Битва ставок. Великое противостояние. 1941-1945

Концерт закончился в одиннадцатом часу. Председатель ГКО при глас ил в правительственный поезд членов Политбюро ЦК, секретарей МК и МГК партии, маршала Буденного и генерал-лейтенанта Артемьева. Здесь-то большинство из них и услышало впервые о том, что 7 ноября на Красной площади состоится традиционный парад войск Московского гарнизона. Командиры частей, принимающие участие в параде, получили указания на предмет предстоящих действий за семь часов до построения и движения в центр Москвы.

В ночь под 7 ноября улицы столицы припорошило свежим снегом. Утром подул холодный ветер. Но поднятые по тревоге войска к назначенному времени заняли исходные позиции от Москворецкого моста до Исторического музея. Необычно многолюдными для осажденного города оказались гостевые трибуны. Но вот Красная площадь взорвалась громом аплодисментов – на трибуне Мавзолея В.И. Ленина появились руководители партии и государства, видные военачальники. Тут же Кремлевские куранты гулко пробили восемь раз. Торжество началось. Генерал-лейтенант Артемьев командует парадом, маршал Буденный его принимает. Оба – на красавцах лошадях.

Вступительный ритуал был закончен. Теперь в центре внимания – председатель ГКО, Верховный Главнокомандующий Сталин. Поздравив советский народ с 24-й годовщиной Великого Октября, он говорит о тех тяжелейших условиях, в которых ему выпало встречать этот праздник в сорок первом. Но история страны знавала и еще более тяжелые времена. Сталин напомнил о 1918 годе, о походе «Антанты» на молодую Советскую республику. Разве тогда было легче? Но наш народ вынес все тяготы и победил! Фронт у стен Москвы. Положение тяжелое, но не безнадежное. Главное действующее лицо сегодня – это наша Красная Армия.

Обращаясь к ее воинам и партизанам, Сталин сказал:

– На вас смотрит весь мир как на силу, способную уничтожить грабительские полчища немецких захватчиков. На вас смотрят порабощенные народы Европы, подпавшие под иго захватчиков, как на своих освободителей. Великая миссия выпала на вашу долю. Будьте же достойны этой миссии!

Война, которую вы ведете, есть война освободительная, война справедливая. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков – Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова!

Пусть осенит вас победоносное знамя Великого Ленина!.. Под знаменем Ленина – вперед к победе!

Громогласное «Ура!» волнами перекатывается по Красной площади. Грохот артиллерийского салюта сопровождается мелодией «Интернационала», который с подъемом исполняет сводный оркестр Московского гарнизона.

И вот на Красную площадь вступают прямоугольники батальонов. Мимо Мавзолея проходят курсанты Московского артучилища, моряки, ополченцы. Их сменяют кавэскадроны, пулеметные тачанки, зенитные установки. Завершают парад танковые части. Поднимая снежные ворохи, на Западный фронт направляется сто шестьдесят боевых машин – танкеток, легких, средних и тяжелых танков 31-й и 33-й танковых бригад полковников Кравченко и Чухина.

К началу ноября были исчерпаны боевые возможности Брянского фронта. 10 ноября решением Ставки он был расформирован. 50- я армия вошла в состав Западного фронта. Генерал-майор Ермаков доложил Жукову о развитии обстановки на Тульском рубеже. Выслушав командарма 50-й, командующий Западным фронтом распорядился:

– Тулу, генерал Ермаков, оборонять до последней возможности. В течение суток представить мне донесение о положении и боеспособности ваших соединений. Одновременно доложить свои соображения на предмет отражения возможного удара противника на Тулу из района Алексина.

Вечером 17 ноября, когда оборона 30-й армии была полностью дезорганизована, а сама она оказалась «распаханной» на три части – за Волгой, на южном берегу Волжского водохранилища и восточнее Ламы, Жукову позвонил Верховный. Это был уже третий звонок Сталина в Перхушково в течение суток, и он, не здороваясь, спросил:

– Товарищ Жуков, вы уверены, что нам непременно удастся удержать Москву? Я спрашиваю вас об этом с болью в душе. Отвечайте честно, как коммунист!

– Москву, товарищ Сталин, мы безусловно удержим! – твердо ответил Жуков, – но Западному фронту требуется не менее двух армий и хотя бы две-три сотни танков.

– Это неплохо, что у вас такая уверенность, товарищ Жуков, – рассудительно сказал Верховный. И тут же добавил: – Позвоните в Генштаб и договоритесь с товарищем Василевским, где сосредоточить две резервные армии, которые требуются Западному фронту. Их формирование завершится до конца ноября. Танков Ставка пока не имеет.

– Спасибо за помощь, товарищ Сталин, – поблагодарил Жуков. – До декабря мы продержимся наличными силами.

Но разговор продолжался. Верховный сказал:

– Кроме того, Ставка решила подчинить Западному фронту 30-ю армию и в командование ею назначить генерала Лелюшенко. Как вы на это смотрите, товарищ Жуков?

– Я согласен с решением Ставки. Генерала Лелюшенко я хорошо знаю и рад буду видеть у себя во фронте.

– Все, товарищ Жуков, – закончил разговор Сталин. Напряжение боев в полосе Западного фронта с каждым днем нарастало. 18 ноября стало одновременно и радостным и трагичным для 316-й стрелковой дивизии. За упорство и героизм ее воинов решением Ставки она была преобразована в 8-ю гвардейскую. Но в этот же день дивизия лишилась своего боевого командира. Генерал-майор Панфилов был смертельно ранен осколком мины. Так 16-я армия потеряла одного из самых уважаемых своих военачальников.

19, 20 и 21 ноября продолжалось ожесточенное сражение по всему Западному фронту. Но особенно драматично развивались события на его флангах. Теснимая превосходящими силами врага, 16-я армия Рокоссовского отошла к Истринскому водохранилищу, заняв оборону по его западному берегу. В оперативном смысле это было отнюдь не лучшее решение. Командарм 16-й, обсудив на Военном совете ситуацию, обратился к Жукову с предложением ночью скрытно отойти на восточный берег водохранилища и там создать более прочный рубеж обороны. Но командующий Западным фронтом не внял доводам генерала Рокоссовского. Он приказал стоять насмерть на занимаемом рубеже, чтобы не нарушать взаимодействия с 5-й армией генерала Говорова.

Ночью 22 ноября в штаб 16-й армии позвонил Верховный. Он подробно расспросил генерала Рокоссовского об обстановке в полосе обороны каждой дивизии. Узнав о выходе противника на восточный берег Истры, Сталин попросил командарма 16-й задержать немца на этом рубеже хотя бы на сутки, а там Ставка подкрепит армию резервами, но сдержать превосходящего врага все же не удалось.

К исходу 23 ноября обстановка в полосе обороны 16-й армии накалилась до предела. Серией ударов противнику удалось захватить Клин и Солнечногорск. Командарм 16-й направил в район Клина своего заместителя, Захарова, с задачей не пропустить врага к Дмитрову. Сходную задачу в районе Солнечногорска решал генерал-майор Ревякин.

Когда члены Политбюро ЦК, ГКО и Ставки заняли свои привычные места за столом, Верховный на ходу, искоса бросив взгляд на «оперативку», обратился к Василевскому:

– Докладывайте, товарищ Василевский.

Василевский подошел к карте, начал итоговый доклад:

– Обстановка в полосе обороны Ленинградского фронта за минувшие сутки не изменилась. Близится к развязке операция наших войск на юге. Утром маршал Тимошенко доложил, что Ростов будет завтра освобожден от захватчиков. Продолжаются ожесточенные бои на Западном фронте. Беспокоит ситуация на Дмитровском и Кубинском направлениях. Генштаб предлагает, товарищ Сталин, выдвинуть в район Яхромы 1-ю ударную армию Кузнецова, а в район Крюково – 20-ю армию Власова, чтобы остановить продвижение врага. Требует подкрепления и Наро-Фоминское направление. 33-я армия Ефремова понесла большие потери в людях и, вслучае сильного удара, едва ли устоит. Генштаб предлагает подкрепить ее хотя бы одной стрелковой дивизией из резерва Ставки.

Василевский оторвал взгляд от карты, посмотрел на Верховного. Но возникшую паузу нарушил Ворошилов:

– Значит, вы считаете необходимым, товарищ Василевский, введение в бой, пусть даже частично, уже сегодня, с таким трудом созданных Ставкой стратегических резервов?

Ворошилова тут же поддержал Молотов:

– Вот-вот, и я хотел спросить о том же. Стоит ли понимать ваше предложение, товарищ Василевский, так, будто Генштаб пришел к выводу о пике кризиса у противника?

Начальник Оперативного управления Генштаба чуть повернулся к сидящим рядом Молотову и Ворошилову:

– В кризисе противник находится с конца октября, хотя и продолжает наступать на ряде направлений. Однако Генштаб считает, что пик кризиса у него еще не наступил и группа армий «Центр» в состоянии нанести два-три сильных удара, чтобы изменить обстановку в свою пользу.

Верховный тоже подключился к разговору:

– Короче, яснее, товарищ Василевский.

– Понятно, товарищ Сталин, – отреагировал на это замечание Василевский. – Зима торопит гитлеровцев. Думаю, что у руководства Германии нет единого плана действий в сложившейся обстановке. Они мечутся по всему фронту в поисках хоть каких-нибудь шансов. К тому же все обещанные Гитлером сроки захвата Москвы давно прошли.

Сталин остановился рядом с «генштабистом», спросил:

– А может, товарищ Василевский, мы все-таки перебросим под Наро-Фоминск 1-й гвардейский кавкорпус генерала Белова?… Что скажет Генштаб по этому поводу?

– Нет, товарищ Сталин, – возразил Василевский. – В связи с обострением обстановки в районе Венева снимать корпус Белова с Серпуховского направления нельзя.

– Хорошо, понятно. А скажите, товарищ Василевский, есть ли предпосылки для переобмундирования немца по зимним нормам? И есть ли вообще у немца зимняя форма?

Генерал-лейтенант Василевский ответил четко:

– По данным Генштаба, немцы не имеют зимней формы, товарищ Сталин. Возможно, по этому вопросу принято какое-то решение на совещании командования сухопутных войск в Орше? О нем нам сообщили белорусские партизаны.

В разговор вступил Берия:

– Пленные, товарищ Сталин, взятые недавно под Волоколамском, утверждают, что среди немцев нарастают панические настроения в предчувствии усиления морозов.

– Брянский и Смоленский подпольные обкомы партии сообщают, что у гитлеровцев нет зимнего обмундирования, – дополнил Берию маршал Ворошилов. – С начала ноября немецкие тыловые службы занимаются мародерством, реквизируют теплую одежду у нашего населения.

Сталин остановился у торца стола, сделал характерный жест рукой в сторону Ворошилова:

– А что же мы? Нельзя допустить, чтобы наши люди, оказавшиеся в оккупации, одевали немца в зиму. Пусть Красный Крест заявит решительный протест!

– Партизанам, товарищ Сталин, – сказал Ворошилов, – уже передано распоряжение Центрального штаба о перемещении населения на партизанские базы.

– В Генштаб ежедневно поступают сведения, товарищ Сталин, что партизаны Белоруссии, Украины, Брянской и Смоленской областей усилили «рельсовую войну», чтобы нарушить коммуникации противника, сорвать подвоз к фронту техники, вооружения, боеприпасов, продовольствия и вещевого имущества, – вставил реплику Василевский.