Битва ставок. Великое противостояние. 1941-1945

1

Весь итоговый день марта Гитлер посвятил выяснению обстановки в полосе обороны группы армий «Центр». С этой целью Клюге и Модель были вызваны в «Вольфшанце». Скорее всего, фюрера вывел из себя «непреклонный Модель», вдруг изменивший свои наступательные планы. Вместо согласованного три недели назад в Главной Ставке удара 23-го армейского корпуса на Осташков командующий 9-й армией предложил заменить его ударом на Нелидово. Доводы Моделя звучали убедительно. Весенняя распутица не позволяет наступать по бездорожью, да и ударный кулак получился маломощным, чтобы пробиться до озера Селигер.

Командующий группой армий «Центр» занял по этому вопросу неприступную позицию – у него нет в резерве даже двух-трех пехотных дивизий для подкрепления 9-й армии. Изъять силы у других армий он не может, поскольку все они с конца января сражаются в полумешке и с трудом сдерживают русских, непрерывно атакующих немецкие позиции в районах Сычевки, Медыни и Кирова.

Начальник Генштаба ОКХ Гальдер занимал промежуточную позицию. Идею операции «Наводка моста» он поддерживал. Но ее исполнение относил на лето, когда определится успех войск генерала Зейдлица по деблокаде 2-го армейского корпуса генерала Эйке в «крепости Демянск». Начальник Генштаба ОКХ не исключал активного участия в этой операции войск оперативной группировки генерала Цорна.

Перед Гитлером встала дилемма: либо подтвердить прежнее решение и позволить генерал-полковнику Моделю наступать на Осташков, либо заморозить на время существующую диспозицию войск группы армий «Центр».

С одной стороны, фюрер четко усвоил, что при имеющихся силах Модель сам не уверен в том, что ему удастся достигнуть Селигера. С другой, он согласился с опасениями фон Клюге по ситуации вблизи Ярцево. Там нависала опасность над главной коммуникацией центральной группировки – шоссейной и железной дорогами Смоленск – Вязьма. В конце концов, пришлось принять компромиссное решение и ограничить усилия 9-й армии на Ржевском участке фронта.

Конечно, и в начале апреля ОКВ беспокоила ситуация в полосе обороны группы армий «Север». Кстати, теперь тут больше подходило сочетание «в полосе наступления», потому что фон Кюхлер каждый свой разговор с Гитлером начинал с доклада об успехах то 18-й армии Линдемана у Любани, то 16-й армии Буша у Старой Руссы. Оперативная группа генерала Цорна укрепила северный обвод кольца «крепости Демянск», но уверенности в прочности «всего сооружения» не было.

В полдень 10 апреля в «Асканию» позвонил Клейст. Командарм 1-й танковой сообщил Гальдеру, что перед его фронтом продолжается оживленное передвижение противника. Он предположил, что с плацдарма Барвенковского выступа маршал Тимошенко готовит крупную наступательную операцию. Осторожный фон Клейст просил начальника Генштаба ОКХ, чтобы «Аскания» предусмотрела участие в отражении этой угрозы хотя бы одной штурмовой авиадивизии из состава 4-го воздушного флота генерал-полковника фон Рихтгофена.

Будто снежный ком, нарастали тревоги в войсковом стане фельдмаршала Клюге. Прорыв русских в полосе обороны 9-й армии разрастался вглубь и вширь. «Железный Модель» требовал от войск фанатичной стойкости, но его приказы не выполнялись. Начальник армейского штаба генерал Кребс буквально разрывался, улаживая то один, то другой конфликт с командирами дивизий и корпусов.

Генерал Хойзингер с удовольствием принял поручение начальника Генштаба ОКХ вылететь вместо него на совещание в штаб-квартиру группы армий «Центр». Последний раз он был в Красном Бору вместе с фельдмаршалом Браухичем в октябре сорок первого, в разгар операции «Тайфун». Ситуация тогда выглядела намного проще. Войска Бока рвались к Москве, и требовалось лишь поддерживать их устойчивое боепитание и высокий психологический настрой. Теперь, спустя пять месяцев, в полосе действий войск Клюге наличествовала совсем другая оперативная ситуация.

Так получилось, что ключевой проблемой на совещании стал вопрос о возможных действиях 9-й армии Моделя. Тот рвался наступать, предлагая на выбор различные направления – на Торопец или на Осташков, а возможно, и на Калинин. Вызывающее поведение командарма 9-й напоминало Хойзингеру схожие демарши Гудериана, когда 2-я танковая армия достигла Тулы и захват оружейных арсеналов России казался ее командующему делом двух или трех ближайших дней.

– Господин фельдмаршал, я руководствуюсь трезвым расчетом на внезапность, а также приказом фюрера, обязывающим меня к активным действиям, – монокль Моделя блеснул лучиком отраженного им света.

– Но у группы армий, Модель, нет резервов, – парировал командующий группой армий «Центр».

– А я не могу наступать без свежих подкреплений! – повысил голос ретивый командующий 9-й армией.

Фельдмаршал Клюге ответил тем же:

– Вам не хуже меня известна, Модель, та плачевная ситуация, которая даже не позволяет нам сманеврировать наличными силами. Странно, но группа армий «Центр» не имеет в наличии пассивных участков!

Командующий 9-й армией снова не согласился:

– Господин фельдмаршал, в пассиве вся 2-я армия Вейхса!

– Этот вопрос окончательно решен фюрером и фельдмаршалом Боком, и я не имею права его перерешать, учитывая концепцию летнего плана, – повысив голос, отрешенно бросил в ответ фельдмаршал Клюге.

– Будет лучше, господин фельдмаршал, – командарм 9-й повернулся в сторону генерала Хойзингера, – если это наше общее предложение обоснует перед Верховным Главнокомандующим представитель Генштаба сухопутных войск.

«Генштабист» не сдержался, уклончиво возразил:

– Господа генералы! Вы переоцениваете мои возможности. Да и фронтовая обстановка претерпела в последние три месяца разительные перемены. Мы до конца еще не смогли восстановить свои наступательные возможности ни под Петербургом, ни на Московском направлении, ни в Крыму.

Предложение Моделя о возвращении 2-й армии в группу армий «Центр» прозвучало впервые. Крутой реверанс на север части сил с Курского направления группы армий «Юг» еще требовал всестороннего анализа.

Вопрос этот дальнейшего развития не получил, ибо генерал Грейфенберг напомнил присутствующим, что предложение командующего 9-й армией противоречит замыслу директивы ОКВ № 41. 2-й армии фон Вейхса предписана важная роль в операции «Блау», и фюрер не допустит никаких корректировок утвержденного плана.

Гитлер упорно игнорировал все «антипоказатели наступления» и «непреклонным цугом» вкупе с фельдмаршалом Кейтелем и генералом Йодлем форсировал под готовку стратегической операции. Наряду с главным направлением, отрабатывались задачи вспомогательных групп армий.

Ситуация в центре Восточного фронта обсуждалась на оперативном совещании 11 апреля. На нем Гитлер принял решения: никаких наступательных действий впредь не предпринимать; стабилизировать ситуацию в полосе обороны 9-й и 4-й армий близ Оленино и южнее Спас-Деменска.

Полдня 13 апреля фюрер анализировал ситуацию в группе армий «Север». В Главную Ставку был вызван с докладом Кюхлер. Свежих идей не прозвучало. Решение предложил Йодль: «Блокаду Петербурга ужесточить; при поддержке авиации стабилизировать фронт у Погостья; у Любани на Волхове и южнее Старой Руссы продолжать наступление».

16 апреля Главную Ставку и Генштаб ОКХ крупно порадовал доклад фон Клюге: Войска группы армий «Центр» ликвидировали блокированную в феврале 33-ю армию генерала Ефремова, южнее Дорогобужа.

Не менее благоприятно для ОКВ прозвучал в этот день и доклад Манштейна о перспективах развития военной ситуации в Крыму. Войска 11-й армии в ближайшее время овладеют твердыней русского флота Севастополем и очистят от большевиков весь Крымский полуостров. 11-я армия с первых дней операции «Блау» примет в ней самое активное участие! Выводы по «крымской развязке» командарма 11-й подтвердил начальник штаба группы армий «Юг» генерал Зоденштерн.

20 апреля – праздник. День рождения Гитлера. В сорок втором немецкий народ еще отмечал его в надежде, что предстоящим летом удастся преодолеть все «зимние трудности» и победно завершить «Восточный поход» в России. Но появились в рейхе люди, которые разуверились в конечной победе.

А следующий день Гитлер посвятил общению с Геббельсом и Гиммлером. Накануне они приняли участие в торжественном обеде по случаю дня рождения фюрера, а теперь выкладывали перед ним свои самые сокровенные чаяния.

В «задушевных беседах» участвовал «партайгеноссе» Борман. Он ревностно следил за тем, чтобы перед фюрером не ставились «летние проблемы». Победы придут, но они должны прийти хоть чуть-чуть неожиданно и для посвященных в тайны «Вольфшанце», чтобы стать новым импульсом к возрождению «непобедимого национал-социалистского духа».

В этот же день, 21 апреля, после месячных боев группа Зейдлица пробилась в расположение 2-го армейского корпуса Эйке в крепость «Демянск». Возрождение «рамушевского коридора» с ликованием было встречено в Главной Ставке. Этот успех вермахта оказался для Гитлера кстати вдвойне, потому что пришел он накануне двух важных событий – его выступления в рейхстаге и встречи с Муссолини.

В пасмурный день 26 апреля рейхсканцлер выступил в рейхстаге и потребовал для себя неограниченных полномочий, чтобы единолично решать вопросы «благополучия немецкого народа». Снова огромный зал ревел «Хайль, Гитлер!», и снова звучали торжественные обещания о скором завершении трудного, но победного «Восточного похода».

Отгремели фанфары в рейхстаге, и в тот же день Гитлер продолжил свое «турне» по землям могучего рейха. Его поезд неспешно двигался на юг. Позади остались Лейпциг, Регенсбург, Мюнхен. В замке «Клессгейм», вблизи Зальцбурга, состоялась его встреча с дуче. Им действительно было о чем поговорить, излить друг другу душу. Но все имеющееся «рабочее время» поглотили самые неотложные дела.

Пожалуй, впервые столь подробно Гитлер посвятил итальянского диктатора в свои сокровенные летние планы. Феноменальный удар войск группы армий «Юг», при участии итальянского экспедиционного корпуса, и захват Сталинграда начисто отрежет от Москвы всю южную часть страны и откроет союзникам путь в Закавказье.

В тот день, 29 апреля, когда в замке «Клессгейм» Гитлер и Муссолини вершили политические дела, Риббентроп телеграфировал германскому послу в Токио Отту: «При тяжелом положении России наступление на Владивосток и к озеру Байкал имело бы решающее значение, ибо смогло бы привести к полной ликвидации большевизма».

Лишь 3 мая Гитлер возвратился в «Вольфшанце». Главная Ставка работала на победу в режиме часового механизма. Тотчас пошли доклады. Генерал Йодль был, как всегда, лаконичен: «Весенняя распутица вынудила свернуть активные боевые действия с обеих сторон».

Генерал-полковник фон Кюхлер определенно вознамерился потеснить на «олимпе непокорных» самого Моделя. Будучи вызванным для доклада в «Вольфшанце» вместе с Зейдлицем, отличившимся при деблокаде 2-го армейского корпуса в «крепости Демянск», Кюхлер смело предложил фюреру свой план действий на летний период.