Битва ставок. Великое противостояние. 1941-1945

Сталин остановился у карты:

– Надо подключить к этой работе дальнюю авиацию, товарищ Василевский. Свяжитесь с Головановым, и пусть несколько его экипажей доставят партизанам взрывчатку, группы инструкторов-подрывников. Дело это неотложное.

– С Головановым у Генштаба хороший контакт, товарищ Сталин, и я надеюсь положительно решить этот вопрос.

Конец ноября выдался трудным и противоречивым для Красной Армии. На Ленинградском направлении наши войска продолжали удерживать инициативу в районе Тихвина, но сам город отбить у врага все не удавалось. На юге освобождение Ростова 29 ноября победно увенчало совместные усилия войск Южного и Закавказского фронтов.

Под Москвой не утихали тяжелые бои. Особые испытания выпали на долю 16-й армии Рокоссовского. На последнем рубеже насмерть стояли 8-я гвардейская панфиловская дивизия, 78-я стрелковая дивизия Белобородова, 2-й гвардейский кавкорпус Доватора, 18-я дивизия Чернышева.

В ночь на 29 ноября на улицу Кирова к маршалу Шапошникову, только что вернувшемуся из Арзамаса, за новым на значением прибыл бывший начальник штаба Брянского фронта генерал-майор Сандалов. Начальник Генштаба не стал задерживать у себя приглашенного, предельно четко изложил суть стоящих перед 20-й армией задач, в которую тот был назначен начальником штаба.

Шапошников не скрывал – армия еще не смогла сосредоточиться и развернуться у развилки Дмитровского и Рогачевского шоссе. Но время не ждет. Обстановка под Москвой складывается благоприятной для перехода Западного фронта в контрнаступление. Направление главного удара 20-й армии – Солнечногорск. Начало операции – через неделю.

Утром 29 ноября Ставка подчинила командованию Западного фронта две резервные армии. Обе они немедленно выдвигались в полосу обороны 16-й армии: 1-я ударная генерал-лейтенанта Кузнецова – в район Яхромы, 20-я – генерал-майора Власова – в район Белого Раста и Крюково.

Хотя этой минуты ждали все члены ГКО, предложение Жукова показалось Верховному преждевременным. Наши неудачи в приграничных сражениях, на Украине и под Вязьмой обязывали его быть осмотрительнее в оценке реального соотношения сил на данный момент времени. К тому же Сталин знал о жесточайшем дефиците металла. Перспективы не радовали. Только в марте сорок второго ожидался пуск на Урале подмосковной «Электростали». А фронтам требовались танки, самолеты, снаряды… Верховный выслушал доводы Жукова, но ни согласия, ни возражений сразу не высказал.

К концу ноября Ставка убедилась в бесплодности операций Калининского фронта. Конев получил директиву: «В течение трех суток подготовить контрудар в направлении Тургиново». Выходом в тыл Клинско-Солнечногорской группировки врага эта операция способствовала бы успеху контрнаступления Западного фронта. Однако командующий Калининским фронтом заявил в ответ, что не располагает силами для нанесения такого контрудара, и предложил взамен операцию по освобождению Калинина. Верховный поручил Генштабу разъяснить Коневу несостоятельность занимаемой им позиции.

В полночь 4 декабря в Перхушково позвонил Верховный:

– Чем еще, к тому, что уже дано, Ставка должна помочь вашему фронту, товарищ Жуков?

– Требуется хотя бы две-три сотни танков для развития наступления, товарищ Сталин, и поддержка авиации.

Но ответ Верховного прозвучал не утешительно:

– Авиация будет, районы ее применения уточните с Генштабом, а танков пока, товарищ Жуков, нет.

В первый день контрнаступления от Москвы, 5 декабря, Калининский фронт опрокинуть боевые порядки врага не смог. По замыслу Ставки, фронт выполнял вспомогательную задачу и превосходства в силах над противником не имел.

Спустя сутки, тоже на рассвете, перешли в наступление войска Западного фронта: 30-я армия Лелюшенко – севернее Рогачева, 10-я армия Голикова – из района Михайлова.

В тот же день, 6 декабря, началась Елецкая наступательная операция войск Юго – Западного фронта. В ней участвовали: 1-я гвардейская стрелковая дивизия Руссиянова и 3-й кавкорпус Крюченкина.

Перемены на фронтах скрупулезно анализировались в Ставке. Генерал-лейтенант Василевский предельно точно докладывал фронтовую обстановку:

– До сих пор неудовлетворительно развивается наступление в полосе Калининского фронта. Генштаб полагает, что командующему фронтом следует поверить в успех контрнаступления. Но сейчас у Конева такой уверенности нет.

Верховный остановился у торца стола:

– Но, возможно, дело не только в уверенности ил и сомнениях командующего фронтом и его штаба?

Этот вопрос Сталин адресовал маршалу Шапошникову:

– Я знаю, Борис Михайлович, что командующий фронтом генерал Конев – очень настойчивый и упорный человек?

Шапошников был как всегда корректен:

– В оценке личных качеств Конева, товарищ Сталин, вы, пожалуй, близки к истине. Но дело и в том, что он наносит удары прямолинейно, в стиле военной доктрины противника.

Верховный искоса бросил взгляд на «оперативку»:

– Как это «прямолинейно»?

– Он прорывает оборону врага на участках фронта до пятнадцати километров, – пояснил Шапошников. – Это касается и 22-й армии Юшкевича, и 31-й армии Вострухова.

– Но почему же Генштаб не указал до сих пор Коневу на эту ошибку? – вставил реплику Молотов.

– В том-то и дело, Вячеслав Михайлович, что Генштаб обращал его внимание на это обстоятельство при утверждении плана операции, но Конев проигнорировал их.

В дискуссию тут же вступил Берия:

– Генерал Конев мнит из себя выдающегося полководца, товарищ Сталин. Завалил Западный фронт, и теперь на Калининском у него ничего путного не получается.

Сталин снова обратился к начальнику Генштаба:

– Продолжайте, товарищ Шапошников. Но короче. Шапошников поправил пенсне, высказался до конца:

– Учитывая, что все населенные пункты превращены противником в опорные узлы, а дороги, как правило, им заминированы, наступающим войскам следует применять более гибкую тактику, обходные маневры.

– А товарищ Жуков, что же, действует иначе? – Верховный приостановился, искоса посмотрел на карту.

– Конечно, иначе, товарищ Сталин, – ответил Шапошников. – Хотя 30-я армия тоже прорывалась на широком фронте, Лелюшенко разумно использовал свое выгодное оперативное положение и теперь развивает первоначальный успех.

– Продолжайте доклад, товарищ Василевский, – на ходу, сделав характерный жест рукой, сказал Верховный.

– Главные силы 30-й армии нависали над левым флангом и тылом группировки противника, противостоящей нашим 1-й ударной, 20-й и 16-й армиям, и постоянно угрожали ударом на Клин, – Василевский сопровождал свои слова показом на карте. – Артподготовка перед началом наступления не проводилась. Атака началась за два часа до рассвета. Таким образом, была обеспечена внезапность удара.

– Но темнота усложняла действия и наших танковых частей, товарищ Василевский! – возразил Ворошилов.

– Это было учтено, Климент Ефремович, – парировал Василевский. – Чтобы командиры машин и водители не напоролись в темноте на препятствия и выдерживали направления атаки, с ними днем проводились занятия на местности.

– А кто еще из командармов действует подобным образом, товарищ Василевский? – спросил Молотов.

– Опыт Лелюшенко на Западном фронте использует командующий 10-й армией Голиков.

Верховный снова остановился рядом с докладчиком:

– Скажите, товарищ Василевский, а почему ночью войска наступают только на отдельных участках? Какие тут причины? Что думает Генштаб по этому поводу?

– Ночью наступают подвижные части, товарищ Сталин, а стрелковые соединения пополняются резервами и подтягивают отставшие тылы, – ответил Василевский.

– А почему бы Генштабу, товарищ Василевский, не распространить повсеместно положительный боевой опыт 30-й армии? – требовательно спросил Верховный.

В разговор тотчас вступил Шапошников:

– Мы изучим опыт командарма 30-й Лелюшенко, товарищ Сталин, и дадим директиву в войска.

Верховный остановился рядом с Василевским, но обратился к наркому боеприпасов Ванникову:

– Скажите, товарищ Ванников, где находится в настоящее время конструктор вашего профиля товарищ Щелкин?

Вопрос застал наркома боеприпасов врасплох. Ванников не знал, где находится конструктор Щелкин.

– Извините, товарищ Сталин, но мне неизвестно нынешнее местонахождение Кирилла Ивановича Щелкина.

Председатель ГКО продолжил диалог:

– Я располагаю информацией, товарищ Ванников, что конструктор Щелкин в составе московского ополчения ушел на фронт.

В разговор сразу же вступил Ворошилов:

– Но он имеет отсрочку от призыва, товарищ Сталин. Председатель ГКО уверенно возразил:

– Товарищ Ворошилов, разве у ополченцев кто-нибудь спрашивает такие документы? Достаточно фамилии, имени, отчества, года рождения – и все. Становись в строй.

Тут же председатель ГКО распорядился:

– Поэтому, товарищ Ванников, надо разыскать Щелкина и вернуть его в Москву. Крупный специалист по боеприпасам, он поможет наркомату в решении проблем по минным взрывателям, которые не терпят отлагательства.

Каждый следующий день приносил разнокалиберные вести с фронтов. Одни из них радовали, другие огорчали. 13 декабря перешли в наступление войска 5-й, 33-й и 43-й армий Западного фронта на Можайском и Наро-Фоминском направлениях. 3-я армия Юго-Западного фронта освободила Ефремов и повела наступление на Орел. Среди потерь значились и особенно заметные. 19 декабря у деревни Палашкино под Рузой пулеметная очередь врага скосила командира 2-го гвардейского кавкорпуса генерал-майора Доватора и командира 20-й кавдивизии полковника Тавлиева.

Вечером 14 декабря в Москву прилетела английская делегация во главе с министром Иденом. Еще в аэропорту союзникам дали понять, что он и мо гут побывать на любом из участков фронта под Москвой. Предложение пришлось англичанам по душе. Они посетили Клин. В самом городе и по дорогам близ него валялось огромное количество трофейной боевой техники, автомашин и повозок, что лучше любых слов говорило о подлинном разгроме гитлеровских полчищ на подступах к столице. Иден выразил восхищение действиями Красной Армии и пообещал непременно рассказать о них своим соотечественникам. Свое обещание он выполнил. По возвращении в Лондон он созвал в конце декабря журналистов и восторженно заявил: «Я был счастлив увидеть некоторые из подвигов русских армий, подвигов по истине великолепных».

Декабрьское контрнаступление Красной Армии потрясло вермахт до основания. Противник был отброшен с подмосковных позиций на сто пятьдесят – двести пятьдесят километров на запад. Угроза нашей столице была окончательно ликвидирована. Москва начинала жить «нормальной военной жизнью». В самом конце декабря вернулись из эвакуации многие оборонные наркоматы, правительственные учреждения. В филиале ГАБТа возобновились вечерние спектакли. Как знаменательно все это было!.. Москва выстояла!

В ЦЕНТРЕ СРАЖЕНИЯ – ОПЯТЬ ВЯЗЬМА