Битва ставок. Великое противостояние. 1941-1945

– Что вы предлагаете? – фюрер сердито уставился на Браухича.

– Командование ОКХ предлагает увеличить выпуск зенитных пушек 88-миллиметров и оснастить ими армейские корпуса на танкоопасных направлениях.

– Увеличить, – с издевкой повторил Гитлер и резко остановился перед начальником штаба ОКВ: – Фельдмаршал Кейтель, вы можете увеличить производство зенитных орудий для сухопутных войск?

Фельдмаршал Кейтель вполне владел ситуацией:

– Мой фюрер, вы же знаете, что из-за дефицита металлов лишь наполовину выполняется план выпуска трехсот зенитных орудий калибра 88-миллиметров. Если бы он выполнялся полностью, то сухопутные войска не получи ли бы ни одного ствола других видов артиллерии.

– Теперь вы понимаете ситуацию? Я отклонил «третью программу» ОКХ по выпуску танков. Если бы мы делали их тысячу, то это поглотило бы все ресурсы рейха по легированной стали, – добавил Гитлер.

Главком ОКХ фон Браухич возразил:

– В войсках не хватает боеприпасов и резины. Нехватка горючего вынудила меня распорядиться об ограниченном использовании офицерским составом автотранспорта. Подвижные войска получают все меньше танков, а пехотные – орудий и минометов. Мой фюрер, от имени ОКХ я убедительно прошу вас что-то предпринять.

В ответ Гитлер разразился пространным нравоучением:

– Надо что-то предпринять, Браухич, я призываю вас и фон Бока. Надо быстрее захватить Москву. У Главкома ОКХ для выполнения этой задачи вполне хватает наличных сил. Москва – это голова и сердце России. Это – политический центр, главный узел связи и транспортных коммуникаций всей страны. Захвати в Москву, мы легко расправимся с северо-западом России и Кавказом. Война с Россией стратегически уже выиграна, и я ни на йоту не изменю отданных указаний о свертывании выпуска вооружений. Я не могу допустить, чтобы перебои в боепитании повлияли на мои планы на Западе, в борьбе против Англии и Америки!

– Мой фюрер, на Восточном фронте повсеместно отмечается повышенная активность авиации большевиков, – Хойзингер попытался вернуть Гитлера к обсуждению фронтовой обстановки. – Речь идет о восточном обводе «котла» под Вязьмой. Это вызывает затруднения 4-й армии.

– По мере приближения немецких войск к Москве сопротивление большевиков будет нарастать, Хойзингер. Жуков особенно искусен в обороне, и он примет все меры по ее укреплению. но мы должны до наступления зимы во что бы то ни стало овладеть столицей красных! – Гитлер остановился вблизи «оператора» Генштаба ОКХ и многозначительно тряхнул перед ним кулаком. – Если уж я отказался от первоначального плана разгрома большевистских войск вначале под Петербургом и на Украине, то я руководствовался при этом соображениями высшего порядка. Никто не вправе упрекать меня за принятие столь рискованных решений.

Совещание в «Вольфшанце» продолжалось до глубокой ночи, но обсуждаемые на нем вопросы во многом не отвечали той обстановке, которая к середине октября сложилась в центре Восточного фронта. Она оставалась противоречивой.

В полдень 13 октября фельдмаршал фон Клюге доложил в Смоленск, в штаб группы армий «Центр»: Вяземская группировка большевиков пала. Ив этот же час генерал Грейфенберг срочно телеграфировал потрясающую новость в «Асканию» и «Вольфшанце»: путь для соединений 4-й танковой группы и 4-й армии к большевистской столице открыт!

Фактически именно так и обстояло дело. Колонны военнопленных в десятки тысяч человек потянулись из – под Вязьмы на запад. Поражение русских в двухстах пятидесяти километрах от Москвы явилось для них печальным обстоятельством, даже трагедией в известном смысле, и подлинным триумфом грозности и неотразимости немецкого оружия. Столица красных открыта для вступления вермахта!

Утром 14 октября Бок отдал приказ войскам группы армий «Центр» на продолжение операций против Москвы.

В эти октябрьские дни «сошла с ума» идеологическая индустрия рейха. Ажиотаж по случаю новых побед немецкого оружия, поднятый службой Геббельса, не знал границ. Экстренные сообщения с Востока следовали по радио одно за другим. Столичные газеты, стремясь перещеголять конкурентов, выдумывали самые экстравагантные заголовки: «Исход похода на Востоке решен!»; «Последние боеспособные дивизии Советов принесены в жертву!»; «Прорыв центра Восточного фронта!» Большинство из них, вслед за «Фёлькишер беобахтер», начали печатать на своих страницах карту Московской области, чтобы читатели собственноручно отмечали на ней продвижение к столице красных победоносных соединений фельдмаршала Бока.

Спустя неделю после пленения Вяземской группировки русских, Браухич докладывал в Главной Ставке результаты блестящей операции группы армий «Центр». Но с первых минут пребывания в «Вольфшанце» Главком у ОКХ невольно бросилась в глаза излишняя суетливость в поведении фюрера. Браухич тут же припомнил звонок накануне в «Асканию» Йодля, который уточнял цифры захваченных под Вязьмой пленных. Главком ОКХ не ошибся – именно этот вопрос и последовал от Гитлера первым.

– Скажите, Браухич, сколько тысяч военнопленных русских на этот раз захвачено войсками Бока? – Гитлер остановился у торца стола в ожидании ответа.

– Согласно докладу штаба группы армий «Центр», вместе с ранеными и больными свыше двухсот тридцати тысяч, мой фюрер, – Главком сухопутных войск повторил ту же цифру, которую назвал и генералу Йодлю.

– Вместе с больными и ранеными, – как-то смакующе повторил слова фон Браухича Гитлер. – Тогда почему командование ОКХ не выполняет моих четких указаний?

Главком сухопутных войск смешался:

– Прошло слишком мало времени после пленения, мой фюрер, и штаб фельдмаршала Бока пока не сумел разобраться со всеми. Отделены командный состав и комиссары. Последние расстреливаются на месте.

– Подобные действия командования группой армий «Центр» правильны, и я их одобряю, но почему сразу не решены вопросы уничтожения госпиталей? Кто будет лечить и кормить больных и раненых солдат? Германия, как вам известно, такими ресурсами не располагает, – все более распалялся Гитлер.

– Мой фюрер, возможно, ваши указания не доведены фельдмаршалом Боком до командующих армий, – заторопился с возражениями Браухич.

– Значит, Боку следует немедленно их напомнить! – словно мальчишке вычитывал Гитлер Главкому сухопутных войск. – Директивы издаются мной для того, чтобы они пунктуально выполнялись!

Начальник Генштаба сухопутных войск Гальдер не мог далее терпеть унижений своего непосредственного начальника. Он встал и громко сказал:

– Мой фюрер! Главком сухопутных войск не в состоянии проверить исполнение всех ваших директив в группах армий. И потом, есть легко раненные солдаты. Они могут…

Гитлер не позволил Гальдеру договорить:

– Вы, Гальдер, ведете речь о легкораненных, тогда как рейх нуждается в здоровой рабочей силе. Я повторяю – здоровой! – Фюрер метнул сердитый взгляд на начальника Генштаба сухопутных войск.

– Колонны здоровых военнопленных, мой фюрер, движутся в направлении Германии, – вставил реплику Йодль.

– Вчера вы докладывали мне об этом, Йодль, – не глядя на «главного оператора» вермахта, возразил Гитлер и тут же обратился к Кейтелю: – Фельдмаршал Кейтель, я прошу вас лично разобраться с этой неприятностью в Смоленске. Почему она стала возможной? В противном случае колонны пленных могут и не дойти до Германии.

Браухич и Гальдер недоуменно переглянулись между собой. Что за «неприятность» имеет в виду фюрер?

Кейтель имел обыкновение вставать, когда к нему обращался Гитлер. И теперь он встал:

– Мой фюрер, я прошу привлечь к расследованию событий в Смоленске и представителя командования ОКХ.

Гитлер, не раздумывая, согласился:

– Пусть это будет Хойзингер. Я не возражаю, Кейтель. Гитлер прошел к окну, резко повернулся к залу:

– Командование сухо путных войск ведет речь о лечении легко раненных пленных, а тут расстреливается пять тысяч здоровых солдат, которыми можно укомплектовать четыре-пять заводов рейха, остро нуждающихся в рабочей силе.

Загадочная «неприятность» для Браухича и Гальдера постепенно стала приоткрываться. Установившуюся было паузу нарушил генерал Йодль. Он пользовался особым расположением Гитлера и нередко, когда это не грозило неприятностями, позволял себе даже возражать ему:

– Мой фюрер, я считаю, что Кейтелю не следует лететь в Смоленск для расследования причин расстрела военнопленных. Никакой крамолы со стороны командования группы армий «Центр» в этом факте нет. Несколько затаившихся комиссаров спровоцировали массовый побег на узкой городской улице, и это вынудило конвойную охрану применить оружие. Следует запросить от фельдмаршала фон Бока подробный доклад по поводу случившегося и тем исчерпать сам вопрос.

Гитлер крадучись приблизился к генералу Йодлю.

– Вы, Иодль, сознательно преуменьшаете ущербность происшедшего. Я допускаю расстрел трех-четырех сотен смутьянов, но пять тысяч – это недопустимо. Из шестисот тысяч пленных, взятых под Киевом, до рейха дошло менее пятидесяти тысяч. Еще один призыв рабочих в вермахт – и на заводах некому станет работать.

Тон разговора Гитлера стал уже другим. На смену назиданию и угрозе пришло рассуждение, попытка замять дело компромиссом. Чувствуя податливость фюрерa, Йодль умело расставлял акценты, толкал к новым решениям.

– Пять тысяч пленных, мой фюрер, тоже не решат проблему. Но подобные рецидивы следует исключить из практики войск. ОКВ подготовит от вашего имени строгий приказ о порядке перемещения военнопленных, а командование сухопутных войск обеспечит его пунктуальное исполнение.

– Ваше предложение, Йодль, безусловно, импонирует мне, и, как Верховный Главнокомандующий, я его утверждаю. Фельдмаршал Кейтель остается в Главной Ставке…