Битва ставок. Великое противостояние. 1941-1945

1

23 марта командующий 3-м Белорусским фронтом Василевский посетовал смежнику слева, Рокоссовскому:

– Зачем вы оттесняете на наш участок неприятельские войска, Константин Константинович?

Командующий 2-м Белорусским фронтом отшутился:

– Вы должны только радоваться этому, Александр Михайлович. Вам достанется больше пленных и трофеев.

– Нам хватает мороки с беженцами и не до пленных, – с недовольной ноткой возразил маршал Василевский.

Наиболее успешно развивалось наступление всех Украинских фронтов. В этот день, 23 марта, левофланговые 4-я гвардейская танковая и 21-я армии 1-го Украинского фронта нанесли удар в направлении Нейсе, важнейшего опорного пункта на пути к Глатцу и Дрездену. С ходу овладев железнодорожным мостом через реку Нейсе, наши войска сломили сопротивление соединений 17-й армии генерала Шульца на ближних подступах к городу и завязали уличные бои. Одновременно в направлении Ратибора и Опавы продолжала наступление 60-я армия Курочкина. В одну линию с нею двинулись вперед на Моравско-Остравском на правлении 38-я и 1-я гвардейская армии 4-го Украинского фронта Петрова. Создалась угроза окружения группировки 1-й танковой армии противника в районе Ратибора и Рыбника.

Ставка систематически анализировала развитие обстановки западнее Будапешта. 23 марта ею был утвержден с некоторыми корректировками представленный Военным советом 3-го Украинского фронта план дальнейших действий. Войскам фронта приказывалось развивать главный удар не на Сомбатхей, а в направлении Папа, Шопрон. В связи с этим уточнением, 6-й гвардейской танковой и 9-й гвардейской армиям Кравченко и Глаголева приказывалось на сделать на Кесег. 4-я гвардейская армия Захватаева перегруппировывалась правее 9-й гвардейской армии для наступления на Вену. 26-я армия Гагена наносила удар на Сомбатхей, а 27-я армия Трофименко – на Залаэгерсег. 57-я и 1-я болгарская армии Шарохина и Стойчева получили задачу не позднее 5 – 7 апреля овладеть районом Надьканижи.

К исходу 26 марта войска 65-й и 2-й ударной армий генералов Ба това и Ф ед юни нского, прорвав оборону 2-й армии генерала Заукена 2 на всю ее глубину, просились в предместья Данцига. Во избежание бессмысленного кровопролития гарнизону порта был направлен ультиматум с предложением капитулировать. В случае его отклонения жителям рекомендовалось покинуть город. Не получив ответа на ультиматум, командующий 2-м Белорусским фронтом маршал Рокоссовский отдал приказ начать штурм Данцига.

В середине дня 29 марта, когда правофланговые войска 3-го Украинского фронта освободили Капувар, Кесег и Сомбатхей, а передовые отряды 1-го гвардейского механизированного и 18-го танкового корпусов генералов Руссиянова и Говоруненко пробились на австро-венгерскую границу, командующий 1-м Белорусским фронтом маршал Жуков по вызову Ставки прилетел в Москву. Пришло время обсудить план завершающей Берлинской операции.

Поздно вечером в тот же день, сразу после заседания ГКО, обсудившего ход восстановления важнейших народно-хозяйственных объектов в западных регионах страны и комплекс мероприятий по организованному проведению весеннего сева, Верховный Главнокомандующий принял маршала Жукова. Поздоровавшись, Сталин, будто продолжая только что прерванный в этом же кабинете разговор, сказаал:

– Судя по последним сообщениям, войскам союзников больше мешают разбитые дороги и грязь, чем слабая оборона немца. Рейн форсирован во многих местах без сопротивления. Сегодня союзники овладели Франкфуртом-на-Майне. Сейчас они близки к окружению Рура. Если это произойдет быстро, то Западный фронт немца рухнет.

– Ко всему прочему, союзники почему-то и нас пытаются ввести в заблуждение своей сомнительной информацией о возможных действиях немецких войск, – заметил Жуков.

– Что вы имеете в виду, товарищ Жуков? – Верховный остановился, искоса взглянул на собеседника.

Командующий 1-м Белорусским фронтом ответил:

– Я имею в виду ту оперативную информацию, которую начальник штаба американской армии Маршалл представил в наш Генштаб, товарищ Сталин, через военную миссию.

– Совершенно верно, – согласился Верховный и снова продолжил свои размеренные «челноки» вдоль кабинета. – Товарищ Антонов на днях направит американскому союзнику наш ответ. Пусть знают, что мы располагаем более достоверной информацией. Кстати, товарищ Жуков, как вы сами расцениваете противника на Берлинском направлении?

Командующий 1-м Белорусским фронтом извлек из портфеля «оперативку», разложил ее на столе перед Верховным. Сталин молча поизучал ее и сделал вывод:

– Думаю, что драка нам предстоит серьезная.

– По нашим разведданным, товарищ Сталин, Верховное Командование вермахта сосредоточило здесь не менее девяноста дивизий, в том числе четырнадцать танковых и моторизованных, – сказал Жуков. – Кроме того, в самом Берлине формируется собственный стотысячный гарнизон.

– Да, я вижу, вашему фронту противостоят четыре армии немца, – согласился Верховный и тут же спросил: – Когда наши войска могут начать наступление?

Командующий 1-м Белорусским фронтом четко доложил:

– Не позже чем через две недели, товарищ Сталин. К этому сроку, видимо, будет готов и 1-й Украинский фронт. 2-й Белорусский фронт, по всем данным, задержится с окончательной ликвидацией противника в районе Данцига до середины апреля и не сможет начать наступление с Одера одновременно с 1-м Белорусским и 1-м Украинским фронтами.

– Придется начать операцию, не ожидая помощи Рокоссовского. Он запоздает на неделю, – подытожил Сталин, прошел к своему столу, взял из стопки документ, протянул его своему заместителю: – Вот прочтите. Иностранный доброжелатель недалек от истины, предупреждает нас.

Когда маршал Жуков прочитал письмо до конца и вернул его Верховному, Сталин участливо спросил:

– Ну, что вы об этом скажете, товарищ Жуков?

Заместитель Верховного высказался определенно:

– Все это, по-моему, вполне возможно, товарищ Сталин.

– Думаю, что Рузвельт все же не нарушит Ялтинские договоренности, а вот Черчилль может пойти на сепаратный сговор. Само согласие пойти на контакты с немцем – это скорее всего именно его, Черчилля, инициатива.

Верховный вернул письмо на прежнее место, позвонил в Генштаб, приказал Антонову быстрее приехать в Кремль.

Когда начальник Генштаба вошел в кабинет Сталина, Верховный, остановившись у торца стола, спросил:

– Как сейчас обстоят дела у маршала Рокоссовского?

– Гдыня очищена от противника, товарищ Сталин. В ближайшие двое суток Рокоссовский надеется взять Данциг.

– Когда товарищ Василевский приступит к штурму Кенигсберга? – снова спросил Верховный.

– В сегодняшнем донесении 3-го Белорусского фронта возможный срок обозначен 3 – 4 апреля, – начальник Генштаба мельком взглянул на разложенную на столе «оперативку», подтвердил: – Да, 3 – 4 апреля, товарищ Сталин.

Ознакомив затем и начальника Генштаба с письмом иностранного доброжелателя по поводу швейцарских переговоров союзников с немецкими представителями из СС, Сталин распорядился вызвать на 1 апреля в Ставку маршала Конева с планом Берлинской операции 1-го Украинского фронта.

Победное шествие советских войск на запад продолжалось. 30 марта, когда командующий 1-м Белорусским фронтом Жуков вместе с Антоновым анализировал проект плана Берлинской операции, его войска успешно завершили операцию в районе Кюстрина. Был ликвидирован «Кюстринский выступ» войск 9-й армии Буссе. 8-я гвардейская армия Чуйкова овладела крепостью «Кюстрин».

В этот же день войска 2-го Белорусского фронта Рокоссовского завершили разгром Данцигской группировки Заукена и овладели военно-морской базой на Балтике. Войска 2-го Украинского фронта Малиновского овладели Комарно, важным опорным пунктом группы армий «Юг» на Дунае.

Командующий 1-м Украинским фронтом Конев прилетел в Москву 31 марта и сразу включился в разработку замысла Берлинской операции, а затем доложил проект плана наступления войск своего фронта со стороны Котбуса на Берлин.

Вечером 1 апреля состоялось заседание Ставки с участием членов Политбюро ЦК и ГКО. Его открыл доклад начальника Генштаба Антонова о ситуации на советско-германском фронте и у союзников. По окончании доклада Верховный обратился к Жукову и Коневу с вопросом:

– Так кто же будет брать Берлин, мы или союзники?

На него ответил маршал Конев:

– Берлин будем брать мы, товарищ Сталин, и возьмем его обязательно раньше союзников!

Верховный внешне резонно возразил:

– А как вы сумеете создать для этого ударную группировку, товарищ Конев? Ваши главные силы находятся на левом крыле фронта, а их нужно перегруппировать на правое крыло, на Котбусское направление?

– Можете быть спокойны, товарищ Сталин, – уверенно ответил маршал Конев, – командование фронта успеет провести все необходимые мероприятия и группировка для наступления на Берлин будет создана своевременно.

Командующий 1-м Белорусским фронтом Жуков также подтвердил готовность своих войск овладеть Берлином.

– Берлин надо взять в кратчайший срок, – подытожил Верховный. – Обстановка требует подготовить и осуществить Берлинскую наступательную операцию в весьма ограниченное время: начать ее не позднее 16 апреля и завершить в течение двенадцати – пятнадцати дней, до 1 мая.

В ходе уточнения плана Берлинской операции был решен и проблематичный вопрос о разграничительной линии между 1-м Белорусским и 1-м Украинским фронтами. Заслушав мнения Жукова, Конева и Антонова, Верховный решил его по-своему. На карте общего плана операции Сталин зачеркнул ту часть разграничительной линии, которая отрезала войска 1-го Украинского фронта от Берлина, оборвав ее у Люббена, в шестидесяти километрах от столицы рейха.

Свое решение Верховный сопроводил словами:

– Кто первый ворвется, тот пусть и берет Берлин!

Военный совет 1-го Белорусского фронта представил в Генштаб два варианта плана Берлинской операции – «А» и «Б». По варианту «А» предусматривалось развернуть наступление фронтовых сил с того рубежа, который они занимали на 28 марта. Главный удар наносился с Кюстринского плацдарма силами трех общевойсковых и двух танковых армий. По варианту «Б» предполагалось первоначально осуществить ряд частных операций с целью улучшения оперативного положения войск фронта.

Поскольку основная роль в овладении Берлином отводилась Ставкой войскам 1-го Белорусского фронта, то его полоса была сужена до семидесяти пяти километров. Ставка потребовала от маршала Жукова создать на направлении главного удара артиллерийскую плотность не менее двухсот пятидесяти единиц на один километр фронта. Он был подкреплен восемью артиллерийскими дивизиями прорыва.

Главную задачу 1-го Украинского фронта маршала Конева Ставка сконцентрировала на разгроме противостоящих соединений 4-й танковой армии генерала Грезера в районе Котбуса. После ее выполнения войскам фронта, наступающим на Лукенвальде и Армсдорф, предстояло овладеть рубежом Беелитц – Виттенберг и далее по Эльбе до Дрездена. Главный удар силами пяти общевойсковых и двух танковых армий наносился из района Трибель в общем направлении на Шпремберг, Бельциг. Частью своих правофланговых сил фронт должен был содействовать войскам 1-го Белорусского фронта в овладении Берлином. В дальнейшем им предстояло наступать на Лейпциг.