, государственному почтамту.

На рассвете 30 апреля по рейхстагу и «Кроль – опере» был от крыт ураганный артиллерийско-минометный огонь с позиций на Лерторской товарной станции, а также прямой наводкой из «дома Гиммлера» и с набережной Шлиффенуфер. Под прикрытием артиллерийской канонады штурмовые группы 150-й стрелковой дивизии Шатилова стремительным броском преодолели территорию сада у «дома Гиммлера» и залегли перед рвом с водой на Кёнигсплацу, в трехстах пятидесяти метрах от «105-го объекта».

В час дня началась артиллерийская подготовка штурма рейхстага. Спустя тридцать минут ударные группы 150-й стрелковой дивизии поднялись в решительную атаку. Шквальный пулеметный и автоматный огонь противника стеной встретил атакующих на Кёнигсплацу. По нашим боевым порядкам били тяжелые орудия из парка Тиргартен и со стороны Карлштрассе. Первый штурм рейхстага не удался.

В восемнадцать часов после скоротечного артналета корпусных средств поддержки в рейхстаг через парадный вход ворвались основные силы 150-й стрелковой дивизии. Командир 756-го стрелкового полка полковник Зинченко перенес свой КП внутрь здания, доложил обстановку комдиву:

– Товарищ генерал! Первый этаж рейхстага очищен от противника. Ведем бой за второй. В подземном помещении блокировано до полутора тысяч эсэсовцев.

– Где находится армейское знамя, Федор Матвеевич? – уточняя обстановку, спросил Шатилов.

– Армейское знамя, товарищ генерал, пока установлено в оконном проеме на втором этаже.

– Кто обеспечивает знаменосцев, Федор Матвеевич?

– Замполит комбата Неустроева лейтенант Берест. С ним два автоматчика и сержант Щербина с пулеметом.

– Хорошо, полковник Зинченко. Назначаю вас комендантом рейхстага, – закончил разговор Шатилов.

На крышу знаменосцы выбирались по одному и укрывались от пуль и осколков под бронзовой статуей могучего всадника в кольчуге. Ведущая на стеклянный купол лестница шаталась. Пришлось карабкаться по обнаженным ребрам каркаса, цепляясь за уцелевшие шпангоуты. Поднимались медленно. Впереди сержант Егоров, за ним – младший сержант Кантария с армейским знаменем в руке. Добравшись до верхней площадки, разведчики быстро прикрутили ремнями древко армейского знамени к железной перекладине и тем же путем отправились вниз, на НП комбата.

«22.50» – зафиксировали часы капитана Неустроева этот славный миг. Он тотчас доложил о водружении знамени полковнику Зинченко, а тот, как положено, – комдиву:

– Товарищ генерал! Василий Митрофанович! Знамя Военного совета 3-й ударной водружено на куполе рейхстага в двадцать два пятьдесят по московскому времени!

– Молодцы! – прокричал в ответ Шатилов. – Поздравляю тебя и весь твой полк с одержанной победой!..

К трем часам 1 мая были созданы условия для перехода линии фронта и генерал Кребс в сопровождении начальника штаба 56-го танкового корпуса полковника фон Дуффинга, переводчика и солдата охраны был доставлен к командующему 8-й гвардейской армии.

– Буду говорить особо секретно, – начал он разговор с Чуйковым, передавая ему свою солдатскую книжку. – Вы первый иностранец, которому я сообщаю, что 30 апреля Гитлер покончил жизнь самоубийством.

Опытный дипломат, командарм 8-й гвардейской [6], выслушав Кребса, заявил парламентеру, что не уполномочен вести какие-либо переговоры с Германским правительством, что речь может идти только о безоговорочной капитуляции Берлинского гарнизона. Он согласился сообщить о предложениях германской стороны командованию 1-го Белорусского фронта. В 4.00 Чуйков доложил маршалу Жукову: «Генерал Кребс сообщил мне о самоубийстве Гитлера и передал письмо Геббельса к нашему Верховному Командованию».

Маршал Жуков тотчас позвонил в Ставку. Трубку поднял начальник охраны Власик. Он ответил:

– Товарищ Сталин только что лег спать.

– Прошу пригласить его к телефону, – сказал маршал Жуков. – Дело очень срочное и до утра ждать не может.

Когда Верховный поднял трубку, Жуков доложил:

– Линию фронта в Берлине, товарищ Сталин, перешел генерал Кребс. Он сообщил о самоубийстве Гитлера и передал письмо Геббельса к Советскому правительству.

– Доигрался, подлец! Жаль, что не удалось взять его живым! – сердито сказал Верховный и тут же спросил: – Где находится труп Гитлера, товарищ Жуков?

– Генерал Кребс заявил, что труп Гитлера сожжен на костре, – ответил командующий 1-м Белорусским фронтом.

– Передайте Соколовскому, товарищ Жуков, чтобы никаких переговоров, кроме безоговорочной капитуляции, с Кребсом он не вел. Только безоговорочная капитуляция. Не звоните мне до утра. Хочу немного отдохнуть, – глуше обычного сказал Верховный и опустил трубку на рычаг.